— Я.
— Это интересно… — магус старался говорить спокойно. — Но скажи мне, о чем твоя песня? Она не похожа на баллады или веселые песенки, которые обычно поют в тавернах.
Мимолетная улыбка тронула узкие губы.
— Я не пою обычные песенки.
— Но что-то подсказало тебе… эти образы? Или, может быть, кто-то? — ровным голосом спросил Крейн.
Крылан отчетливо почувствовал, что капитан теряет последние крохи терпения. Горбунья с тяжелым вздохом произнесла:
— Да, вы тот самый… он предупреждал, что так будет…
«Тот самый?»
Лицо магуса сделалось озадаченным.
— Два дня назад я пела, как всегда, а потом вышла ненадолго на улицу, — начала рассказывать девушка. — И тут ко мне подошел… некто. Я не разглядела его лица — было очень темно, — да к тому же он кутался в плащ с капюшоном. Этот человек сказал, что хорошо заплатит мне, если я напишу песню о том, что ему нужно, и буду петь ее каждый день. Это должна быть песня об одиночестве, сказал он. И о пламени, обязательно…
— И о предательстве, — тихонько проговорил Крейн.
— Да, — кивнула музыкантша. — Он несколько раз повторил: предательство! Страшное предательство! Он… просил не удивляться, если кто-то попросит спеть еще раз или начнет выведывать, зачем я сочинила эту песню. Я спросила, надо ли скрывать его просьбу… он ответил — нет. Больше я ничего не знаю.
Магус покачал головой.
— Все это слишком странно…
— Она не врет, капитан! — впервые подала голос Эсме и тотчас смутилась. — Я… я бы почувствовала…
— Барды редко врут, но зачастую приукрашивают истину. — Горбунья снова улыбнулась, на сей раз чуть теплее. — Сейчас я и впрямь говорю чистую правду. Этот незнакомец… видите ли, я запоминаю голоса всех людей, с кем когда-либо встречалась. Он ни разу не появлялся здесь. Впрочем, я работаю всего-то полгода… — Она обернулась к Джа-Джинни. — Поэтому мне не доводилось видеть вас раньше, ведь «Невеста ветра» — редкий гость в Лейстесе.
— Так ты знаешь, кто мы, — проронил крылан. Он ощущал себя совершенно сбитым с толку.
— Считаете меня дурочкой? Есть всего один капитан с разноцветными глазами. Я давно хотела сочинить балладу для Кристобаля Крейна, но не думала, что это получится таким странным образом. Да и песня вышла невеселой…
«А еще он мог тебя превратить в горстку пепла, и незнакомец об этом, похоже, знал», — подумал Джа-Джинни, и его кулаки сжались.
— Зато она, без сомнения, талантлива. — Крейн протянул музыкантше кошелек, и он тотчас исчез в складках ее одеяния. — Если вдруг вспомнишь что-нибудь еще…
— Конечно, я дам знать. — Она опустила взгляд и вдруг проговорила очень быстро, словно стремясь опередить собственные мысли: — Меня зовут Лейла!
Лейла.
Странное имя показалось крылану нежным и мелодичным, словно перезвон бубенчиков. Пока он несколько раз повторял его в мыслях, девушка исчезла, проявив неожиданную для хромой прыть.
Крейн сидел, опустив подбородок на сплетенные пальцы.
— Странно, — сказал Умберто. — Ты ей веришь?
— А как не верить? — ответил магус, криво улыбаясь. — Она спела об одной истории, все участники которой давно мертвы. Все, кроме меня. — Он вздохнул. — А раз так, то есть основания полагать, что вторая часть песни — предупреждение… или предсказание. Значит, черный человек? Хотелось бы знать, что ему нужно от меня…
Джа-Джинни пожал плечами.
— Ну, пока что он нам помог… вроде бы.
— Помог? — странным голосом спросила Эсме. — Я бы так не сказала.
Целительница сильно побледнела и, как показалось крылану, задрожала, словно в песне Лейлы было что-то предсказано и ей.
— Капитан, разве вы не понимаете? «Нектар измены горький»! Нет даже намека, кто и почему совершит предательство, — значит, подозревать можно всех!
«А ведь и в самом деле…»
Джа-Джинни обвел собравшихся взглядом, а потом посмотрел на капитана.
— В чем-то ты права, — сказал Крейн с явной неохотой. — Но давай поразмыслим. Страшное предательство может совершить тот, кому доверяешь больше, чем другим. Тот, кто много знает. Круг таких людей в моем случае весьма узок — если не быть многословным, все они собрались за этим столом. Включая тебя, конечно.
Целительница зарделась.
— Как видишь, пальцев одной руки вполне хватает. Справлюсь как-нибудь наблюдать за вашей дружной компанией… — Он снова помрачнел. — Как там она пела? Жребий предрешен…
— И мольбы бесполезны, — прошептала Эсме.
— Да-да. — Магус с каждой секундой все больше удалялся от своих собеседников, словно его уносило течением, — и унесло бы совсем, не появись в таверне новый посетитель.
Дверь приоткрылась; в зал вошел высокий седой мужчина в простой одежде. Завидев Крейна, незнакомец тотчас заулыбался и поспешил к нему.
— Добрый вечер, капитан! Господин Скодри послал меня, чтобы передать поздравления с удачным завершением похода…
— Я этому рад, — торопливо перебил магус. Из сидевших за столом только Эсме не поняла, в чем причина его неучтивости, а Крейн так поступил именно из-за нее, поскольку целительница до сих пор не знала о причинах визита «Невесты ветра» в Тейравен. Джа-Джинни покачал головой: он не сомневался, что скрытность Крейна в итоге приведет к болезненной ссоре, потому что рано или поздно Эсме осознает, что находится на корабле бандитов… и сама в некотором роде пребывает вне закона.
— Как он поживает? — спросил магус, чтобы как-то сгладить неловкость.
— Э-э… — слуга замялся. — Вы можете спросить его самого. Господин Скодри приглашает вас на ужин и передает, что вы можете взять с собой кого-то из команды. — Он перевел взгляд на Эсме. — Господин Скодри также надеется… весьма надеется, что новая целительница «Невесты ветра» будет вас сопровождать.
Эсме ошеломленно подняла брови; Джа-Джинни усмехнулся. Он мог представить себе, что чувствует девушка, которую пригласили на ужин к совершенно незнакомому человеку, да к тому же таким странным способом. Знай она, кто такой этот «господин Скодри», — удивилась бы куда сильнее. А пригласить ее напрямую не мог никто, поскольку Крейн мог расценить это как попытку переманить целительницу на другой фрегат.
— Эрдан?
Корабельный мастер покачал головой и пробормотал что-то вроде «я слишком стар для поздних ужинов». Умберто тоже отказался, сославшись на какие-то важные дела, и тогда Крейн перевел взгляд на Джа-Джинни.
— У тебя тоже дела? Крылан скривился.
— Ты же знаешь, я не люблю быть украшением стола…
