«Да ерунда, дело-то житейское, завтра не вспомним».
Эту фразу я слышал от него практически постоянно. Рыжий солнечный лис, не знавший тревог и горя.
Его слова про слезы в подушку я уловил, но привычно не понял, не осознал. А теперь мне что делать?! Янью из моих воспоминаний… сломался. Разлетелся множеством хрупких осколков по моей вине. И как собрать брата обратно, я не имел никакого понятия.
— Хочешь, я запеку для тебя одного из императорских павлинов? В детстве ты всегда говорил, что твоя лисья натура искренне хочет попробовать на зуб этих больших пухлых кур. Но тогда они обитали во дворце и были священными. Мы успели только пару хвостов ободрать, прежде чем нам досталось от твоей матери. А сейчас… эти адские твари полностью в моей власти. Мы можем запечь их. Хоть всех. В тесте.
— Придурок, — всхлипнул А-Ю, не отрывая лица от моего плеча. — Они все пересчитаны и внесены в императорский реестр.
— Ну, скажем, что сдох один внезапно. Потом разведем. Только не реви, у меня от этого небо на землю падает. А-Ю! Лучше ударь. Я даже уклоняться не буду.
— Делать мне нечего. Ходи и держи свое небо, чтобы не падало. — Лис наконец прекратил судорожно вздрагивать и отстранился. Бесцеремонно вытер лицо моим рукавом и посмотрел на меня. — Своим ты не сказал ничего, потому что подозревал, что старшие жены и брат причастны к покушению?
— Я не подозревал. Я знал. Просто… мне бы никто не поверил. Наверное, даже ты.
Глава 49
Евгения:
Ну слава тебе, биология… и тебе, психология, тоже слава.
Если бы лис умчал из гуциня на шести хвостах обиды и разочарования, даже местные боги не знают, сколько времени понадобилось бы этим двоим, чтобы объясниться и помириться. Черт с ним, с моим горлом, почти прошло. Будем считать это наименьшей жертвой во имя семейного благополучия.
Так-то я с Янью согласна: свинтус у нас кит. Но и Лан Иню простительно — на его глазах убили мать, причем он был полностью уверен, что это сделали ближайшие родственники. А остальным и дела нет, еще и, похоже, искренне его убедить попытаются — это не так. Неудивительно, что он закрылся в домике и триста лет молча готовил мстю, не пытаясь вовлечь в нее тех, кого любил и берег.
— Я не подозревал. Я знал. Просто… мне бы никто не поверил. Наверное, даже ты, — выдал он лису и посмотрел почему-то на меня. Так посмотрел, что я отставила пустой стакан. А потом подошла и забрала свой ключик за руку к кровати, усадила, залезла к нему на колени и обняла сразу всей собой — и ногами, и руками. И поцеловала в шею, и укусила, и снова поцеловала.
— Выдыхай, кит. Все хорошо…
— Все в порядке, Жень, — фыркнул он мне в ухо, обнимая покрепче и, хулиганище, лизнул мочку. — Я уже давно с этим смирился. Вскрывать гнойники — вещь, конечно, неприятная. Но ведь после этого всегда даже дышать легче становится. На нас ведь защита была, — последнюю фразу он адресовал уже Янью.
Я оглянулась. Лис смотрел на нас и наши обнимашки странно. Как на… как на что-то, приводящее его в умиленный восторг. Аж светился весь. И это несмотря на то, что глаза оставались серьезными и слушал он Яоши очень внимательно. И не спешил перебивать, только кивал.
Ключик в свою очередь и правда выдохнул, поймав это его внимание, и продолжил уже бодрее, увереннее:
— Защита, которую ставил отец. Взломать или разбить ее практически невозможно, для этого надо быть сильнее Тиньмо или знать кое-какой родовой секрет. Доступ был только у самых близких. А еще, — тут он ненадолго зарылся носом в мои волосы и снова глубоко вздохнул, — мы с матерью не ожидали удара, ведь от защитного купола прошел сигнал, что приближается кто-то из своих…
— Я тебе верю. — Янью нахмурился и закусил губу. — И не только потому, что это говоришь ты. Я сейчас тебе расскажу очень странную вещь, и мы подумаем вместе, что она означает. Ты даже в голову не бери, без твоего прямого разрешения я никому не дам и намека, что нашел тебя. Но раз это случилось… самое логичное — свести вместе все, что мы знаем. И вот тут лучшего информатора, чем я, тебе не найти! Ведь я в этом деле тоже по уши.
