— Валь? — ворвался в нестройный поток мыслей голос Одуванчика. — Ну что, согласна на эксперимент?
Нет, совсем не вникать в разговор парня с деканом менталистов я не могла: это было бы огромным неуважением по отношению к товарищу, приведшему меня к главе нашего факультета. Предложение одногруппника было простым до неприличия: одним из номеров уже после того, как первокурсники официально будут считаться достойными членами коллектива, сделать что-то типа вечера танцев. Причем дар у моего товарища оказался очень специфический: он досконально считывал музыкальные воспоминания, которые в данный момент прокручивались мозгом. То есть, при желании и наличии соответствующих инструментов мог воспроизвести композицию от и до. И сейчас предлагал мне что-нибудь из земного музыкального фонда вспомнить. Для чистоты эксперимента, так сказать. Во-первых, присутствующие здесь преподаватели никак не могли слышать эту вещь раньше, а потому смогли бы неподготовленным взглядом сразу ее оценить. Во-вторых, я сама на себе смогла бы прочувствовать одну из сторон магии Пределов. И я Одуванчика понимала. А потому полностью желание разделяла.
По губам скользнула шаловливая улыбка: будучи законченным киноманом, я слушала исключительно саундтреки. Эх, сюда бы сейчас Шварцнеггера с его «Последним киногероем» и AC/DC, исполняющих на фоне всего этого «Big gun». Непосвященные точно бы оценили, я была в этом уверена. Но, конечно, для танцев бравые австралийские рокеры вряд ли бы подошли. Что бы такого предложить мальчику с уникальным даром?
Эх, Валя, ну откуда взялась у тебя привычка чересчур увлекаться, когда предлагают сделать не самую сложную вещь? Краска мигом залила лицо, и я даже прикрыла его руками, чтобы побыстрее прийти в себя. Надеялась только, что присутствующие мужчины никак мое настроение комментировать не станут, и не ошиблась… В общем, не смогла, просто не удержалась и дала прослушать Одуванчику несколько строчек из «You Shook Me All Night Long» того же коллектива. Как же хорошо, что никто из жителей Пределов с английского эту хулиганскую вещь перевести бы не смог… Парень, как и ожидалось, на восстановленные по памяти гитарные аккорды отреагировал весьма неоднозначно, а потому было решено искать в недрах сознания что-то более лиричное. Вспомнилась мне одна красивая вещь из, в общем-то, бессмысленной современной фантастики, но очень уж, если еще и текст воссоздать, подходящая к моему нынешнему положению. Поэтому я решила, что Colbie Caillat и ее «When the darkness comes» придется как нельзя кстати. Одуванчик, приложив кончики пальцев к моим вискам, слушал очень внимательно. Потом в кабинете вдруг зазвучала привычная мне, но совершенно незнакомая преподавателям — а в деканат подтянулись еще и Амаринэ со Стремительным — мелодия, слова к которой товарищ попросил меня воспроизвести вслух. Оказалось, что музыка являлась одним из специфических видов иллюзий, доступных одногруппнику. А слова — если их можно было разобрать — он запоминал моментально. И вот добрых пять минут мы сидели и предотвращали трудности перевода, и он повторял вслед за мной что-то типа «Хо-у-пинг, прей-инг…», которые звучали в припеве песни. Надо сказать, способности его памяти только ускоряли процесс совместного творчества. Когда, наконец, воспроизведение прошло с почти стопроцентной точностью, нам дали добро на то, чтобы использовать во время вечера инокультурные ценности, поскольку единогласно — по крайней мере, всеми, кто присутствовал — было принято положительное решение в данном направлении. Переглянувшись с парнем и синхронно улыбнувшись, мы покинули деканат ментального факультета. Хотя, конечно, хорошее настроение очень быстро улетучилось: в приемной нас ожидала все та же нахмуренная Эмманиэль, сейчас, видимо, горевавшая по поводу того, что ее на общее собрание не пригласили. Впрочем, это были только мои домысли. Но один вид декановой секретарши сумел сделать так, что, выйдя из ее обители, улыбки я лишилась напрочь. Хотя тут же обнадежила себя: мне было, о чем подумать…
* * *
— И что вы можете мне сказать по окончании первого триместра? — спокойно взглянул на трех коллег Дальновидный. Арегван переместился от окна и теперь занимал удобное место у кресла Амаринэ, Ифиэль пока задерживалась, а по блеску в глазах сестры маг понял, что есть новости, которые могут пригодиться в дальнейшем. И еще он видел, что Андо уже знает, о чем пойдет речь, но упорно не хочет в этом направлении размышлять. Ну что ж, значит, его точка зрения пригодится вдвойне.
— Боевики меня, в принципе, радуют, — флегматично отозвался физрук. — Второй — пятый курс совершенствуются, первый… — она замолчал, подбирая нужные слова. — Терпимо, к следующему триместру будут примерно на одном уровне. С менталистами все гораздо хуже, но если бы Сазонова каждое занятие не привлекала внимание своими растяжками, состояние было бы совсем плачевным. А так эльфийки хотя бы злятся и понемногу учатся приводить в порядок мышцы.
— Эмоциональный фон и у тех, и у других первокурсников стабильный и волнений не вызывает, — продолжила Амаринэ. — Они любознательны, восприимчивы к информации. Боевики даже пытаются вести себя прилично, — легкая улыбка в сторону физрука — и Андо снова нахмурился. — Благодаря Сазоновой состоялось некоторое сплочение коллектива — это после ее доклада о Земле, теперь ребята не боятся инициативы. Меня это радует.
Дверь отворилась снова, и в кабинет вошли Тида, Мрот и Ифиэль. Второе свободное кресло было занято целительницей, гномы устроились на подоконниках, таковые уж предпочтения сложились с момента начала преподавания. Одна Илиана отсутствовала, но ее мысли, в принципе, и так все представляли. Ректор же о сделанных выводах, конечно, узнает, но чуть позже: он советы не любил, а потому отдал право проведения собраний именно Дальновидному.
— Первый курс боевиков ничем не отличается от старших — постигать целительство они не хотят, — с улыбкой отрапортовала эльфийка. Ее, однако, эта новость ничуть не расстраивала. — Но пытаются наладить связи с менталистами, которые, в свою очередь, обнаруживая в себе способности, занимаются лЕкарством с удвоенным рвением. В итоге, как вы понимаете, получается единица.
— Мои девочки с первого курса оказались такими умницами, что через неделю-другую превратят кабинет в произведение искусства, — похвасталась Хозяйственная. — А мальчики милорда Мрота любезно согласились помочь, — и сказано это было с таким намеком, что в прозвучавшей далее тишине стал отчетливо слышен скрип зубов коменданта.
— Это все Сазонова, — между тем, продолжила Тида. — Она нарисовала примерный эскиз, добавила своих деталей, привлекла соседку, а уже потом они показали мне набросок.
