Разговоры за столом стихли мгновенно.
— Пару слов тебе, Седой. — Акмарал почти доброжелательно посмотрела на пожилого, но ещё очень крепкого соплеменника. — Ты что-то сказал о пренебрежении? На, лови. Вместе с нами с сестрой в рабство попали ещё две из наших. Орквуды, шедшие за тем человеческим магом, вначале принялись развлекаться с ними. Хочешь, расскажу детали? Было при нас, тебе понравится, — пообещала она, хищно улыбаясь.
— Нет.
— То-то.
— Я искренне сожалею, — мужчина отвёл взгляд.
— Я тоже, — кивнула старшая из сестёр. — Но лично я сожалею гораздо меньше, чем те две, которые… Которых…
— Где они сейчас? Что с ними случилось? — спросил кто-то из парней помоложе. — Пятнистый их не стал выкупать? Денег не хватило?
— Пятнистый выкупил только тех, кто остались в живых. Первые две повесились примерно через час после того, как попали в плен. Одна из них ещё сказала перед этим, абсолютно спокойно: «Хорошо, что здесь такие высокие деревья. Не нужно шагать до реки».
— Харам же? — Опустив взгляд, глухо уронил Даулет.
— Они сказали, что со Всевышним разберутся сами. Без тех мужчин, которые не сумели их защитить.
— Я понимаю сейчас, почему ты так сказала о нас и о пятнистом, — через силу признал седой. — Понимаю также и твои чувства. Но…
— Едва ли, — неожиданно весело фыркнула Акмарал. — Но надеюсь, что ты хотя бы понимаешь если и не ощущения, то по крайней мере мои мотивы.
— А каковы твои мотивы? — младшая сестра, высвободившись из-под руки мужчины, с вызовом посмотрела на старшую. — Внести разлад? Выплеснуть за праздничным столом на всех своё накопившееся дерьмо из-за того, что тебе хуман манду не почесал?!
— Нет. Ханшайым очень молода, — флегматично ответила бывшая рабыня. — Я лишь хотела сказать, что за этим дастарханом присутствуют и те, кто трезво смотрит на вещи. И кто, не являясь воином, понимает тем не менее разницу между различными ресурсами.
— Почему ты тогда не поехала с ним? — Жулдыз требовательно дёрнула сестру за рукав через стол. — Если ты такого о нём высокого мнения?
— Потому что не люблю его, — Акмарал удивлённо подняла брови. — Он классный, во всех отношениях, ты понимаешь, о чём я. Но я не готова связывать с ним жизнь! А уйди я вместе с инородцами, это было бы именно оно. И кстати, семейные вопросы могли бы обсудить не здесь.
— Ты лукавишь сейчас, — седой демонстративно втянул воздух ноздрями.
— Не лукавлю, а недоговариваю. Хочешь правды? Осталась с вами потому, что считаю: иногда правильнее умирать вместе со своим народом. В рабстве и в плену была, цену своим словам знаю. — Орчанка перевела дух. — Напоследок: если рушатся старые правила, как те, что в Книге, не стоит требовать безукоризненного следования прочим! Например, чтобы женщина молчала за столом и заносила вам хвосты.
— Ты всё сказала? — седой покраснел.
Он дышал глубоко, его сердце билось сильнее обычного — соплеменникам это было хорошо видно и слышно.
— Нет, не всё. С пятнистым мы были намного сильнее, чем без него. А у ханшайым было больше шансов выжить. Теперь всё.
— И как же было правильно поступить? — насмешливо уронил один из молодых. — Ушастую ему и так отдали, если что. Из лагеря насильно никто не гнал, за стол сам отказался идти.
— Тебе правда интересно мнение порченной женщины? — Акмарал заинтересованно подняла бровь.
— Да. Ответь.
— Правильно было с ушастой обращаться по канону. Когда пятнистый увидел ваши «подвиги» в лагере, правильных и хороших путей у вас уже не было. Поздно размахивать веером, если при всех за столом обделался. С гущей.
— Тебе стоило уйти с ним, — отчеканил седой. — Раз мы такие несовершенные и так тебя раздражаем.
— Родню не выбирают, раз. Ты не можешь мне запрещать умереть вместе с ханшайым если придётся, два. Три: старик, держи язык за зубами, а? А то не посмотрю на седины!
Мужчина на противоположной стороне стола опешил с приоткрытым ртом и широко открытыми глазами:
— А не то что?!
— Я — не моя сестра, клинок напоказ не ношу. Но мы с ней из одной семьи и я тоже очень хорошо знаю, что делать в некоторых интересных ситуациях. Не доводи до греха!
Присутствующие против воли заулыбались.
Сгустившаяся атмосфера частично разрядилась сама собой.
— А из какого вы рода? — запоздало спросил самый молодой.
— Байұлы. Отец — шеркеш, мать — есентемир.
Род матери испокон веков значения не имел, но все присутствующие очень хорошо поняли, зачем Акмарал упомянула и женскую линию.
— Видимо, действительно грядут перемены, — дипломатично сформулировал общий вывод седой. — Ладно, не будем ссориться. Пожалуй, женское слово теперь тоже будет что-то весить в этом мире…
— Оно уже весит, — тихо сказала Асем. — Посмотрите на эльфов. Там вообще матриарх правит, а мужчины на вторых ролях. И мы им проигрываем эту войну.
Только что обозначившееся веселье испарилось, не успев материализоваться.
* * *
Вадим, мне очень жаль, что всё так случилось.
Я понимаю, почему ты так поступил, но не могу придумать, как это всё можно было исправить. Так, чтобы ты не уходил.
Спасибо, что оставил связных амулетов.
Просто скажи, как всё вернуть? Так, чтобы было, как раньше.
Мне очень тебя не хватает.
Асем.
______________________________________________
