— Небось такого ты в старом Клоане не видел? Чудо, согласен? Прогресс!
Он прошел мимо шеренги линейных, согнувшихся над внутренностями черных мотоциклов. Настроение его улучшалось благодаря суете вокруг, страху и уважению со стороны солдат, не говоря уже о пилюлях, бодрящий эффект которых теперь проявился в полную силу.
— Хорошая работа. Отлично. Будут готовы в срок?
Линейные вытянулись по стойке «смирно»:
— Да, сэр!
— Хорошо. Хорошо.
Образцом для подражания, у которого Лаури заимствовал свою добродушную манеру, ему послужил мистер Клэй, бывший начальник Станции Ангелус, каким Лаури помнил его по кадрам старых кинофильмов. Когда Лаури был мальчиком, детей станции Ангелус загоняли в кинозалы, где во всем великолепии чернобелого кино рассказывали о Целях Линии. Там-то маленький Лаури и увидел Клэя: дергающийся на экране призрак с бакенбардами в длинном черном фраке, шествующий по мрачным коридорам станции вдоль грохочущих машин и приветствующий добрым словом каждого перемазанного копотью рабочего.
«МОЛОДЕЦ, МОЛОДЕЦ! — плясала надпись на экране. — УДАРНИК ПРОМЫШЛЕННОСТИ!»
Яркие белые печатные буквы на чернильном фоне.
Разумеется, Клэя давно отстранили, запретив даже упоминать его имя, а фильмы, по всей видимости, сожгли — и поделом. Такая популярность была неподобающей для простого человека, даже такого, как Клэй. Но Лаури по-прежнему украдкой вспоминал о нем. У Клэя было, чему поучиться. «Молодец, молодец, сильная хватка! Работай, работай!» — говорил Лаури, как повторял когда-то Клэй.
Подбежавший связист развеял грезы Лаури:
— Сэр!
— Что? Молодец. Что?
— Разведчики докладывают, что они движутся, сэр.
— Они в курсе, что мы знаем, где они?
— Не известно, сэр.
— В каком направлении движутся?
— На северо-восток параллельно дороге.
— Хорошо. Отлично. Тогда, считай, они в наших руках.
Лаури осознал, что до сих пор держит за плечо клоанского мальчика. Тот дрожал и смотрел на собственные ноги.
— Эй... Эй, мальчик. Выше голову!
— Сэр.
— Знаешь, что здесь скоро случится?
— Сэр.
— Мы убьем пару-тройку врагов. Но к тебе это отношения не имеет. Давай, лучше я объясню тебе, что скоро случится с Клоаном.
...Потому что, объяснил Лаури, сам он — всего лишь старший смотрящий. Таковы порядки Линии. Военные отряды разведывают путь, зачищают его от врагов. За ними подтягиваются фабрики. Дымовые трубы, литейные. Так было и так будет всегда. Сотни, а затем и тысячи безмолвных, покрытых сажей рабочих будут корпеть в литейных, башни из железа и цемента начнут громоздиться все выше, а буры — проникать все глубже в неустанном поиске всего, что пахнет, как нефть.
Вместе с фабриками придут и седовласые женщины за сборочными конвейерами которые станут бесперебойно перемалывать землю и выплевывать в людские массы товары и предметы первой необходимости.
— Это случится, мальчик. Это должно случиться. Линия делает свое дело. После солдат они пришлют торговцев, адвокатов...
На самом деле торговцы уже прибыли — так оперативно, словно все это время ждали под землей, а пришедшая Линия просто выплюнула их, как шлак на поверхность. Торговцы эти делились на классы и ранги, подобно деталям Локомотива. Некоторые — низкорослые нервные типы в залатанных поношенных пальто — торговали некачественным и порченным товаром прямо из своих потертых чемоданов. Таких отправят в Гузнэк или на фермы в окрестностях Фэйрсмита, где местная деревенщина возрадуется даже помятому оловянному чайнику, плугу поострей или чему-нибудь в том же духе. Подробностей Лаури не знал. А некоторые серьезные люди в серых костюмах уже разгуливают по улицам Клоана с командами инженеров и геодезистов, намечая места, где в будущем встанут заводы и фабрики. Кое-кто из торговцев даже не лишен экстравагантности. Как ни странно, Линии иногда приходилось производить экстравагантные, цветные товары — деревенским жителям это нравилось. Поэтому кое-кто из торговцев носит шелковые галстуки, высокие черные цилиндры и пурпурно-золотые жилеты. Они привозят с собой пестрые стайки танцовщиц. Отправляются в Гринбэнк или Край-Свет, где с песнями и танцами продают лекарства, часы, монокли или предметы роскоши фабричного изготовления: сигареты, шоколадные плитки, сахарную вату и мороженое ненатурально ярких цветов — золотое, кадмиево-красное, кобальтово-голубое, — все, что только производится в башнях станций Ангелус или Арсенал.
