Сам седьмой терминал находился на окраине аэробазы. Отсюда летали старенькие, доживающие свой век самолеты, а дальность маршрутов не превышала пятисот километров. В расписании значились лишь местные рейсы, за исключением одного, на Старгород, который уже давно не пользовался популярностью, но не мог быть отменен из тактических соображений ведения продолжительной межведомственной войны между государственными палатами воздушного и железнодорожного транспорта.
Дарку не было дела до дрязг бюрократов, растрачивающих годы, нервы и бюджетные средства ради доказательства своей значимости и незаменимости. Однако из разбитого окошка зала ожидания ужасно сквозило, а соседство с многодетным семейством полесских фермеров, возвращавшихся из столицы после закупок, абсолютно не устраивало. Будущее полесского народа носилось и визжало, пытаясь достать все и вся. Степенные родители не обращали внимания на невинные забавы навязчивых деток, их больше волновали надежность и плотность упаковки огромных баулов, которые они не сдали в багаж, а собирались протащить в салон самолета под видом ручной клади.
Моррон стойко терпел визг и радовался тому, что в Старгород полесские сельчане не полетят. Поблизости вообще было не более двадцати человек, предположительно летевших с ним одним рейсом. Три часа назад было еще хуже: он был совершенно один среди орущего и постоянно движущегося царства крестьян, гусей и вещей.
Приятный женский голос объявил по громкой связи о начале посадки на старгородский рейс. Дарк облегченно вздохнул и, взяв в руки сумку, быстро направился к турникету. В этот миг его вновь посетило странное чувство. Вышедший из строя во время полета зуммер опасности заработал вновь, притом сигнал был настолько сильным, что разболелся правый висок и задергалось веко. Моррон вернулся на прежнее место и внимательно осмотрел зал. Будущие компаньоны по тряске в стареньком самолете обрадованно зашевелились и начали собирать вещи. В зале возникло оживление, но новых лиц не было за исключением нескольких сельских жителей, которые не воспринимались беглецом как потенциальные источники угрозы. Тем не менее сигнал продолжал усиливаться, пульсирующая боль в виске перекочевала на правый глаз, лоб и переносицу.
Внезапно внимание Дарка привлекла только появившаяся в зале особа. Обругав и грубо оттолкнув замешкавшегося в узком проходе между стеклянными дверями бородатого мужчину, в зал вбежала молодая, симпатичная девушка. Дорожная сумка была небрежно перекинута через плечо, застегнутый на все пуговицы просторный черный пиджак доходил почти до колен и прикрывал от посторонних взоров явно хорошо натренированную, изящную фигуру. Боль моментально улеглась, как только Дарк увидел блондинку. Она застыла в центре зала, растерянно озиралась по сторонам и, казалось, кого-то высматривала.
«Похоже, пребывание в Полесье отрицательно сказывается на органах чувств, – предположил Дарк, на всякий случай спрятавшись за сумками и наблюдая за действиями светловолосой красавицы. – Она не вампир, со мной в самолете не летела. Следующий рейс из КС прилетает лишь послезавтра. Девушка не из числа боевиков из собора, но мой мозг среагировал именно на нее. Может, она причастна к резне в Старгороде, что-то вроде полесского филиала террористической организации? Почему бы и нет? Коль банки деньгами рискуют и отделения в Урве открывают, то этим веселым ребятам сам Бог велел здесь обосноваться».
Пассажиры продолжали один за другим покидать зал и подходить к стойке регистрации. Уже более половины улетающих получили посадочные талоны и скрылись в коридоре, ведущем к трапу самолета. Красавица вела себя странно, она продолжала неуверенно топтаться на одном и том же месте, провожая внимательным взглядом каждого подходящего к стойке регистрации, а потом смотрела на маленький, умещающийся в ладони предмет, который то и дело доставала и снова убирала в карман пиджака.
«Ладно, была не была, вроде бы оружия у блондинки нет, а очаровательные улыбки, конечно, ранят, но не убивают», – подумал Дарк, вышел из укрытия и, стараясь не обращать на себя внимания, направился в сторону зоны посадки.
Он был предпоследним, кто зарегистрировался на старгородский рейс. Таинственная девушка поедала глазами его затылок, пока он получал посадочный талон и непринужденно общался с весело щебечущей бортпроводницей. Входя в коридор, моррон быстро оглянулся через плечо. Стоявшая ранее неподвижно незнакомка залихватски перекинула сумку через плечо и стремительно неслась к пункту регистрации пассажиров.
Лютый мороз ударил по щекам и сковал дыхание. Глаза мгновенно заслезились, а руки раскраснелись и затряслись, пронзенные насквозь безжалостным холодом. Минус сорок пять по Фареллу, это вам не шуточки, не ерунда! Птицы замерзают в полете, а двигатели энергомобилей глохнут и больше не заводятся. Такая холодина даже для Полесья редкость. К примеру, неделю назад, когда съемочная группа Франца Хубера покидала промерзшие стены старгородского павильона, было всего минус двадцать. Актеры кутались в теплые шубы и вынуждены были то и дело прибегать к изнурительной процедуре внутреннего согрева. Исполнительница главной роли жаловалась на судьбу, не рискуя использовать в борьбе с жестокосердным режиссером свой излюбленный и самый действенный аргумент: слезы. Избалованная примадонна кинематографа не пускалась, как обычно, в продолжительные стенания исключительно из соображений самосохранения. Слезы мгновенно замерзли бы на ее милом личике и сделали бы жизнь еще более невыносимой и отвратной.
До отлета в Полесье Дарк предвидел, что ему придется стойко перетерпеть несколько неприятных мгновений, выдержать двадцати-тридцатиметровую пробежку по морозу от дверей аэробазы до дверцы такси, а затем еще столько же – от машины до заветной секции меховых изделий первого попавшегося на глаза магазина. Но минус сорок пять – было уж слишком, такой чудовищно низкой температуры не ожидал даже он, привыкший постоянно быть одетым не по погоде и стойко переносить резкие изменения климатических условий.
Первая попытка забега до энергомобиля окончилась позорным провалом: он только вышел наружу и тут же вернулся обратно. Плотно прижавшись к горячей панели, по счастью, работающей отопительной системы, Дарк с ужасом наблюдал, как закаленные лесовики поднимали вороты курток и отважно шли навстречу морозу. Сколько бы веков ни прошло, как бы ни назывался этот уголок Континента, а для Дарка местные жители так и остались лесовиками: гордым, свободолюбивым народом, привыкшим к стуже и прочим невыносимым для других условиям существования. Ежась и хлопая рукавицами по замерзшим ногам, местные жители страдали от холода и пронизывающего ветра, но, невзирая на погодные капризы, шли по своим делам, в то время как он прилип к теплой панели отопления и не находил в себе сил оторвать от нагретого полифлама окоченевшие ладони.
