Однако ночью, когда я уже спал, в дверь тихонечко поскреблись. Я прислушался, скреб повторился. Подойдя к двери вплотную я еле слышно спросил:
— Кто здесь?
— Это я, Гром. Можно тебя на секунду.
— Что-то случилось? — взволновано спросил я, едва показавшись в коридоре и запахивая халат.
— Я не знаю… но подозреваю, что да. Рив пропал.
— Как пропал? — ступор, одолевший меня, отпустил не сразу.
— А вот так! Его не было с вечера. Тогда как вчера я на протяжении всей ночи слушал скрипы, охи и стоны, сегодня там тишина, как на кладбище. Что-то подсказывает мне, что с нашим ловеласом что-то случилось.
— Хозяйство ему ампутировал какой-нибудь бдительный папаша! — в сердцах выругавшись на нерадивого друга, я покрепче подвязался поясом и мы с Гром подошли к двери в комнату Рива.
— Вот слышишь?
— Нет, — признался я, прижимая ухо к двери. — Не слышу.
— Вот и я о чем!
— Ладно, пойдем поищем, может обнаружим, — попытался успокоить воина.
Мы пошли вдоль коридора, заглядывая во все незапертые комнаты, но те были абсолютно пусты.
— Так дело не пойдет, — авторитетно заявил я. — Надо спускаться на этаж, где обитают наши придворные дамы.
Гром поспешил исполнить мою идею, а мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Черти бы побрали… нет, лучше подрали бы этого проходимца по имени Ривент Альвенди! Еще на лестнице я уловил очень подозрительные звуки, Гром в силу той же способности тоже их услышал. Но надо же было удостовериться наверняка! Мы, как два идиота, прислушивались у каждой двери, грозя получить ей же по лбу от наверняка не спящей хозяйки. Еще бы! Уснешь тут, когда на весь этаж раздаются непрерывные стоны до боли знакомым голосом.
Подойдя к заветной двери, Гром от обиды на товарища пнул ногой. Однако воин не учел, что мой друг настолько безалаберен, что постоянно забывает запираться… и нашему лицезрению открылась потрясающая картина, как наш клыкастый Рив развлекается сразу с двумя красотками! В первые моменты никто не обратил на нас ровным счетом никакого внимания от переполнявших ощущений, но чуть погодя… обе девицы с оглушительным визгом бросились с кровати, начав хватать все женские предметы одежды, независимо от того, чьи они. Рив совершенно бессовестно пытался уговорить их, убеждал, что еще не все им показал и что эти «пи-пиии…» (то есть мы с Громом) скоро уйдут и не буду мешать.
От такой наглости Гром заслонил собой проход, перекрывая единственный путь к отступлению, отчего дамы разверещались еще сильнее.
Из соседних комнат уже начали осторожно выглядывать самые любопытные, которые почему-то незамедлительно падали в обморок прямо на месте. Они же ничего не успевали толком увидеть! Да и как там можно было хоть что-то увидеть, когда все действо происходило в комнате и еще Гром загораживал собой весь обзор даже мне!
А девицы одна за одной продолжали падать на ковер, едва выглянув теряя сознание! Хоть бы никто не пришел из стражи! Не хватало тут еще скандала! Когда Рив все-таки усмирил своих дам, прикрывшись кое-как от посторонних взглядов, Гром спокойно сказал:
— Рив, ты бы хоть предупреждал, что не будешь ночевать в своей комнате, я бы тогда весь день стену не звукоизолировал! А то столько времени коту под хвост!
— А ты не переживай, нам еще пять дней тут торчать, так что вполне возможно, что ты это делал не зря, — весело ответил тот.
На сим их диалог окончился и все обратили внимание на царивший бардак в коридоре: все двери открыты, а дамы лежат, успев высунуться наполовину.
— Вот дуры! — возмутился я. — Из-за какого-то визга падать в обморок! Они тут совсем изнежились!
В этот момент Рив и Гром живописно и недвусмысленно посмотрели на меня… Демоны! Да я же не глядя схватил халатик Араи! И теперь сияю во всей красе, словно сам только что принимал участие во всех непотребных действиях вместе с Ривом! Вот от чего целомудренные девицы теряли сознание!
Судорожно пытаясь посильнее запахнуть халатик, я залился краской. Однако эта треклятая вуаль совершенно не хотела мне подчиняться! И не удивительно: халат был женский, специально для Иларэль, и на мне еле сходился, оставляя все самое интересное «на улице»! Позор-то какой!
А вот товарищи только-только входили во вкус и в коридоре уже зарождались первые звуки неудержимого истерического смеха… Причем Риву было абсолютно по барану, что он сам стоит совершенно голый! А раз ему все равно, то мне и подавно: в отличие от него я еще хоть как-то одет… смешно, конечно, но все-таки!
Ситуация усложнилась тем, что из комнаты на смех выглянули заинтересованные дамы… увидев меня в таком облачении, они, видимо, посчитали, что это очень сексуально и начали наперебой бросать в меня недвусмысленные взгляды. Периодически посматривая вниз, девушки дали понять, что у меня больше, чем у их недавнего гостя, и что именно этот факт так впечатлил «расслабившуюся молодежь». Рив, заметив все происходящее, поспешил корпусом отстранить их, запихивая обратно в номер, и пояснил:
— Мей, во-первых, не отбивай у меня девушек и зайди за Грома, пусть он тебя загородит, и во-вторых, как я понял, у тебя девушка уже есть! Поэтому я настоятельно вас прошу удалиться, а то начнут приходить в себя придворные дамы и снова будут падать в обморок! Гром, обещаю впредь всегда ночевать в своей комнате!
Торжественно пообещав воину не вылезать по ночам из своих апартаментов, Рив нагло соврал! Ни одну ночь более он не провел у себя, шляясь по бабам, как моряк, на недельку-другую зашедший в порт. Каждое утро одна из дверей в коридоре на этаже дам распахивалась и оттуда вылетал разгоряченный вампир, держа в руках кулем скомканные шмотки, теряя по дороге мелкие детали туалета, возвращаясь и подбирая, и непременно насвистывая что-то веселое из какого-либо похабного спектакля из серии «только для взрослых». Довольный донельзя и счастливый, будто нашел на дороге тысячу золотых, Рив возвращался в свой номер и дрых до самого обеда. После нашего отъезда в королевских апартаментах, наверное, не осталось ни одной целомудренной девушки. Правительнице было откровенно начхать на целомудрие своих фрейлин, главное, чтоб они не мешали ей с его величеством жизни и не влезали в интимную ее часть.
Мы с Араей подолгу бродили по парку, по городу, кор да шел снег играли в снежки. Однажды даже слепил снеговика…
— Все! — торжественно похвастался я, вставив морковку и угли на место.
— Мей! — воскликнула она. — Дети же могут увидеть! — и быстро повыдергивала мое художество из снежного кома.
— Зачем? — застонал я. — Я так старался!
