А в ней жила богиня Лада, самим движением кологода обреченная быть отданной ему. И Семислава вдруг с ужасом осознала, что оглушена и подчинена силой Велесова сына, что почти не помнит, зачем пришла сюда. Уже казалось, ее целью было… увидеть его? Только увидеть? Он явно имел в виду что-то другое…
– Что ты! – с трудом овладевая собой, Семислава снова попятилась. – Не для того я тебя искала! Я – мужняя жена…
– Ты? – Лютомер недоверчиво улыбнулся, будто услышал нечто несуразное. – Ты – Лада. Твое время настало, никто на свете тебе не указ… И разве я тебе не нравлюсь?
Он придвинулся ближе и взял ее за руку. За спиной у нее была толстая береза, отступать оказалось некуда. Да и сил не хватало – лишь слегка придерживая ее пальцы, сын Велеса набросил на нее паутину чар, не дававшую шевельнуться. Всем своим чутким существом ощущая мощь этих чар, Семислава с ужасом поняла, что переоценила свои силы и напрасно отправилась по его следу. А ему не было дела до ее мужа, звания княгини и даже, кажется, до ее знатного имени. Он смотрел сквозь ее человеческую сущность и разговаривал с богиней, живущей внутри. И под его взглядом эта богиня, слыша обращенные к ней слова, распрямилась, как цветок, задышала, засияла, будто встающее солнце – и отбросила все то, что было важно для земной женщины.
Лютомер обнял Семиславу и бережно прижал к себе, словно прислушиваясь к ощущениям – не своим, а своего бога, которому предлагал эту сладкую жертву… Торопиться некуда – ее собственная сущность влечет ее к нему. В купальскую ночь тьма бросает первые семена на поле света, и объятия Лютомера впервые напомнили Ладе о том времени, когда она сойдет в Подземье и очутится во власти Кощного Владыки. Но если сам Велес сейчас не имел над ней власти, то через своего земного сына он и сам мог принять участие в обрядах этой ночи. А Лютомер нашел одну из немногих женщин, которая способна порадовать Подземного Владыку.
Все мысли исчезли, оставив Семиславе одно стремление – прильнуть к нему покрепче, слиться с ним. Казалось, всю жизнь она ждала его одного и никто не подошел бы ей лучше, чем он. Ее руки сами тянулись обнять его, от его дыхания ее наполняла блаженная дрожь. Его губы почти коснулись ее губ, она ощутила на коже прикосновение его бороды; внутри ее разверзлась и запылала бездна. И сила этой вспышки словно пробудила Семиславу. Еще миг – и она не сможет больше ему противиться. Утратит волю, потеряет себя, растворится в темных водах Забыть-реки…
Это было неправильно. Поддавшись этому влечению, она погубит не только себя…
– Нет, пусти, – шептала Семислава, слабыми руками пытаясь оттолкнуть Лютомера, который склонился к самому ее лицу, так что она уже ощущала его поцелуй. – Не для того я… Нет… Нас… Муж мой, князь Свя… Он ищет… Он тебя…
– Что?
Лютомер с трудом мог вспомнить, что означают слова «муж» и «князь», но тоже улавливал некую опасность в своем влечении к этой чужой женщине.
…Мир вдруг раздвинулся до неоглядно широких пределов; засияла вокруг синяя тьма, будто он смотрит на земной мир свысока, белыми глазами звезд… Пленительная Лада тянулась к нему, желая его любви, но под ее зеленым ложем просвечивала бездна… Сомкни он объятия, и они рухнут туда вдвоем. Но еще рано. Лада выполнила лишь половину своей ежегодной работы. Ей не пора отдыхать. И если сейчас он не вырвется из пут этого влечения, они рухнут туда вдвоем, и все на земле замрет без живоносящей силы богини. Не созреют колосья, напрасно осыплются лепестки с бесплодных цветов…
Лютомер выпустил ее и отстранился. Прислонился спиной к березе, с усилием стараясь вернуться в себя, вспомнить, кто он такой, как его зовут… Вспомнить о своей смертной природе и отделить свой дух от Велеса – а сделать это не легче, чем вновь выхватить из речного потока упавшую туда каплю дождя.
Семислава стояла, закрыв лицо руками. Потом передвинула ладони в гущу распущенных волос, вцепилась в них пальцами, сжала. Она тоже пыталась вернуться в себя. И тоже всем существом ощущала, на краю какой бездны стоит. По двум дорогам сразу идти нельзя, и коли есть у нее муж-человек, делить себя между ним и мужем-богом невозможно. Даже мать Лютомера, княгиня Велезора, этого не сумела…
Но вот бездна закрылась, в глазах прояснилось. Понемногу вернулись обычные человеческие заботы.
– Святомер знает… что ты здесь, что ты за сестрами приехал, – выговорила Семислава. – Он тебе предлагает союз. Отдай твоих сестер в жены моим пасынкам… А сам возьми…
«Возьми в жены дочь князя», – должна была она сказать, но почему-то не сказала. Опираясь спиной о березу, он пристально смотрел на нее, и в глазах его еще отражалась та синяя бездна. Невозможно и глупо казалось предлагать ему – Велесу! – какую-то там Гордяну или Кременку, когда ему всем ходом всемирья предназначена Лада…
– Отдать я ему ничего не отдам, – ответил ей спокойный низкий голос, и Семислава не понимала, кто с ней говорит: Лютомер, Вершиславов сын, или Велес. – А вот взять – возьму с охотой. Только дочерей Святомеровых мне не надо. А вот жену его, пожалуй, возьму.
– Опомнись! – сердито ответила Семислава, пытаясь докричаться до Лютомера-человека. – Ты что, жених-первогодок, что у тебя одна ярь на уме! Ты зачем сюда, на Зушу, приехал – за девками? За мной? Ты за сестрами своими пришел! Ведь так?
– Так, – подтвердил Лютомер. – Я моих сестер никому не отдам и обидеть не позволю. Святомер на наш род первым руку поднял – если ты попросишь, так и быть, за достойные дары обиду прощу. Но условия не он мне будет ставить! А иначе – он мой кровный враг навек.
– Да мы, вятичи, ведь не враги тебе! – торопливо заговорила Семислава, против воли чувствуя, что хочет мира с этим человеком… и не только человеком, и не ради земли вятичей. – Твоя мать была нашего племени, вятичского! Мой муж тебе пособит престол твоего отца занять, а ты нам за это поможешь. Породнимся с тобой, невестами обменяемся. А иначе ты из нашей земли не уйдешь. У тебя всего-то четыре десятка с собой, а у нас тут войско для похода собрано. Многие тысячи! Ты из этого леса не выйдешь, ни пешком, ни по реке, вас со всех сторон обложили.
– Я – выйду, – уверенно ответил Лютомер. – Не придуман еще такой силок, чтобы меня удержал!
– Если сам вырвешься, людей погубишь, сестер погубишь! Разве тебе этого хочется? Пойдем. – Семислава отважно шагнула вперед и прикоснулась к его руке, но рука оказалась сжатой в кулак. – Пойдем, муж мой тебя ждет. Ничего худого не сделает, верь мне. Только поговорить надо, обсудить… Мой муж хочет тебе дружбу предложить, союз и родство. Не отказывайся. Пойдем.
– Рано Святомер мою шкуру меряет – не поймал еще. – Лютомер усмехнулся и вдруг крепко взял Семиславу за руку. – А вот я белу лебедь уже поймал! Обложил, говоришь? Не выпустит, говоришь? Выпустит – и меня, и сестер, и бойников моих, и всех угрян! Еще как выпустит, если жену свою хочет назад получить. Пойдем!
