Вот они и получат неожиданность…
Двуцвет проверил свои запасы магической силы – и словно очутился в кольце догорающих костров: не в полной он силе, но и опасности нет, можно творить чары.
Да только какие чары? Двуцвет умеет лишь менять обличья…
Вернуться в ближайшую нишу, прорезать кинжалом гобелен?.. Но в дворцовых залах скрыться не проще, у охранников есть псы, обученные брать след. К тому же Двуцвет поставит под угрозу срыва свою игру, с таким трудом подготовленную.
Крепкая, тренированная память развернула перед внутренним взором Двуцвета план переходов.
Назад нельзя: загонят в тупик. Спасительная развилка впереди, но опасность идет навстречу. Вряд ли Двуцвет достигнет развилки раньше, чем там окажутся гвардейцы.
Но он же миновал только что еще одну развилку?
Да, но это не спасение. Коротенький коридор ведет резко вниз, к потайным казематам в природных скальных кавернах, где Гордред замучил не одного своего врага.
Ну и что? Двуцвет не собирается там жить! Ему надо лишь переждать опасность. Когда гвардейцы уйдут…
А если не уйдут? Если незадачливый интриган сам себя загоняет в ловушку?
Что ж, у него есть последнее средство.
Другие, опасаясь пыток и мучительной смерти, покупают яд и носят при себе быструю кончину. А чародей носил при себе спасение…
Двуцвет осторожно отступал по коридору. Но как он ни старался быть бесшумным, все же вывернул из старой кладки обломок раскрошившегося кирпича.
Услышали! Замолчали!
Ну, теперь один выбор: вниз…
Узкий «крысиный отнорок» принял беглеца с неохотой. Стены так негостеприимно сжали Двуцвета, что он вынужден был, отчаянно выдохнув воздух, с силой протискиваться вперед.
Внезапно каменная хватка разжалась, из-под ног исчезла опора, и Двуцвет куда-то провалился…
Испугаться беглец не успел: сразу шмякнулся на камни. Неглубокий «скальный пузырь» подвернулся, да? Вот и славно. И даже почти не ушибся, только запястье в кровь оцарапал. Хорошее место, чтобы пересидеть опасность. Когда патруль уйдет, можно будет выбраться.
А если стены окажутся отвесными, если не выручит ловкость (да и какая ловкость с таким брюхом?), тогда придется раздавить стеклянный шарик, зашитый в пояс.
Ах, как не хочется! Ценная вещь, подарок Алмаза! Всего один раз высвободит шарик свою силу – и спасет хозяина!..
Но в чем это запутались ноги? Словно связка веревок брошена на каменный пол…
Двуцвет с отвращением пнул невидимую во мраке гадость. Гадость оказалась упругой и, похоже, прилипла к башмаку.
Встревоженный маг присел на корточки и, преодолевая брезгливость, протянул руки к полу.
Да, веревки, грубые, толстые… почему-то липкие…
Двуцвет яростно дернул ногой – и ощутил сопротивление. Веревки не желали его выпускать.
Неожиданным кошмаром ударило в мозг слово: «Паутина!»
Дождавшись своего злого часа, зашуршали в памяти страшные рассказы о хищных подземных пауках.
Запястье ободрано… почуют кровь… придут…
Двуцвет, запаниковав, выхватил из ножен на поясе кинжал и принялся полосовать чудовищную паутину.
И тут сверху упала на голову и плечи вторая сеть – тяжелая, липкая. Двуцвет рванулся, задергался – но понял, что сам себя заматывает в кокон, и замер. Только сейчас он сообразил, что в короткие мгновения, когда от ужаса тело было неподвластно разуму, он ухитрился выронить кинжал.
Двуцвет грязно выругался, уже не боясь, что его услышит «темный обход». Но тут же замолчал, поняв: рядом кое-кто поопаснее гвардейцев.
Сзади на левое плечо осторожно легло что-то жесткое. Двуцвет скосил глаза, во мраке почти ничего не разобрал, но заледенел от ужаса, представив себе жуткую лапу с когтями-крючьями.
Неведомое существо не спешило рвать добычу. Прикосновение было легким, проверяющим: долго ли жертва будет трепыхаться, скоро ли станет пригодной для еды?
