А затем уложила голову на плечо мага и затряслась от рыданий. Мне было жалко себя, мне было жалко Темного, мне было жалко воина. В этом чертовом мире вечной зимы я предавала одного человека за другим, я обманывала, обещала и не исполняла. Чем я отличалась от Микарта, который думал только о себе? Да, ничем! Я тоже думала только о себе! Даже эти самые поиски Кильвара организованы лишь для того, чтобы добраться до сути и получить ответ на мой вопрос! На мой! Мой вопрос! Ни на чей другой!
Я чувствовала, как после страстного и предательского последнего поцелуя Микарт охладел.
Не только физически чувствовала, но и морально. Такой человек, как Микарт Темный Второй — кидающийся в крайности — быстро загорается и так же быстро гаснет. Только что он ненавидел тебя, а теперь обожает. Но если его предают — не простит. Как жаль… А ведь мог бы стать моим союзником.
Когда нас доставали из-под завалившегося шатрара, я думала. Когда меня взял на руки и перенес в свою палатку один из стражей, я размышляла. Когда я сидела, вдыхая терпкий запах мужской рубашки, я спорила с собой. Когда я слышала шаги неподалеку от шатра, я прислушивалась к разговорам. Но ни разу не тронула сознание животных. Не хотела, чтобы Темный снова засек меня подслушивающую.
А еще я силилась вспомнить, за что произвела Микарта в ранг злодея. Потому что он был похож на одного плохого дядю из моего прошлого? А так ли это? Теперь я уже сомневалась. Кукушкина я видела всего один раз на фото. Из морга. На его настоящее живое лицо смотреть отказалась. Да и улик было предостаточно. Зачем мне видеть живые глаза того, кто уже мертв?
Моя психоаналитик предположила, что Темный — это прообраз преступника. Вот я и окрасила все в черные цвета. Да и поведение Микарта при каждой нашей встрече назвать правильным — грубо польстить.
Из-за беготни в догонялки и уточнения о Темном некоторых деталей, образ врага смазался в моем подсознании. Теперь я не любила Темного за то, что он гнобил меня, брата. Нет, не ненавидела… Но и не особо симпатизировала ему.
И все почему? Потому что, изменив тактику общения, за несколько приятно проведенных минут успела поверить в исправление неисправимого? Думала, укротила строптивого? Ага, как же!
Он ведь даже по-человечески не смог выразить благодарность за спасение жизни!
Идиотка! Дура невозможная! Поскорее найти Кильвара и завершить миссию, блин!
Воин… рассудительный, прямой, умный, изворотливый, предусмотрительный… трусливый и заботливый, блин! Вспомнилось утро в доме целительницы и его обоснованный отказ.
Господи! О чем я думаю?! Чем я занимаюсь?! Я должна ответы искать, а не удовлетворять свои плотские желания! Все! Теперь буду думать о деле! Только о деле!
За размышлениями меня застал один из стражей. Я встала, запахнула поплотнее одеяло, позволила взять себя на руки. Помощник Темного молча отнес меня во вновь установленный шатер и ставил одну. Больше уютной эта меховая пирамида мне не казалась.
Очень хотелось увидеть Темного, чтобы еще раз извиниться за брови, и еще раз услышать ответ на свое «прости»… Стоп! А ведь он не простил! А ведь он снова ничего не сказал! Вот гад!
Я злобно топнула ногой. Ну, все! Хватит жалеть его!
— Где моя одежда?
Шмотки оказались на месте. И уже высохшие. Быстро переоблачившись в свой походный наряд, я демонстративно вывесила мужскую рубаху прямо перед входом. Теперь каждый, кто вздумает засунуть сюда нос, непременно поздоровается с одеждой Темного.
— Иждраште! Как говорил Бучма, — вспомнился мне человек-паук.
Закутавшись в два одеяла, я повернулась спиной ко входу и заставила себя заснуть. И мне наплевать, придет сюда теперь кто-то или кое-кто ночевать, или не придет. Наплевать! Я сплю! И до петушиного крика меня не будить!
Когда полог шатра в очередной раз открыл проход с улицы, я крепко спала. Поэтому и не видела, как в шалаш заглянул Микарт. Не видела, как он уткнулся носом в свою рубашку, повешенную прямо перед дверью. Не слышала, как он аккуратно сняв свою одежку с крючка, поднес ткань к лицу и, закрыв глаза, вдохнул оставшийся на рубашке мой запах.
Утро порадовало ярким солнцем. И как ни странно, пением птиц.
Я бодренько выскочила из шатра. И, похоже, встала одной из первых. Возле стоянки коней я обнаружила сани. Однако, пересчитав лошадок, расстроилась — похоже, сани придется оставить здесь. Либо двоим из стражей придется делить со мной скамью для пассажиров.
— Как спалось? — раздался знакомый голос за спиной.
Я, не оборачиваясь, показала в небо большим пальцем. Меня так и подмывало обернуться, но я упрямо шла к лошадкам, пытаясь отыграть у любопытства еще одно очко в пользу гордости.
Уж не знаю, понял ли мой жест Микарт, или нет, но объясняться с ним я не желала.
Главное — найти Кильвара и выяснить со всеми отношения.
Я огляделась в поисках оврага с подогретым мною озерцом. Нет, ничего. Думаю, за ночь все успело остыть и затянуться толстым слоем льда.
К лошадям подошел один из стражей.
— Простите, а нам еще долго ехать до Болотной ведьмы?
Головорез хмыкнул, посмотрел на меня, как на умалишенную, и, отвязав коня, ушел прочь.
— Не задавай глупых вопросов, Вирай, и не будешь выглядеть глупо, — рядом появился Темный.
На его замечание отреагировала холодно, повернулась, сжав кулаки, и приготовившись увидеть ужасы обожженного лица. Однако, ошиблась. Ни намека на ожог. Брови и ресницы на месте.
Сердце зашлось в дикой пляске.
«Ах, ты гад! Ах, ты сволочь! Все подстроил! Все спланировал! Разыграл!»
Но внешне я сохраняла спокойствие. Лишь зрачки на миг расширились. А прилившую к лицу кровь удалось замаскировать морозным румянцем.
— Болотная Мышь нас в гости не звала, и дорогу к дому своему не указывала, — продолжал говорить Темный, седлая скакуна. — Нам придется заехать на хутор, оставить там сани. В лес мы с ними не поедем. А если не будет сведений, что ведьма здесь, придется посылать ей весточку и ждать, пока сама придет.
Я стояла напротив Микарта, нас разделял лишь круп лошади и целая ночь приключений.
— А почему бы нам сразу не послать ей весточку и не подождать, пока она придет? — решила уточнить я.
— А кто вас, женщин, поймет? — маг прищурился, сверля меня взглядом. — Когда вас зовешь, вы не приходите. А когда вас не ждут, являетесь.
Дискутировать на эту тему не было ни малейшего желания. Старый, как земля, миф о женской логике трансформировался в шутку, в драму, в философию. Не то время, и не то место. Я просто кивнула, соглашаясь в доводами Темного.
— Вы меня с санями на хуторе оставите?
