место. Пришлось опуститься вместе с маленьким Костей на шкуру. Волк принялся наматывать вокруг них круги, что-то вынюхивая, и Варя
испугалась, что это вовсе не Богдан, а дикий зверь. Сердце затрепыхалось в груди и подпрыгнуло к горлу, не дав крику вырваться из груди, когда зверь стал напротив и зарычал. Мальчик прижался к ней сильнее, и она схватила его обеими руками, будто могла защитить от хищника.
Волк отступил и двинулся в кухню. Первым делом он запрыгнул на стол и обнюхал миску. Затем встал на задние лапы, чтобы дотянуться до плиты, но скинуть кастрюлю не получилось, он только задвинул её в дальний край. Потом потянул носом воздух и обернулся к полке, на которой стояла тарелка с оладьями. Он осторожно поднялся на задние лапы, схватил зубами один оладушек и направился к шкуре.
Варя прикрыла глаза, надеясь, что интеллигентный волк найдёт выход самостоятельно. Но он нашёл её. Жёлтые глаза были совсем рядом, как и оладушек, которым зверь тыкал ей в лицо.
— Спасибо, Богдан, — еле разлепила губы Варя, приняв еду.
Волк тут же пошёл за следующим, и Варя, хоть от страха и перестала ощущать голод, сжевала первый до его возвращения. Мальчик отодвинулся от неё и стал с интересом наблюдать за тем, как она ест. Освободившись от второго оладушка, волк двинулся на кухню за третьим.
— Богдан, не надо! — Волк остановился и обернулся. — Присмотри за ребёнком, пока я выпью чай. У меня жутко болит горло.
Волк потрусил обратно, ткнул носом в живот сына, и мальчик покорно улёгся на шкуре, позволил придавить себя волчьей лапой. Варя вновь поблагодарила и на негнущихся ногах отправилась в кухню, где налила себе просто горячей воды. Боль в горле не проходила, просто переместилась в область сердца. «Что делать? Что делать?», — думала Варя, глядя в закрытую дверь, ведущую во двор, чтобы спрятать слёзы.
— «Он действительно не в силах снова стать человеком или проверяет, как я справляюсь с материнством, ведь дождался же, когда Костя свалит, чтобы явиться!»
Она вернулась на шкуру, и волк тотчас лизнул ей руку, но Варя не подумала почесать его за ухом. Она схватила шишку и покатила её в руки маленького Кости, тот передал шишку обратно, но Варин пас был остановлен волчьей лапой — видно, Богдану не понравилось, что его не взяли в игру. Прошло пять минут, а то и все десять — шишка катилась по кругу без остановки.
— Богдан, я не смогу, слышишь? — едва слышно прошептала Варя севшим голосом. Волк остановил шишку и выпрямился, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Не смогу остаться, — она прикрыла глаза. — Мне больно смотреть и на тебя, и на твоего сына, но… Если… Если есть хоть какой-то шанс вернуть Косте волчье обличье насовсем, я хочу попытаться… Только подскажи, прошу тебя… — Волк сидел меховым изваянием. — Если ты будешь волком, а Костя человеческим ребёнком, как… Как я со всем справлюсь? Я не могу вести хозяйство, я не могу наколоть дров, не могу стирать в ведре… Я не умею выть! Как я буду с вами говорить — точно сама с собой! Богдан, — она вдруг схватила его за морду и прижала к груди, чтобы он слышал как бьётся её сердце. — У меня оно разрывается, когда я думаю, что мы все натворили, но я ребёнок… Я такой же ребёнок, как и твой сын, слышишь? Я не справлюсь! И я не хочу… Не хочу такой жизни… И я не могу уйти и бросить вас двоих на произвол судьбы… Я не хочу, чтобы твой сын умер, а он умрёт, если ты останешься волком! Что мне делать, Богдан?! Пожалуйста, ответь! Что, что?
Волк вывернулся и вновь превратился в истукана.
— Понятно!
Варя вскочила и пошла на кухню, где вылила оставшуюся кашу в миску и шарахнула той по полу.
— Иди жри! Пока совсем не остыла. Потом только вылить придётся!
— Волк не двинулся с места. — Глухой?! Иди сюда! Есть будешь только на кухне, пока вновь не станешь человеком, понял?! Кто будет дрова колоть? Что уши прижал?! Иди сюда… И водить механику я не умею, кто меня учить будет?