— Ну, мальчик, как тебе? Нравится? Фабрики еще не построены. Всему свое время. Сейчас товары завозят сюда на Локомотиве и на грузовиках. Оптом. Дешево. Так дешево, как мы захотим. Самая маленькая и молодая станция Линии производит на своих фабриках больше товаров в час по ошибке, нежели Клоан, Грин-бэнк или Гузнэк изготовят за десять или даже за двадцать лет. Вы с ними не сравнитесь! Вы для нас — то же, что для вас холмовики. Там, где ты стоишь, мальчик, будет подземный кинотеатр. Я лично выбрал это место. Ты станешь свидетелем того, чего и представить себе не можешь. — Лаури нагнулся, чтобы взглянуть мальчику в глаза. — Пришло время решать, мальчик, встанешь ты у нас на пути и будешь сметён — или же двинешься с нами вперед. Присоединяйся к нам! Подумай об этом. Тебе придется выбирать, мальчик, придется выбирать....
Мальчик вырвался из рук Лаури и убежал в поля.
Глаза Лаури заволокло серой пеленой.
Тернстрем кашлянул.
Лаури выпрямился:
— Чего мы ждем? Вперед!
Он зашагал по полям. Злаки были мертвы. На полях Клоана теперь вздымались металлические громады: грузовики и грузовые платформы, бульдозеры, птицелеты, броненосцы различных типов и длинные дула тяжелых мортир.
Лаури забрался в грузовик. Тернстрем последовал за ним. Он постучал по борту:
— Поехали, поехали.
Он наблюдал за ходом наступления в телескоп с возвышенности, на безопасном расстоянии, под усиленной охраной.
Днем раньше пилот одного из птицелетов доложил о лагере, замеченном на холмах в нескольких милях к югу от Гринбэнка. По меньшей мере два мужчины и одна женщина. От невооруженных глаз их скрывали высокая цепь камней и сосновая роща, но с воздуха обнаружить несложно. Все трое вооружены. У них нет ни скота, ни груза, ни прочих признаков, по которым их можно причислись к честным труженикам.
В том, что это агенты врага, Лаури не усомнился ни на секунду.
Он приказал не приближаться к ним и не предпринимать никаких действий, которые могли бы их спугнуть. Велел отрядам пехоты и броненосцам перекрыть дороги по всем направлениям на расстоянии мили от лагеря, а птицелетам расположиться на местах, откуда они смогут быстро атаковать любую цель в радиусе мили от лагеря. Распорядился заготовить мины, колючую проволоку и привести в боевую готовность мортиры.
Теперь цели двигались на северо-восток по открытой местности, и Лаури наблюдал за ними. Они казались точками на бескрайнем пустом красно-буром ландшафте, пока Лаури, сфокусировав телескоп, с отвращением и наслаждением не разглядел их вблизи — теперь он мог разглядеть даже пятна пота на их одежде.
Они ни о чем не подозревали и беспечно шагали по холмам, будто выбрались отдыхать на природу. Их было четверо. Двоих Лаури узнал по фотографиям в Черном Списке. Высокий надменный дхравиец с крючковатым носом — агент по имени Лев Аббан. Худая девушка с волосами, собранными в шипы, — Кин, просто Кин. Сопровождали их удивительно тучный мужчина с длинными засаленными светлыми кудрями, одетый в коричневый двубортный костюм, и жилистый, злобного вида парень в потертых голубых джинсах; голова его была обрита, и только сзади свисали длинные тонкие белые пряди волос. Кин шагала под руку с тучным мужчиной и смеялась.
— Начинайте, — сказал Лаури.
Первыми тронулись с места птицелеты. Четыре машины, две с севера, две с юга, ринулись к месту нахождения врага. Они летели на полной скорости и ревели, оставляя в небе огромные черные следы дыма. Агенты конечно же услышали их, развернулись и открыли огонь. Два аппарата они сбили прежде, чем те успели выпустить свои шумогенераторы, — машины рухнули на склоны холмов и запылали. Еще двум птицелетам удалось подобраться достаточно близко и сбросить наряды, после чего они развернулись и начали отступление, но лишь один из них успел отлететь на безопасное расстояние.
