Он наблюдал, как она проходит между последними факелами.
Человек, который ее вызвал — при помощи силы Белтейна и белого быка, и крови быка, — опустился на колени на дорогу. То же сделали все остальные, словно они ждали сигнала, словно Мелани была королевой, богиней.
Нед видел, даже со своего места, что лицо большого человека сияет от радости. И от желания, от чего-то большего, чем желание, более глубокого. Что бы вы о нем ни думали, невозможно было видеть это выражение лица и не ответить на него.
Мелани, которая уже не была Мелани, остановилась перед ним.
Она стояла в профиль к Неду, освещенная луной и факелами в руках у остальных. Она была красивее всех женщин, которых он когда-либо видел или даже мог себе представить.
Он почувствовал, что ему трудно дышать. Он увидел, как она на мгновение взглянула на луну, а потом опять опустила глаза на мужчину, стоящего перед ней на коленях.
Он что-то произнес, на том языке, которого Нед не понимал. Мелани медленно вытянула к нему руку. Она дотронулась пальцами до его желтых волос. Было очень светло, словно на сцене, где актеры играли роли из давнего прошлого, но одновременно здесь и сейчас.
Где бы это «сейчас» ни находилось.
Потом женщина заговорила впервые, и Нед услышал, как она произнесла, на восхитительном французском языке, официальным тоном, очень четко:
— Измени свои слова. Вернувшись в это новое время, разве не должны мы говорить на языке, на котором говорят они? Нам ведь придется, не так ли, когда начнется танец?
— Как пожелаешь, моя госпожа.
Он все еще стоял на коленях. Опустил голову. Теперь разглядеть его лицо стало трудно, его закрывали длинные волосы.
— Я так желаю.
Ее голос было труднее расслышать, но это точно не был голос Мелани. Она медленно огляделась вокруг. Серьезно, без улыбки, она рассмотрела стоящих поблизости, вознесшуюся, освещенную луной башню.
— Только один из вас? — тихо спросила она.
— Только один из нас, — ответил коленопреклоненный человек. — Увы.
Он снова поднял голову. Нед увидел, что он улыбается. В его голосе совсем не было огорчения.
— Нас двое, — произнес человек со шрамом с края плато. Только эти два слова, и тихо, но все изменилось. Антремон и ночь повернулись. Они приняли, они признали груз столетий, свое место в долгой истории.
Или так казалось Неду, когда он потом вспоминал об этом.
У стоящего на коленях человека вырвался вопль ярости.
Он встал, сделал шаг в эту сторону под крики тех, кто стоял позади него. Нед видел, как поднялись копья, прицелились. Один громадный, с обнаженной грудью, почти голый воин выхватил меч. Старик в белом поднял руки, все еще держащие чашу, словно хотел наложить чары или проклятие.
Среди всего этого мужчина в серой кожаной куртке прошел вперед, между ними, словно не чувствовал никакой угрозы, словно даже не замечал ничего.
Вероятно, не замечал, подумал Нед. Вероятно, он видел только женщину. Будто все другое не имело смысла, ничего не значило.
Она обернулась и смотрела, как он приближается, и Нед впервые ясно увидел ее лицо. Он закрыл глаза, потом снова открыл. У него пересохло во рту.
— Они тебя испытывали? — мягко спросила она, когда мужчина остановился перед ней. Он не опустился на колени. Она больше никак его не приветствовала.
Он наклонил голову в знак согласия.
— Они забавляются. Как дети. — Они говорили по-французски.
— Ты думаешь? Не только дети, конечно. Мне тоже нравится, чтобы меня забавляли, — сказала она.
— Помню, что забавлял тебя.
Она рассмеялась. Нед снова на мгновение прикрыл глаза.
— Иногда — да, мой чужестранец. — Она склонила голову к плечу, окинула его оценивающим взглядом. — Ты выглядишь старше.
— Ты говорила это и в прошлый раз.
— Правда? — Она пожала плечами.
Она повернулась от него к другому. Тот застыл в напряжении, как зверь на охоте. У Неда вдруг возникло четкое ощущение, что здесь готова снова пролиться кровь.
«Пора уходить», — подумал он.
— Я помню это ожерелье, — сказала женщина.
Нед увидел, как человек с золотыми волосами улыбнулся.
— А я — это кольцо с лазуритом, среди прочих.
Она подняла руку, бросила на него взгляд.
— Это ты мне его подарил?
— Ты же знаешь, что я. И когда я его подарил.
Она опустила руку.
— Ты мне станешь рассказывать, что я знаю?
Он склонил голову. Она рассмеялась.
Теперь Кейт тихо лежала в траве возле Неда. Он по-прежнему стоял на коленях. Его парализовал страх и восхищение, ужас того, что произошло. И он не мог оторвать глаз от этой женщины.
— Нам надо ее вернуть! — прошептал он и почувствовал себя идиотом, еще не закончив фразу. Кто он такой, чтобы даже думать о подобном?
— Кто пришел? Кто это был? — прошептала Кейт наконец, подняв голову. Она вытерла свои мокрые щеки.
— Это Мелани. Она приехала сама. Я понятия не имею, почему не приехал Грег.
— На ее месте должна была быть я, — уныло произнесла Кейт. — Ты это знаешь?
Нед кивнул. Он действительно знал. Об этом трудно было думать. Если бы Мелани не приехала…
Он отвел взгляд от Кейт, посмотрел наверх. Мужчина — их мужчина — в своей серой куртке был окружен. Он стоял безоружный. «Они мне дадут оружие», — сказал он недавно.
«Нам нужно немедленно уходить», — подумал Нед.
И остался на месте.
— Как ты оказался здесь, маленький чужеземец? — услышал он вопрос светловолосого.
— Да, как? — прибавила женщина. — Они так хотят это узнать! Посмотри на них! Ты испортил игру. — Музыка в ее голосе, капризном, насмешливом.
— Дети загадывают загадки, которые считают сложными, — мягко ответил он.
Нед видел ее лицо каждый раз, когда она поворачивалась в эту сторону.
— Это правда? Ты разгадал загадку?
Он поколебался.
— Это правда, любимая. Но еще одна женщина намекнула, что они могут прийти сюда, чтобы вызвать тебя, и я обратил на это внимание.
Любимая.
— А! Одна женщина? А она красива? Молода, с приятным голосом? Ты оставил меня ради другой. Горе моему разбитому сердцу.
Ненадолго воцарилось молчание. Кейт Уэнджер застыла рядом с Недом.
— Я никогда тебя не оставлю, — тихо произнес мужчина.
Нед Марринер вздрогнул, услышав это, стоя на коленях в серебристо-зеленой траве.
— Никогда?
Ее поведение снова изменилось.
Мужчина стоял к ним спиной, Нед не видел выражения его лица. Но услышал, как он сказал:
— Разве я тебе это не доказал? С лихвой?
Ее очередь промолчать.
— Я — беспомощная женщина, — наконец ответила она. — Полагаю, я должна тебе верить.