Ключ молча кивнул, втихаря снова целуя меня за ухом. Ну, я была только за — всем телом ощущала, как он об меня греется и успокаивается. А я успокаивалась и грелась об него.
— Ты не в курсе, как я уже понял. — Янью задумчиво отвел глаза и подергал одну из своих темно-рыжих прядей. — В тот ужасный день, когда с вами это случилось… по показаниям твоего брата и всех остальных свидетелей, Синтай получил сигнал о помощи и бросился к вам. Но не долетел. Где-то на полпути на него была устроена засада. Синтай был ранен… так, что до сих пор до конца не оправился.
Яоши сильно нахмурился, несколько раз то открывая рот для вопроса, то закрывая его обратно. Видно было, что данная новость его сильно встревожила и сбила с толку.
Лис ему кивнул и продолжил:
— Это сверхсекретная государственная тайна, потому неудивительно, что ты не слышал. Ее даже мои старшие сестры не все знают. Да что там сестры, даже ваш отец не в курсе! Ко мне же информация об этом ранении поступила только потому, что сам понимаешь кто его лечил и продолжает лечить. — Похоже, лисенок постарался сохранить киту достоинство. Ведь действительно обидно столько времени вести расследование и не знать главных вещей.
— И самое странное во всем этом следующее. — Янью тоже нервно закусил губу и еще раз дернул себя за прядь. — Вы с Синтаем рассказываете о нападении практически одними и теми же словами. У него тоже была отцовская защита. И ее тоже «взломали». И он тоже почувствовал кого-то из своих. И его тоже спасла случайность: когда купол вскрыли извне и ударили, сработал браслет, помнишь, вам обоим дед такие дарил. Он сгорел, а нападавших отбросило на сотню шагов, поэтому твой брат успел на остатках ци активировать талисман переноса. Его выкинуло прямо в нашем поместье, возле того павильона… ну… ты знаешь. Где никто не бывает.
Яоши напрягся и скосил глаза на свое левое запястье. Я тоже посмотрела, вспомнив, что у него там есть незаметная глазу, но ощутимая пальцами неровность на коже, словно старый ожог, хорошо залеченный.
— От тебя тоже был сигнал, поэтому отец, дед и Лун Вайер рванули туда сразу. Нашли… нашли тело твоей мамы. Они пытались, но не смогли помочь… — Янью перешел почти на шепот и опустил голову. — И место нападения на Синтая они тоже нашли. Поэтому я уверен, что твой брат не солгал и не получил свои раны в другом бою. Это не он тогда пытался вас убить. И он до сих пор… он единственный, кроме мамы, кто не считал мою уверенность в том, что ты жив, блажью. Я не разрешал ему вмешиваться, и он не лез в расследование, но, знаешь, он тоже до сих пор ждет. Тебя.
Яоши опустил голову еще ниже и в течение минуты лишь перебирал пальцами пояс моих джинсов.
— То есть сейчас по всем признакам выходит, что нас решил убить собственный отец? — едва слышно пробормотал ключ, полностью запутавшись в своих мыслях и чувствах.
Янью сначала кивнул, а потом сердито фыркнул:
— Вот в том-то и дело, что «по всем признакам»! Только ведь это невозможно! Просто нелепица какая-то выходит! Ему-то зачем? Он при желании мог бы сделать это не скрываясь, у вас же законы в бездне до сих пор как в каменном веке! Он ваш отец и владыка, ему не нужен повод, чтобы кого-то казнить, даже собственных сыновей.
— Если не Синтай и не отец… то… — медленно проговорил Яоши, стискивая мою талию так, что я едва слышно пискнула, шлепнула его по рукам, дождалась, когда они ослабят хватку, а потом выдохнула и спросила:
— Эм, парни. А-Инь. А что, у твоего отца больше нет кровных родственников? Кроме сыновей?
