Да, локки Кота презирала. За навязчивое стремление к власти, за безоглядное желание владеть всем, что вдруг приглянулось. Для мага важен только он сам, все остальное вокруг создано лишь для того, чтобы доставлять удовольствие. И локки, не задумываясь, берет эти удовольствия, любыми путями добивается желаемого, не считаясь с мнением, а порой и с жизнями, других. Он — паразит. Тот, который живет за счет других, считает себя выше всех. Кота криво усмехнулась: избранная раса! Как же. И кровь у них такая же красная, и умоляют о пощаде так же жалко, как обычные люди.
Светлеющее небо гасило звезды одну за другой, как разлившаяся река небольшие костры кочевников. Или безмолвные убийцы — жизни своих врагов. Сколько их было — Кота никогда не считала. В этом не было смысла, в живых все равно остается неизмеримо больше. Но с каждой новой жертвой крепло желание уничтожить всех — так же, как эти звезды, одного за другим. В этом теперь смысл жизни. Или они настигнут последнюю из шакти и уничтожат.
В случайные минуты затишья Кота мечтала о том, как окажется на этой полянке, как перепрыгнет через камень, и одинокая волчица понесется через лес, не разбирая дороги, вновь осматривая свои владения. Но сейчас почему-то медлила. Неожиданно вспомнился тот день, когда Далас передал знание. Не внезапно и без объяснений, как принято у серых. Нет, на первых порах он долго и обстоятельно рассказывал о том, как это происходит, как это было с ним самим. В стае рыжих не принято оставлять щенка один на один с мудростью древних. Поэтому Кота была полностью готова к принятию новой, но не менее тяжелой волны, опускающейся на душу, как удушающая жара в полдень на пустыню.
Было ли это посвящение лучше или хуже, Кота не могла определить. И удар, полученный от Кродоса, и тягучая масса мудрости рыжих, добровольно принятая от Даласа, были одинаково неприятны. Конечно, для нее, вступавшей на путь посвящения второй раз, было немного легче. А вот щенкам, впервые столкнувшимся со знанием стаи, и то, и другое, принесет одинаковое ощущение давящего пласта чужих суждений, точно тяжелый ком земли. Кулон отреагировал и на вторую волну мудрости. Словно впитав в себя знание древних, камень снова увеличился. Но цвет в этот раз не изменился, так и оставшись кроваво-красным. Кота задумчиво рассматривала игру солнечных лучей в острых гранях камня. Впервые увидев Сердце клана, она поразилась красоте золотого украшения, искусной инкрустации. Теперь камень почти скрывал волчий глаз с некогда черным зрачком.
— С днем рождения! — из леса бесшумно возник Солдес. На нем была шикарная рубаха с пышными рукавами, расшитый золотом камзол и темные обтягивающие брюки. В руках он держал плащ и большой сверток.
Конечно, Кота задолго ощутила приближение зеленоглазого мужчины. И последние несколько минут ерзала на камне в нетерпеливом ожидании. Очень хотелось спрятаться и выскочить в последний момент, но опасение, что чуткий воин не узнает сестру, останавливало. Она сильно изменилась, и внешне, и, несомненно, внутренне.
— Ты меня узнал, — тепло улыбнулась девушка, разглядывая брата. А вот он все такой же. Будто не было никакого перерыва, и мужчина просто искал свою взбалмошную сестру, вновь убежавшую ночью в лес.
— Это было несложно, — Солдес хитро покосился на нее. — Ты все такая же упрямая, самоуверенная пацанка… а обрезанные косы только подчеркивают это. Да и так обиженно сопеть, как моя дорогая сестричка, никто не может!
Нахмурившаяся было Кота махнула рукой и расхохоталась.
— И все же я другая!
— Тебе только кажется, — печально улыбнулся Солдес и пытливо всмотрелся в черные глаза. — Еще не прыгала? Вижу, что нет… Что медлишь? Тебе же хочется.
— Мне почему-то страшно, — неожиданно для себя пожаловалась Кота.
— Не бойся, — брат взглянул на нее со всей серьезностью. — Я рядом.
Кота медленно стянула рубаху без рукавов через голову и отбросила в сторону. Когда девушка выпрямилась, кулон чуть покачнулся. Рядом с грязно-белой тряпкой на землю упали черные брюки, грубо обрезанные по колено. Кота медлила, словно растягивая секунды в струнки. Страх холодными пальцами стиснул сердце. Сжав кулаки так, что ногти впились в кожу, девушка нерешительно подпрыгнула над камнем… и провалилась в темноту.
— Кота! — голос звал издалека, как из глубокого колодца. Где-то текла вода… может, она на самом деле в колодце? Но откуда он в лесу?
Повернувшись на бок, девушка услышала протяжный стон. Вздрогнула — стон оборвался. Перед глазами мерцала мутная пелена, не давая возможности что-либо разглядеть. Кота попыталась спросить, что происходит, но снова услышала протяжный стон. Поняла, что издает его сама. Зажмурилась и сжалась в комочек, как будто в поисках защиты.
— Кота, — снова осторожно позвал Солдес. — Как ты, милая?
— Хуже еще не было, — тихо прошептала девушка, явственно ощущая, как в голове вспыхивают искры боли. — Что со мной?
— Лежи спокойно, — приказал брат. — Скоро пройдет.
— Что пройдет? — раздраженно уточнила Кота, чувствуя, как темнота, сковавшая разум, отступает, а тело становится все более послушным. Звук льющихся струй постепенно перешел в шепот, а потом совсем пропал. Перед глазами замаячил силуэт Солдеса. — Я что, в обморок упала? Только этого не хватало!
— Можно и так сказать, — задумчиво проговорил мужчина. — В обморок ли, не знаю. Но в прыжке вдруг застыла, точно тебя что-то держало, а потом рухнула прямо на камень… головой.
— То-то она так гудит, — девушка схватилась за виски, пытаясь унять пульсирующую боль. — Как не разбила, непонятно. — И тут ее вдруг осенило: — Но, Солдес! Это значит… что я больше не смогу стать волком?! Камень не пустил меня на ту сторону…
— Получается, что так, — растерянно промолвил брат, опуская глаза. — Я никогда раньше такого не видел. Даже Мотаса камень пропустил. Просто не изменил внешность…
— Он точно ревнует к камню Дороса стаи рыжих. Но я ведь не прыгала через него! Или просто не пустил меня, потому, что я не сняла кулон? — лихорадочно размышляла обнаженная девушка. Вскочив, упрямо тряхнула головой. — Тогда сниму его и снова попробую!
— Может, не стоит? — с сомнением протянул обеспокоенный мужчина. — Второго такого удара твоя голова, боюсь, не выдержит…
Но Кота не слушала. Ей вдруг завладело отчаянное желание немедленно стать волчицей. И трясло от мысли, что она навсегда лишена этого. Не то, чтобы это было так уж необходимо: став однажды членом стаи, она обрела и нюх, и чутье волка, нечеловеческую скорость и рефлексы. И это все время оставалось при ней. Но теперь, когда впереди замаячила угроза лишиться возможности менять облик, Кота испугалась. Нервно подскочив, попыталась сорвать с шеи кулон, который не снимала ни разу со дня ярмарки.
