— Короче, очковтирательство?
— Оно самое. Сейчас расскажу еще одну историю. Снимайте котелок. Кому горячего взвара?
Стук кружек. Повольники разлили взвар и Ефим продолжил:
— Как и обещал, еще одна история. Наш комбат, находясь в командировке, попросил у начальства новый автомобиль. Но ему отказали, и тогда он решил схитрить. По его приказу минеры заложили на дороге между нашей базой и ближайшим населенным пунктом фугас, а затем комбат выехал из лагеря и остановил свой старый «уазик» в этом самом месте. Затем он и водитель вышли, спрятались, и произошел подрыв. Машина в клочья. Общий итог следующий: террористы охотились на храброго комбата, и подорвали его «уазик». Комбат и водитель выжили, получили легкие контузии и медали. Ну и, конечно, комбату выделили новую машину. Но самое главное — репутация «героического чеченского офицера», хотя у него, на моей памяти, ни одного боевого выхода. Только мародерил и металлолом сдавал. Так что учитесь, друзья мои, как нужно карьеру делать.
Кто- то засмеялся, а один из местных повольников сказал:
— В Каменце в кинотеатр ходил, кино про спецназ смотрел. Думал, на Земле спецназ, в самом деле, крут…
Ефим ему ответил:
— Спецназ есть спецназ. Крутых парней там больше, чем в простой пехоте, сказываются постоянные боевые задачи и серьезный отбор. Но армия слепок общества и если оно больно, то и вооруженные силы такие же. Поэтому в кино одно, ведь создатели иллюзий не снимают фильмы про слабаков, которые никому не нужны и не интересны, а реальность иная. Есть наркоманы и алкоголики, трусы и воры, хапуги и предатели, глупые офицеры и вороватые снабженцы. Как везде. Но самое главное не это, а то, что мы, несмотря на все наши проблемы, решали любые боевые задачи. Плевать на голод, холод и болезни. Дали работу и мы ее сделали. Надо догнать духов — догоняли. Надо неделями сидеть в засадах — сидели. Надо взять полевого командира — брали. А что плохое вспоминаю иногда, так это, наверное, от тоски. Здесь, на Кромке, хорошо. Воля есть и можно развернуться. Но Родина, которой я давал присягу, осталась на Земле. И там я был готов гробить себя за народ, а тут главное мерило деньги.
— Как же, — ему кто‑то возразил, — здесь тоже есть, за что умирать. Враг имеется и мы воюем против дикарей, нечисти и мутантов, чтобы люди жили. Это достойно и ради защиты мирных я готов умирать, хотя от денег не отказываюсь.
— По мне, так это другое…
В голосе Ефима была тоска. Он замолчал, а вслед за ним и другие повольники. Наступило затишье и я, плотнее закутавшись в спальник, провалился в сон. Необходимо отдохнуть, потому что скоро моя смена и придется заступить в караул. Будем вместе с Ельниковым стоять. Так, может быть, удастся его разговорить и понять, он меня подставил или кто‑то другой…
Кажется, только заснул, а меня уже разбудили. Протер глаза и посмотрел на часы. Без десяти минут четыре. Пора заступать.
Поднявшись, я скатал спальный мешок и спрятал его в рюкзак. Привязал коремат и взял оружие. Патрон в стволе. Я готов.
Зябко поежившись, выполз из‑под тента и осмотрелся. На полевой лагерь падал снег. Большая часть повольников и обозников отдыхала. Лошади на местах, привязаны к телегам и жуют овес. Костры горят.
— Как обстановка? — я подошел к огню.
— Все спокойно, — ответил повольник, которого я менял, и направился под тент. — Только лошади иногда беспокоятся. Наверное, рядом дикий зверь бродит.
— Ясно.
Он ушел, а к костру приблизился Ельников. Земляк подвесил над огнем котелок с водой, и сказал:
— Сейчас взвар сделаем. Взбодримся. Пройдись пока по периметру.
— Хорошо.
Решив, что задам Ельникову вопросы, когда вернусь, я отправился на обход. Прошелся вдоль телег. Побывал у других костров, где тоже находились парные караулы. Потом прогулялся в кустарник и замер. Вроде бы тихо. Однако что‑то было не так. Я не мог этого понять. Словно из кустарника за мной кто‑то наблюдает, наверняка, враг.
Захотелось полоснуть в сторону недоброго взгляда. Но я мог ошибаться и тревожить лагерь не стоило.
Осторожно отступив, вернулся обратно и остановился возле ближайшей повозки, которая была набита крупами и теплыми вещами для жителей Вольска.
«Блин! Почему повольники не берут с собой собак, хотя бы во время переходов между поселениями? — подумал я и сам же ответил на этот вопрос: — Видимо, собаки не только сторожа, но и обуза. А еще есть случаи, когда необходимо затаиться, а они могут выдать расположение лагеря. Значит, собак необходимо дрессировать. А это расходы. Да и кто будет этим заниматься? Некому».
Нарушая тишину, всхрапнула лошадь. Умное животное приподняло голову и насторожилось. Лошадь тоже что‑то чувствовала, и я решил, что встревожился не напрасно.
В кустарнике, который окружал нашу стоянку с трех сторон, хрустнул сучок. Присмотрелся и заметил черную тень, а затем от дальнего костра послышался приглушенный вскрик.
«Враги! — в голове забились тревожные колокола, которые слышал только я. — Они рядом! Окружают нас со всех сторон! Беда!»
— Олег! — подал голос Ельников. — Взвар готов!
— Какой взвар!? — закричал я. — К бою!
Вслед за первой тенью из кустарника появилась вторая. И еще одна. И еще. Это были люди. Дикари, которые пришли за нашими головами.
— Тревога! — снова закричал я, снял автомат с предохранителя и дал в сторону кустарника длинную очередь.
Чем хорош калибр семь шестьдесят два в лесу или зарослях, так это своей пробивной мощью. Пули пять сорок пять могут отклоняться при соприкосновении с ветками и сучками, а более мощный калибр бьет точно и прошибает препятствие. Это одно из первых правил, которому меня научили повольники, и они были правы.
Автомат задергался в руках. Пули зацепили парочку «теней» и послышались крики боли. Я попал. За полминуты опустошил рожок и присел. Вовремя. Над головой скользнула стрела, которая попала в голову лошади, и бедное животное заржало, а затем опустилось наземь. Причем едва не задело меня копытами.
Сменив рожок и передернув затвор, я оглянулся. Лагерь проснулся. Повольники покидали спальные мешки, а возницы торопились к своим повозкам. Ржали лошади. Кричали люди. Взметнулись к темным небесам огни костров, в которые кто‑то подкинул сушняка. А из кустарника на лагерь накатывалась толпа врагов.
— А — а-а — а!!! — кричали дикари, кидая в повольников дротики, и мне показалось, что нам их не остановить. Враги выбрали очень удачный момент для нападения, предутренний час, когда люди спят особенно крепко, а повольники сонные.
— Ничего, посмотрим, кто кого, — подбодрил я сам себя и вытащил гранату.
