Под мощными ударами киммерийца трещали кости. Быстрый меч Валерии кровью метил свой путь. Человеко-звери падали один за другим. Один из них голой рукой схватился за саблю Саботая. Острое лезвие разрезало ему кожу и жилы, но он, как будто не чувствуя боли, вырвал оружие из руки гирканца и поднял для удара свой меч. Саботай с проклятием отскочил назад, но Конан успел прийти к нему на помощь, и пещерный человек упал с распоротым животом.
Прислонившись спиной к валуну, Саботай достал лук, стрелу, натянул и отпустил тетиву. Хотя тетива отсырела и стрела летела довольно медленно, еще один противник повалился на землю, схватившись за стрелу, наполовину вошедшую в его тело. Сражение кончилось так же неожиданно, как и началось. Оставшиеся в живых животные с рычанием бросились прочь. Как побитые псы, поджав хвосты, они взбирались по склону горы к сторожевому посту, где все еще оставались Дуум и его преданный слуга.
Три пары усталых глаз следили, как стражники поднимались наверх. Три пары глаз увидели царственную фигуру Тулса Дуума, который стоял, широко расставив ноги, и его первого приближенного. С быстротой молнии Дуум схватил змею, свернувшуюся кольцом у него на шее, и одним движением руки превратил гадюку в покрытую чешуйками стрелу. Взяв тугой лук из услужливых рук Рексора, он натянул тетиву и выпустил стрелу, которая за мгновение до того была живой змеей.
Отравленная стрела устремилась прямо к сердцу Конана. Но ее опередила женщина, женщина-воин, которая живым щитом стала на защиту любимого человека. Смертоносный наконечник стрелы вонзился в грудь Валерии и вышел между лопатками.
Валерия обмякла, но Конан схватил ее и, упав на колени, бережно обнял своими могучими руками. Затем он поднял голову и полными ненависти глазами посмотрел на своего смертельного врага. Дуум наблюдал, как его слуга снимает тетиву огромного лука. Кривая дьявольская усмешка искажала его жестокое лицо. Оскалив зубы, Рексор выразил свое восхищение.
— Очень сильный и меткий выстрел, хозяин! Смерть неверным! — прокричал он.
Тонкая улыбка обернулась нечеловеческой гримасой, и по округе пронесся его ответ:
— Смерть всем, кто встанет против меня!
Повернувшись на каблуках, Дуум пошел прочь.
* * *
Конан наклонился над раненой девушкой и поцеловал ее в побелевшие губы. Потом он увидел наконечник стрелы, торчащей из ее спины, и выдернул ее. Валерия чуть не задохнулась от боли, но была слишком слаба, чтобы кричать. В руках варвара стрела снова превратилась в змею. Преодолевая нахлынувшее отвращение, Конан швырнул ее в кристальную воду дремлющего потока.
— Живи! Ты должна жить, — стонал он. — Ты нужна мне.
Валерия слабо улыбнулась.
— Колдун… сказал мне… что я должна заплатить духам… — голос Валерии стал таким же тихим, как шорох листьев при еле заметном ветерке. — И теперь я… плачу.
Конан прижал ее к своей груди. Их волосы, черные и светлые, спутались вместе в золотых лучах восходящего солнца. Со стороны моря Вилайет подул ветер.
— Обними меня крепче… крепче, — чуть слышно шептала Валерия. — Поцелуй меня… вдохни тепло в мое тело…
И он неистово, жадно целовал ее, прижимая к себе ее податливое тело, как мать успокаивает и ласкает ударившееся дитя. Ее лицо стало пепельным, длинные ресницы темными тенями легли на восковые щеки.
— Холодно… как холодно, — Валерия едва дышала. — Согрей… меня…
Ее губы снова искали его, а потом рука беспомощно упала на свежую траву.
Конан все еще крепко прижимал Валерию к себе, когда Саботай тронул его за плечо и безмолвно покачал головой. Тогда он уткнулся лицом в ее волосы.
Солнце еще поднималось вверх по лазурному небу, когда два всадника остановили своих взмыленных коней у двери лачуги колдуна. Конан слез с коня, держа на руках безжизненное тело Валерии. Саботай тоже спрыгнул с лошади и поспешил снять ремни, которыми была привязана к седлу принцесса.
Старый чародей сразу же вышел им навстречу. Он вгляделся в лицо хрупкой девушки, взял повисшую руку за запястье. Потом, в ответ на немой вопрос Конана, он поднял глаза, полные сочувствия, но лишенные надежды. Валерия была мертва.
Киммериец внес свою легкую ношу в жилище колдуна. Саботай, кивнув в сторону принцессы, сказал ему вслед:
— Я останусь здесь сторожить эту девчонку. Тебе захочется побыть одному.
С помощью старого отшельника Конан уложил Валерию на одеяло и снял с нее мокрую, испачканную землей одежду. Затем он смыл следы крови и прилипшие комочки грязи с ее бледной кожи. Огромный рубин, украденный из Башни Змеи, разливал свой холодный свет по израненной груди девушки.
Нахмурившись, Конан взял Змеиный Глаз, повесил его себе на шею и спрятал под одеждой.
— Этот камень, — спросил колдун, — как он оказался у нее?
— Я подарил ей эту безделицу, — прорычал киммериец. — Я не хочу говорить об этом.
Колдун пожал плечами и продолжал готовить Валерию к огненному погребению. Вместе они одели ее в сорочку из тонкого шелка, которую она купила в Шадизаре, чтобы носить по праздникам, скрестили руки на груди и вложили в них ее меч. Потом натерли лоб благовониями и расчесали длинные волосы.
— Она прекрасна, — дрожащим голосом проговорил колдун, — как невеста.
— О, если бы так! — тихо сказал Конан, торопливо выскакивая из лачуги, чтобы помочь Саботаю собрать дрова на берегу моря.
Солнце превратилось в огненный шар, висящий на западе невысоко над горизонтом. Погребальный костер был собран. Он стоял на самом большом холме, среди надгробий древних воинов и царей, а плиты, под которыми покоились их останки, образовали почетный караул вокруг костра. Туда Конан отнес Валерию и ласково опустил ее на последнее ложе. Там, на фоне розового заката, она казалась совсем юной, спящим ребенком.
Саботай помог старику подняться на холм. В дрожащих руках колдун держал зажженную свечу. Конан в глубокой задумчивости смотрел на свою возлюбленную, а потом тихо и медленно запел траурную песнь гладиатора:
Меч воспевает кровь и месть,
Дорога воина
Сквозь плоть и кость
Ведет его во смерть.
Простившись с Валерией в последний раз, киммериец взял пылающий факел и, шагнув вперед, дотронулся им до сухих дров. Огненные языки пламени взметнулись к небу вокруг мраморно-белой красавицы. Легкий ветерок с моря ласково, как будто касаясь пальцами, шевельнул ее волосы и стих. Дым тонкой струйкой поднимался к темнеющему небу, словно желая дотянуться до вечерних звезд.
Конан замер, казалось, что он высечен из камня. Саботай тихо всхлипывал, и слезы одна за другой скатывались по его щекам. Колдун закончил бормотать заклинания и внимательно посмотрел на него.