Волк медленно двинулся в кухню. Мальчик пополз за отцом, но тот обернулся и рыкнул. Мальчик тотчас сел и заскулил, но со шкуры не слез. Варя отошла к самой двери и, чтобы не видеть волчью трапезу, уставилась на висящие под потолком пучки какой-то травы — наверное, сбор для чая.
— Всю жизнь мечтала о ручном волке… Всю жизнь…
Когда морда ткнулась ей в колено, Варя, не глядя, опустила руку и потрепала волка за ухом.
Глава XXVI — Могильщик
Костя два раза обошёл кладбище в поисках другой могилы, так как выкопанная Михеем яма продолжала пустовать, и совершенно запутался в следах. На нём вчера были валенки Богдана, потому отличить его следы от следов румына было невозможно. Чертыхнувшись в очередной раз, Костя побрёл обратно, захватив зачем-то кирку. Устав держать ту на весу, он стал пользоваться ею, как посохом.
Костя попытался отвлечься на зимнюю красу, но мозг упрямо рисовал перед ним безрадостные картины в привычном питерском сером монотоне. Богдан скорее всего сбежал, как сделал когда-то его отец, убив мать. Глупо ждать, что в эту глушь нагрянут легавые — значит, он уверен, что заявят на него русские гости. Да, именно так Костя и собирается поступить, если Богдан не вернётся к вечеру — они заберут ребёнка и поедут до ближайшего полицейского участка. Там всё честно расскажут, а что будут делать власти — их не касается. Совершенно. Хотя нервы им потреплют знатно, можно не сомневаться. Возможно, придётся даже менять билеты и, увы, не на раннюю дату. Он не желает Богдану зла и, с большой радостью, оставил бы этого сумасшедшего в его логове, но что прикажете делать с ребёнком?
Костя проверил машины. Незаметно, чтобы Богдан сдвигал сегодня грузовичок с места, потому если вдруг он и отправился на поиски жены, то пешком. Следовательно должен вернуться до заката, а он в горах ранний. Впрочем, через минуту Костя уже передумал дожидаться темноты — вылететь с дороги здесь раз плюнуть, а ему приключений с машиной хватит. Ещё предстоят разборки со страховкой. Наверное, она ничерта не покрывает. Кредитку, конечно, он проведёт, но дома ему хорошенько вправят мозги, ведь в сумасшедшую бабу за рулём отец не поверит. Да и рассказ об их приключениях прокатит только байкой под водочку.
Костя поднялся на крыльцо и подвинул киркой труп волка, чтобы тот не загораживал дорогу. Кирку тоже следовало оставить на улице, но сначала он сбил с её помощью снег с ботинок, чем явно возвестил Варе о своём возвращении, но она не вышла встречать. Костя прикрыл дверь и расстегнул куртку.
— Не нашёл никого, — сообщил он, оставаясь к шкуре спиной, хотя краем глаза заметил на ней ребёнка и новоиспечённую мамашку.
Из-за злости на бесконтрольную ситуацию он даже голода не чувствовал, хотя ни вчера, ни сегодня не ел. Наверное, ледяная горная вода содержит больше, чем ноль калорий.
— Михея он не похоронил, — продолжил Костя, делая шаг к камину. — Если только не закопал в каком-нибудь сугробе.
Костя решил не объявлять об их отъезде, чтобы Варя не начала психовать раньше времени. Может, ещё обойдётся, и Богдан вернётся, а пока он с удовольствием согреется чаем. Холод Костя почувствовал только в доме — на улице его согревал адреналин и быстрая ходьба.
— А его покараулю, — Костя кивнул на ребёнка, грызущего шишку. — А ты вскипяти чайник, — и тут до него дошла глупость просьбы. — Я сейчас разожгу плиту.
— Не надо! — крикнула Варя.
Но Костя уже прошёл мимо, нагнулся за поленом, но до плиты не дошёл. Он швырнул его в спрятавшегося за занавеской волка.
— Беги наверх! — закричал он, кидаясь к висящему на шкуре ружью. Богдан сказал, что в нём осталась пуля. Отлично!
Варя вскочила, но без ребёнка и вместо лестницы бросилась на кухню. Он орал, как ненормальный, но эта идиотка неслась прямо на волка, а когда он вскинул ружьё, то полностью закрыла серую тварь собой. Зверь, как собака, прижался животом к полу и заскулил. Костя опустил ружьё и выругался.
— Он безобидный, придурок! — закричала Варя прорвавшимся сквозь хрип фальцетом. — Убери ружьё, пока оно в тебя не выстрелило.
