- Ты чего делаешь, Корнеев? Костюм же напрокат взят! За дорого! А теперь там дыра! Видишь?
Я нерешительно приблизился, посмотрел, дыра в костюме стала расширяться, потемнела, приобрела зловещую глубину, я почувствовал, что меня затягивает, как в воронку, попытался ухватиться за Виталю, руки соскальзывают, я падаю... падаю... падаю...
***
Проснулся я на полу. Это, значит, я с кровати упал. По пьянке. Или меня до кровати не донесли, рядом уронили? Не-е, донесли, скорее всего, мне по пьяни с кровати скатиться - только так.
А хороший коньяк был - голова и не болит почти. Только ощущение, что стеклянная, и не сейчас, так через мгновенье сорвется с ниточки шеи, как тонкостенный елочный шар, упадет и разобьется вдребезги.
Контрастный душ - это превосходное изобретение человека. Душ, моцион. Начинаю вести здоровый образ жизни. Зайду-ка заодно в давешний кабак, узнаю, все ли в порядке.
***
Несмотря на утренние часы кабак был открыт. Посетителей почти не было, но кабатчик сразу узнал меня, кивнул и заулыбался. Это хорошо. Значит, ничего особого я не наворотил.
- Нормально все? - спросил я кабатчика, который, оценив мой помятый вид, уже выставил передо мной рюмку коньяку и блюдечко с нарезанным лимоном.
- Да, конечно, я так и ждал, что вы забежите... - с этими словами он выложил на стойку передо мной золотой рубль. Я присмотрелся к кабатчику внимательней. А может, он не кабатчик? Может, он шпиЁн? Поведение-то странное!
- Сдача, - просто сказал этот удивительный человек, и мне ничего не оставалось делать, как смахнуть монету в карман. Судя по спокойной роже кабатчика, другого поведения от клиента он и не ожидал. Золотой на чай - слишком много, оказывается, даже для столицы. А свое он взял - вряд ли я выпил и съел на два рубля золотом. Я свои пределы очень хорошо знаю. Да рубль за "пригляд и доставку".
- Тут спрашивали вас, - кабатчик кивнул в сторону зала, и я осторожно повернулся всем телом - ощущение "стеклянности" пока не прошло окончательно. Пока мои глаза обшаривали зал в поисках Вась-Васи - я был уверен, что кроме него никто меня искать не будет, от дальнего столика привстала высокая фигура человека в маранийском тюрбане и слегка поклонилась мне, совсем обычно, не по-южному и не по-восточному. Такой полупоклон не задумываясь отдает человек из общества, встретив шапочного знакомого. Очень любопытно. Изящным жестом руки незнакомец предложил мне присоединиться к нему, и, заинтересовавшись, я подошел, прихватив рюмку и блюдце с лимоном.
- Доброе утро, Петр, - улыбнулся незнакомец. Тонкие черты лица, совсем не восточные, черные глаза, широкие плечи. Девицы, наверное, перед таким штабелями укладываются. И чего тюрбан нацепил, лорд Байрон, понимаешь. И что-то, спьяну, наверное, его фигура передо мной расплывается...
- Мы вчера познакомились, здесь же, - парень верно оценил мое состояние, потому что добавил, обезоруживающе улыбаясь и показывая прекрасные зубы, - вы не помните, наверное.
- Не помню, но знакомству рад, - быть ответно-вежливым обязывали не только манеры парня, но и четкое понимание того, что передо мной прекрасный воин, великолепная боевая машина. Кажется, что такого в движении его руки? А очевидно, что таким же движением, не напрягаясь, он расколет на чурбачки тяжелый стол, стоящий перед нами. И вот еще: я никогда не сажусь спиной к выходу, но тут сел, не знаю уж как и почему. А если меня заставляют занять невыгодную позицию, а я при этом не дергаюсь, то это наводит на размышления... С другой стороны, не сгонять же с места человека...
- Меня зовут Иган, мы вчера говорили о поэзии... - Хорошо хоть о поэзии... Я как раз в кабак забежал, чтобы выяснить, не творил ли чего неприличного. А то в подпитии могу и матерные куплеты затянуть, знаю я себя.
- Я немного пишу... И вчера Вы любезно согласились посмотреть мои стихи. Я, правда, не надеялся, что Вы придете, но захватил их с собой, на всякий случай.
Иган положил на стол плотно исписанные листы бумаги, целую стопку. Ничего себе! Вот это накаркал про Байрона! Листов двадцать пять, навскидку!
- Сколько здесь стихотворений? - спросил я, морщась от детского почерка. Только пробы пера мне сейчас не хватало.
- Одно, - просто ответил Иган, и мне поплохело. А что делать? Лебединая песня. Читать надо.
- Закажите себе что-нибудь...- мой новый знакомый был сама любезность, даже сам подозвал кабатчика. Как бы его не обидеть?
- Давайте так, Иган. - я вроде принял решение, как деликатно, но быстро "откритиковать" новоявленного поэта. - Вы прочитаете мне те строки, которые Вам самому кажутся сильными, и мы поговорим.
- Хорошо. - Иган слегка поморщился, и я представил, как буду чавкать под "высокую" поэзию. Не поймет. Ладно, отложим вилку. - Мне нравятся несколько строк, но именно с ними есть проблемы. Вот, например,
Слишком часто я думал о том,
Кто же будет моим палачом...
Ух ты! Не про любовь! Уже круто! Но задницей чую, "любовь-кровь" будет обязательно. Не может быть такого, чтобы первые стихи - и не про любовь.
- А в чем проблема? - осторожно осведомился я, - Рифма точная, размер - выдержан...
- Нужно, чтобы было не "том", а "той". Скорее всего, это будет женщина, - и мой удивительный собеседник мечтательно улыбнулся.
Вот так номер! Что без любовной тематики не обойдется - это я с самого начала знал, мастерство и опыт не пропьешь. Но, похоже, молодой поэт абсолютно серьезен, и палач - не фигура речи, а самая что ни есть правда жизни. Изменить строчку так, чтобы не исказить смысл, было невозможно, о чем я расстроенному Игану и заявил. В качестве компромисса предложил считать нарушение родовой принадлежности местоимения "поэтической вольностью", которая вполне допустима.
- Да? - с изумлением спросил Иган,- а вчера Вы про "вольности" совсем другое говорили...
- Пьян был, - честно признался я. - Я, когда выпью, только два цвета признаю: белый и черный, оттенков совсем не вижу.
- Да, я знаю, у людей почему-то так часто: чтобы сказать правду, им надо хорошо выпить...
Ничего себе откровение! У людей! А ты кто, мой тюрбанистый друг? Демон?
Дальше я матерился. Почти вслух и долго. Иган даже уставился на меня с недоумением. Пришлось отхлебнуть из стоящей рядом кружки ячменного кофе, не то я бы захлебнулся в потоке ругани. Нет, ну надо же, тифлинга не узнал! У него ж под тюрбаном рога! Как я раньше не понял? Но тифлинг-поэт - это что-то новенькое. В башке сразу прокрутилось все, что я слышал об этом немногочисленном народе. В основном, все, что я знал, касалось женщин-тифлингов. Наверное, нет ни одного учебного заведения, где бы подростки не обсуждали достоинства тифлингесс. Безбожно привирая при этом, хвастаясь и колотя себя в грудь...
