— Зачем? — удивился я.
— Наставника не спрашивают «ЗАЧЕМ». Наставника спрашивают «КАК», — ехидно ухмыльнулся знахарь, — Буду считать, что глупого вопроса не было, отвечу на правильный. Вот вам кристалл с учебным курсом этого языка. Вы перешли на третий курс академии, следовательно, усвоить сравнительно небольшой объем знаний для вас пустяк. Со следующей недели будем общаться между собой исключительно на лоперском… Потом перейдем к фахри — языку халифата — и сунскому. Это пойдет вам на пользу и не даст заскучать.
Практика началась и в течение примерно полутора месяцев двигалась размеренно и неторопливо. Мы с Кламирой дежурили в больнице, делали перевязки, готовили эликсиры и ассистировали знахарю во время проведения несложных операций — сложных случаев в городке, слава Богам, за этот период не встречалось. Не потому, что я боялся не справиться, а просто радовался за граждан. На приеме я практически постоянно использовал магическое зрение и постепенно стал понимать, что уже во многих случаях могу исправить то или иное нарушение гармонии организма, но пока не мог собраться с духом и решиться. Немного страшно было вмешиваться в такую сложную систему, как человек. Хотя слова собрата — не бойся исцелять — помнил постоянно. Герболио постепенно перестал называть нас криворукими убийцами и теперь полностью доверял, как изготовление эликсиров, так и простейшие операции, за ходом которых, тем не менее, всегда внимательно следил, готовый вмешаться при необходимости. За этот период мы выучили лоперский, фахри и перешли к сунскому. Я при этом привычно «глотал» кристаллы сразу, а затем только усваивал с помощью словарей и разговоров с Герболио, выполнившим свою угрозу разговаривать с нами только на иноземном.
Кроме угроз знахарь дал и хороший совет. Он, например, сразу потребовал от нас не переводить с лоперского на элморский, а видеть за иностранным словом образ.
— Если я скажу arbol — ты переведешь это слово на элморский, и только потом у тебя возникнет образ куста и ты, наконец, поймешь, о чем речь. Пробуй сразу за словом arbol «видеть» куст. Учи понятие, а не слово. Дети потому и быстро учатся языку, что нет у них словаря в голове, и они сразу ассоциируют образ арбуза, например, с сочетанием звуков «арбуз» или «sandia».
Через три дня после начала практики я, закупая на рынке продукты к ужину, встретил Вителлину. Она попеняла меня за то, что я ни разу не зашел ее навестить, потом взяла под руку и предложила немного прогуляться. Все, что надо было, я уже купил с доставкой на дом, поэтому был свободен и налегке, поэтому с удовольствием согласился. Мы немного погуляли, поболтали о разных пустяках и договорились встретиться на следующий день. Я заметил, что Вителлину все прохожие узнают и уважительно кланяются. Думаю, уже весь город обсуждает, с кем это их Вителлина сегодня променад свершает. К стыду своему я так и не удосужился выяснить, кто же она такая. Но это для меня не имело значения. Главное с ней было легко и интересно.
С того дня встречи наши стали регулярными. Я несколько раз побывал у нее дома и познакомился с родителями, довольно милыми людьми, обожающими свою дочь. Стали мы с ней близки? Врать не буду — стали. В первое же утро, после того как это произошло, я немного растерялся — как мне быть? Мне было хорошо с этой девушкой, но то, что я испытывал по отношению к ней — это не любовь. Знаю точно. С одной стороны не хотелось ее обижать, а с другой — лгать и притворяться. Мои сомнения разрешила сама Вителлина. Она догадалась о моих терзаниях и уверила, что уже давно не наивная дурочка и все понимает. Я ей дал, что она хотела получить, а большего ей не требовалось. Так и продолжалось весь месяц, пока она гостила у родных. На прощание, когда я провожал ее на дилижанс, она предложила не забывать ее и, будучи в столице, заходить к ней запросто. Сообщила, где живет, а еще предлагала приходить, когда у меня будет время и желание, в Королевский театр оперы и балета на представления — билет на два лица в личную ее ложу будут всегда у администратора. Только тогда я, наконец, смущаясь, спросил.
— А кем ты там, в театре…? — она звонко расхохоталась и ответила.
— Ах, Филин, — я просил ее так меня называть — привык уже, — Ах, Филин. Ты мне нравишься еще больше. Для тебя, скорее всего, не важно, кто я, а важно — какая я. А я всего лишь… — прима Королевской Оперы. Надеюсь, это признание не разрушит нашу дружбу?
