В подтверждение этого воины начали расходиться в стороны, их строй стал принимать форму той самой подковы, как было утром. Его опять собираются взять в кольцо.
Приблизительно сто двадцать шагов. Серьезная дистанция даже для него. Давно пора было сделать другой лук. Этот, конечно, хорош и привычен, но слабоват. С начала весны силенок у Дирта заметно прибавилось, натягивал его играючи. Дай дюжину дюжин стрел, и легко выпустит одну за другой в таком темпе, что по пять штук одновременно будут висеть в воздухе, если не больше. И даже не запыхается при этом.
Сто двадцать шагов для такого лука многовато. Но Дирту случалось использовать его и на куда больших дистанциях. Иногда мимо, иногда успешно. Рискнуть стрелой ради шанса оставить отряд без магической помощи? В случае его успеха у них не останется преимуществ, и в этом лесу Дирт сможет делать с ними что угодно.
Решено, рискнет.
Мышцы напряглись в привычном усилии, Дирт взял прицел чуть левее, компенсируя действие задувающего сбоку ветерка, на миг затаил дыхание, окаменел, после чего отпустил стрелу. Она пошла хорошо, точно в ту точку, куда Дирт и задумывал. Туда, где повитухи завязывают узлом пуповину новорожденного. Нет, не совсем туда, чуть ниже идет. Должно быть, лук ослабел серьезнее, чем Дирт считал. Но это не страшно. Пусть попадет на ладонь ниже, все равно магу не жить.
Заодно и помучается как следует перед неминуемой смертью. Дирт не жестокий человек, но ни один из этих нелюдей не заслужил достойную гибель.
В последний миг случилось непредвиденное. Немолодой воин, с которым продолжал разговаривать маг, резко развернулся, вскидывая левую руку. Будь рука пустой — не страшно, но в ней был зажат щит.
Стрела ударила гулко и отлетела в сторону, не справившись с покрытой железом преградой. Внизу закричали сразу несколько голосов, кто-то вскинул арбалет. Прикусив от досады губу, Дирт что было мочи бросился в заросли. Свернул, домчался до дерева, в которое вонзился не попавший в цель болт, но вырвать на бегу глубоко засевший наконечник не смог, не было времени на возню.
Потерял стрелу, не смог взять трофей и мага не достал.
Сплошные неудачи.
И что теперь?
А теперь он будет бежать и бежать. Все дальше и дальше в глубь материка. В самые страшные земли мира. А там видно будет. Может быть, представится возможность убить мага. А может, тот сам помрет.
Такалида — место непростое… здесь всякое случается. Особенно если знаешь о ней то, о чем пришельцы не догадываются.
* * *
Патавилетти повертел стрелу в широкой мозолистой ладони, хмыкнул:
— Наконечник из меди, сильно расплющился, в полоску на щите угодил.
— Это что-то означает? — поинтересовался маг.
— В поселении он использовал стальные, боевые. Я даже удивился, откуда такие у него. Для охотника слишком роскошно, да и ни к чему, рана плохо кровоточит, зверь может далеко уйти, прежде чем свалится. Вы очень зря не носите доспехи. Он ведь в вас целился именно поэтому. Наверное, стальных не осталось, а медными броню пробить непросто. Остается бить по незащищенным местам, но расстояние слишком велико, трудно попасть в малую цель.
Маг покачал головой:
— Он выбрал меня не из-за отсутствия доспехов.
— А почему тогда?
— Думаю, увидел амулет в моих руках и понял, как мы его находим, несмотря на все уловки. Нетрудно догадаться, что, если меня не станет, вам придется прекратить погоню.
— У меня есть парочка ребят, которые хорошо читают следы. Да и остальные — не промах в этом деле. И без всякой магии находили хитрецов.
— Перестаньте, мы ведь не дети, чтобы верить в наивные сказки. Вы же прекрасно понимаете, что мальчишка — не просто крестьянский паренек, и даже для охотника он хорош. Настоящий талант. Всерьез думаете, что легко найдете его по следам? Тем более в родном лесу, где он каждое дерево знает.
— Ну не весь же лес ему родной. Далеко от селения он вряд ли уходил. Выгоним его подальше, и там что ему, что нам все одинаково будет. Выследим, если хоть немного повезет.
Маг усмехнулся:
— А я, по-вашему мнению, уже почти похоронен…
— Простите, все не так. Мы не подпустим его близко, а издали он в вас не попадет. Рядом всегда будет пара ребят с хорошей реакцией, прикроют. Но все-таки жаль, что вы доспехи не носите, было бы куда безопаснее.
— Увы, тело мое слабее духа. Я, пожалуй, устаю больше, чем твои закованные в латы воины.
— Ну толковых лат у нас ни у кого нет, мы ведь не конные, чтобы такой груз таскать. Лук бьет слышно, у ребят реакция хорошая, щитами будут прикрывать, как я.
— Если у них такая же реакция, то я в полной безопасности.
— Они не хуже меня, а может, и лучше, я ведь немолод.
— Немногие юноши смогут сравниться с тобой в проворстве.
— А как вы узнали, что мальчишка рядом?
— Амулет помог. Он вибрирует, если расстояние невелико. Сто или двести шагов, точнее сказать невозможно, все зависит от множества факторов, часть которых даже мне тяжело учитывать.
— А сейчас далеко?
— Нет. Но Дирт быстро удаляется. Похоже, он бежит.
— Бежит — это хорошо. На бегу быстрее устанет. Так и будем гнать, пока не свалится загнанным оленем.
— Ваши люди выглядят хорошо. Я опасался, что они будут быстро уставать.
— У меня отборные ребята. Если понадобится, они до самого вечера смогут шагать без остановки. И это в доспехах и при оружии с грузом. Налегке и до утра не выдохнутся.
— До вечера, говорите? Ну давайте проверим, так ли это.
* * *
Сумерки настигли Дирта, когда он пробирался по бурелому. Ровный, полого поднимающийся склон холма много лет назад посетила какая-то изощренная беда, убившая все до единого дерева. Ни одного, даже самого мелкого, не пропустила. Трупы лесных великанов остались гнить, новые почему-то не появились. Странно, но даже трава здесь росла неохотно и далеко не везде. Чахлая, нездоровых оттенков, она к тому же будто пыталась спрятаться в тени отбрасываемой грудами трухи, обломками полусгнивших веток и стволов.
Что здесь приключилось, Дирт не знал, но сильно подозревал, что ветер тут ни при чем. А если и виноват, то действовал не в одиночку. Такалида — непростое место. Здесь всякое случается, в том числе и уму непостижимое. Так что он не очень-то забивал себе голову размышлениями на тему произошедшего в этом месте годы назад, а просто продолжал двигаться к вершине. Там, если глаза в полутьме не обманывают, темнеет ровная линия опушки соснового леса. Надо успеть добраться до темноты.
Дирт ни за какие блага мира не согласился бы ночевать в таком мрачном месте. Да и почти полное отсутствие растительности намекало, что здесь может сохраняться нечто, убившее деревья и не дающее вырастать новым. Очень маловероятно, что это нечто полезно для человека, а вот вредным может оказаться запросто.