Не-ет! Хватит! Шарик… где шарик?!
И тут Двуцвет понял, что веревочный кокон мешает ему дотянуться до конца пояса, где зашит спасительный амулет.
Паника перешла в запредельный ужас. Беззвучные истерические выклики подступили к горлу, но не вырвались наружу, встали в глотке комом, сотрясая все тело горячечной, туманящей сознание дрожью. Чародей забился в коконе, пытаясь его порвать. Невидимый во мраке хищник убрал лапу, не мешая жертве дергаться и терять силы.
Пленник сильно ударился левым плечом обо что-то твердое. Боль отрезвила, позволила пробиться сквозь вихрь смятенных мыслей одной, вполне разумной:
«Стена? Так близко? Слева?»
А ведь он сдвинул концы пояса на левое бедро, чтобы случайно не разбить шарик, протискиваясь по узким переходам… шел-то он правым боком вперед…
«Помогите, Младшие боги!»
Двуцвет изо всех сил качнулся к стене, стараясь удариться левым бедром.
И получилось, с первой попытки получилось!
Хрупкий шарик раздавился между камнем и бедром.
Послышался хлопок – словно упала деревянная крышка сундука.
Паутина дернулась – и успокоилась. Ее больше не натягивала тяжесть добычи.
Длинная хитиновая лапа недоуменно ворошила во мраке груду одежды. Паук не мог понять, куда исчезла горячая, живая тварь, так аппетитно пахнущая кровью и страхом.
* * *
Хмурое северное небо показалось ослепительно ярким человеку, очнувшемуся на берегу моря.
Он лежал, нагой и беспомощный, на холодных камнях и глядел на чайку, летящую в вышине. И на двоих верзил в меховых куртках и штанах, держащих наготове тяжелые копья. Широкие наконечники целили в грудь распластавшемуся на камнях человеку.
Все это Двуцвет принял за обморочный морок. Но чайка улетела, а верзилы остались – и поневоле пришлось признать их явью.
Но загадкой при этом они не стали. Достаточно посмотреть на их рожи. Не просто тупость, а полное отсутствие мысли. Как мертвецы… впрочем, мертвецы и есть. Колдовское дерево Изумруда выпило из них жизнь, оставило самую малость – чтобы могли выполнять господские приказы.
А значит, чары перебросили его к Семибашенному замку.
– Копья уберите! – рявкнул чародей. – Хозяин вернулся! Я Двуцвет, болваны!
Ничто не дрогнуло в лицах охранников. И копья не пошевелились… Да, верно, его же здесь еще не видели в этом облике!
И что теперь? Мерзнуть здесь, пока к полудохлым уродам не придет смена?
Но вовремя вспомнились слова Изумруда:
«Если эти твари не будут подчиняться – иногда на них такое находит, – скажи вот так…»
И прочирикал на своем языке переливчатое словцо.
К счастью, память у Двуцвета твердая, а слух – впору музыканту. Нужную трель он прощебетал верно.
– Уберите копья, дурачье!.. Вот так. А теперь помогите мне встать!
2
Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть…
И. Крылов
Какой же чудодейственной силой обладают горячая ванна, чистая одежда и бокал вина! И не надо никаких чар. Ванна изгнала недавний страх смерти, чистая одежда вернула самоуважение, а бокал вина заставил поверить в свой героизм, в свое хладнокровие перед лицом опасности.
И теперь Двуцвет, прогуливаясь по замковой галерее и невнимательно обозревая закат над морем, со вкусом рассказывал Алмазу о своих приключениях в «изнанке» замковых стен.
Алмаза заинтересовали монстры, плетущие паутину небывалой толщины и прочности. Он принялся было вслух прикидывать, не пригодится ли подобное умение людям усовершенствованной породы. А может быть, выпустить таких пауков в подземелья замка – чтобы встречали и привечали нежданных визитеров?
Разговор о подземельях навел Двуцвета на воспоминание: кольцо замшелых камней, древние руны на них и черная вода колодца.
– Наш учитель все еще… гостит в замке?
– Еще бы! – тонко усмехнулся Алмаз. – Иначе замок был бы уже разрушен. Недавно я навестил его, прихватив в подарок серебряную цепочку. А ты не хочешь его проведать? Наверняка он будет рад!