Я заверил, что ничуть ни бывало, поцеловал ей руку и помог устроиться в дилижансе. Отбыла она в столицу в сопровождении тех же двоих молчаливых мужчин, которые сопровождали ее в Сербано.
Свенту в эти дни я не видел и ничего почти о ней не слышал. Очень редко Кламира с ней встречалась. Говорила, что Свента очень устает. Часто ходит в рейды. Их с парнями прикрепили к разным боевым пятеркам в качестве дополнительной, шестой боевой единицы. Учиться на практике в рейдах разведке и патрулированию приходится много и времени на отдых почти не остается.
До конца практики оставалось три недели, как случай, лучше бы его, наверное, не было, буквально заставил меня применить на практике, то новое что я узнал во сне. Под вечер в больницу привезли лесоруба с проломленной головой. При осмотре выяснилось, что череп пробит, и мозговая ткань получила обширные повреждения. Герболио покачал головой, велел нам наложить повязку с обеззараживающим и грустно сказал, что помочь не в силах. Если бы под рукой был лучший столичный лекарь, можно было бы надеяться на благополучный исход, и то, шансы были бы невелики.
Колебался я недолго. Тренироваться на более простых случаях времени уже не было. Нет. Я, конечно же, на себе что-то смог проверить. Ожоги, которые зачастую можно получить при варке эликсиров или во время готовки, случайные порезы — это исцелялось мгновенно. Но что-то более сложное делать еще не приходилось. Не ломать же себе руку, чтобы проверить ход заживления. Я отправил Кламиру спать, пообещав разбудить, когда настанет ее очередь дежурить, а сам устроился возле больного поудобнее, закрыл глаза и сосредоточился, полностью переключившись на магическое зрение. Сразу же обнаружил множественные повреждения структуры организма в области головы, затем нашел…, как бы это сказать. Нечто вроде первоначального плана этой части структуры. Что это такое? В некотором приближении можно сравнить это с планом крепости, по которой ее строили. Есть общий план всей крепости — как, что и из чего делать, чтобы ее построить. Есть и планы, как строить каждую ее отдельную часть. Такие же планы имеют и все живые объекты. Я пока умел видеть и корректировать только достаточно крупные блоки структур, хотя подозревал, что уровни детализации каждого простираются на очень большую глубину. Таким образом, совместив, то, что должно быть с тем, что есть, я принялся восстанавливать повреждения. В этом мне помогали шесть «рук», которыми я научился управлять. Это, конечно, были не руки, но такой образ у меня сложился. Раньше я их не «видел», когда, например, проходил лабиринт во сне. Что тянет нити, а что строит боевые узоры, я не представлял, и на том этапе это было не нужно. Но теперь я отчетливо видел тонкие руки, где вместо кистей были пять тонких жгутиков, свитых из тоненьких радужно переливающихся трубочек, сантиметров по пятнадцать каждый. В точности как на испытании. Вот эти самые руки тянулись куда надо — максимум, я как-то померил, метров на тридцать не дальше — свивали нити, сшивали повреждения, убирали осколки костей и пускали их в дело. Энергетически структура была восстановлена полностью довольно скоро… сравнительно, а вот материальная — запаздывала. Организм больного поставлял необходимые вещества из запасов, но было их немного и пришлось по ходу дела решать, где можно взять еще без ущерба для функционирования органов и тканей. Бессознательно я приложил руку к коже больного и стал передавать от себя. Но моих запасов тоже не хватало для полного восстановления. Я уже чувствовал сильную усталость, и даже некоторое истощение. Продолжая удерживать всю систему восстановления, я немного вышел в реальность и позвал Кламиру, благо отдыхала она неподалеку на пустующей койке. Когда она проснулась, попросил достать укрепляющие эликсиры, содержащие нужные вещества и осторожно вливать их в рот больному. Еще попросил поставить капельницу с растворами, содержащими нужные вещества. Все-таки напрямую через кровь поставка веществ должна пойти быстрее. Глядя на меня испуганными глазами, умница сделала все как надо. Вскоре материала стало достаточно, и процесс пошел веселее. Через некоторое время поддержка системы восстановления стала требовать все меньше и меньше моего внимания и, наконец, я смог расслабиться и только время от времени поглядывать, как там идет заживление. Уже занимался рассвет — Боги, я почти всю ночь прозанимался больным. Меня немного потряхивало от усталости. Мантия, казалось, стала на пару размеров больше и была «хоть выжимай». Бедная Кламира тоже замоталась — не дал я ей отдохнуть.
