Герфегест не стал спрашивать, откуда у Ганфалы такие сведения о флоте мятежников. В конце концов, на то он и Рыбий Пастырь, чтобы находить не вполне обычных осведомителей. Среди обитателей подводного царства, например. Его интересовало другое.
– А если нас все-таки обнаружат дозоры, к примеру, Эльм-Оров, пока мы будем проходить между их землями и Свен-Илиармом?
– Тогда все решит скорость. Кто добежит быстрее до Наг-Нараона, тот и будет первым состязателем победы. Кто окажется проворнее – «Голубой Полумесяц» или «Черный Лебедь»? – Ганфала подмигнул Герфегесту.
Надзирающий над Равновесием явно был счастлив. Грандиозная игра со смертью была его призванием.
1
– Если они ударят первыми, мы едва ли унесем ноги, – сказал Первый кормчий «Голубого Полумесяца».
– Если мы не ударим первыми, некому будет уносить ноги, – отрезал Ганфала.
Кормчий отвесил низкий поклон и удалился. Был ясный летний день, но любоваться видами пролива Олк ни у Ганфалы, ни у Герфегеста не было желания. Положение Хранящих Верность оставалось весьма шатким.
– Это будет битва обреченных, – заметил Герфегест, вглядываясь в даль.
…Бесконечная Синева Алустрала и медлящий вдалеке, на линии горизонта, флот Стагевда…
– Пятьдесят против ста семидесяти. Быть может, стоило выждать и собрать побольше сил?
– Мы должны разбить Стагевда сегодня. Пустить на дно все его корабли до единого. Отдать на корм рыбам и каракатицам все его войско. Убить Стагевда. После этого можно будет покончить с его девкой, – наградил Герфегеста чеканной ясностью формулировок Ганфала. – И иного понимания сегодняшнего дня я себе не мыслю.
Герфегест пожал плечами. Ганфала ведает нечто, о чем он, Герфегест, не догадывается? Быть может, магические таланты Ганфалы настолько богаче талантов Стагевда и Харманы, что тройное превосходство в силах его не устрашает?
В последнее Герфегесту отчего-то верилось слабо.
Противник, несмотря на преимущество, не спешил выступать. Почему? Что там вообще, Хуммер их раздери, творится?
– В таком случае чего ждем мы? – не скрывая раздражения, спросил Герфегест.
– Мы хотим знать, чего ждут они, – загадочно улыбнувшись, ответил Ганфала. – Я послал туда нагиров.
Нагирами именовались боевые пловцы – шпионы и убийцы. При помощи дельфинов и иногда других морских животных они проникали в стан врага и выполняли особые поручения алустральских владык.
Герфегест понимающе кивнул, хотя даже ему, Идущему Путем Ветра, было не вполне понятно, каким образом нагирам удастся средь бела дня разнюхать хоть что-нибудь и при этом выжить? Но это, похоже, Ганфалу не волновало. Его вообще мало что волновало.
2
– О Рыбий Пастырь, Надзирающий над Равновесием! – затараторил слуга, отвесив три низких поклона. – Нагиры вернулись. Соизволите ли вы принять их?
– Незамедлительно, – бросил Ганфала и жестом увлек Герфегеста туда, где располагались шикарные апартаменты покойного императора, где оный обыкновенно принимал вассалов, гостей и просителей.
Они покинули палубу гораздо стремительнее, чем позволяло их положение «несравненных и благородных мужей».
Ганфала определенно возлагал на нагиров большие надежды. Чувствовалось, что от их слов и их языкастой добычи будет зависеть многое.
Герфегест тоже ощущал некую нервическую приподнятость настроения. Он был достаточно проницателен, чтобы понимать: великий Ганфала приблизил его к себе для великого дела. Но ни одного великого дела еще не было сделано! Когда же пробьет звездный час Герфегеста, как не в преддверии судьбоносного сражения?
Он не ошибся.
– О великий Ганфала, мы сделали все, что было приказано, – начал здоровенный детина в мокрой набедренной повязке.
Его кожа неестественно блестела от китового жира. Такая смазка позволяла пловцу проводить в холодных течениях пролива Олк долгие часы. Но и со смазкой простой смертный не прожил бы в такой холодной воде и получаса – здесь нужно было особое мастерство.
Здоровяк с наголо обритой головой был старшим в отряде нагиров. Ганфала сел и одобрительным жестом побудил нагира продолжать.
– Мы выкрали Понна, старшего над гребцами файеланта «Броненосный Тур», флагмана Эльм-Оров. Мы схватили второго кормчего корабля Стагевда и пытали его.
– Говори же, – с нескрываемым нетерпением сказал Ганфала.
– Никто не осведомлен о планах Стагевда. Похоже, они не готовятся напасть первыми. Гребцы отдыхают, кормчие возятся с лоциями. Сам господин Стагевд затворился вместе с капитанами четырех флагманов в каюте на борту «Черного Лебедя». Я прошел по трем палубам. Я проткнул язык трем морякам. Но никто из них не сказал ничего, что стоило бы упоминания.
– Да, – задумчиво пропел Ганфала. – Я слыхал, Стагевд когда-то хвалился, что если бы его срамной уд знал о его планах, он бы отрезал и выбросил свой уд вон, на корм рыбам, и раздобыл бы новый, глухой.
И хотя ни одного слова порицания еще не было сказано Ганфалой, по всему было видно, что Пастырь недоволен. Чем чревато его недовольство, знала даже самая последняя корабельная крыса.
– Мы притащили Понна на борт. Правда, он плохо перенес путешествие, – робко добавил нагир. – Но через час или самое большее через два…
Герфегест знал, как происходят подобные путешествия. Нагиры привязывали пленного к спине ручного дельфина, зверя столь же незаменимого, как и лошадь для благородного гиазира в Сармонтазаре. Понукаемый нагирами, дельфин несся во всю прыть к месту назначения.
Пленному, рот которого, разумеется, был забит кляпом, приходилось несладко: дышать только носом, когда тебя то и дело накрывает волна, тяжело, почти невозможно. Далеко не все переносили такое путешествие. Выжившие же, когда их поднимали на борт, были немногим краше утопленников.
Ганфала вскочил со своего кресла столь резко, что вздрогнул даже ко всему привычный Герфегест.
– Пусть так. Пусть никто ничего не знает. Но скажи мне одно, только одно… – Ганфала начал приближаться к разведчику мелкими, мягкими шажками.
Не выдержав тяжелого взгляда Надзирающего над Равновесием, нагир упал на колени. Видимо, в таком положении он чувствовал себя в большей безопасности.
– Я все скажу господин, все… скажите только, что надо сказать! – лепетал пловец.
– Скажи мне, на каком из кораблей Хармана, Хозяйка Дома Гамелинов? Или это тоже тайна за семью печатями? Или ты попросту разучился служить Равновесию верой и правдой? Может, кто-то заплатил тебе больше, чем Рыбий Пастырь? Отвечай же, где Хармана…
Рыбий Пастырь говорил почти шепотом, но от его шепота у нагира встали дыбом власы числом семнадцать. Однако пловец едва не заплакал от счастья: он знал, знал ответ на этот каверзный вопрос!
