Конан терпеливо выслушивал принцессу. Сейчас, когда изгибы так хорошо знакомого ему тела были скрыты одеждой, тем больше бросалась в глаза красота ее изумительного лица – влажные, как у газели, зеленоватые глаза, тонкие черты, оливковая бледность кожи. Ее темные волосы спадали роскошной волной. Влажные локоны скользили по ее плечам. Она была и в самом деле изумительной штучкой, дивным призом. Однажды он сумел завоевать этот приз. И был ею одержим. Но сейчас, когда она говорила о своем положении при дворе, он вспомнил обо всех тех причинах, которые заставили его принять решение никогда не возвращаться к ней.
– Да, в самом деле, – ответил он на ее последнюю жалобу. – Хоссус говорил мне о необходимости подыскать тебе подходящего мужа, когда объяснял мне, почему я никогда не… не смогу достигнуть высокого положения в Хорадже.
– Или никогда не сможешь жениться на мне, Конан? – Ясмела поглядела на него пристально.
Она наклонилась вперед, почти касаясь полированной столешницы резного темного оникса голыми грудями. – Боюсь, что здесь ничего не изменилось. Но возможно…
Она внезапно замолкла, когда услышала шаги у входа. Трое слуг внесли блюда на голубом хрустальном подносе. Они расставили их на столе между Конаном и Ясмелой. Всеми цветами радуги сверкали экзотические фрукты, золотистые поджаренные хлебцы, боевой петух в золотистом соусе, пузатые кувшины с вином. Слуги суетились, раскладывая блюда и выставляя винные бутылки, покуда принцесса неторопливым движением не отослала их.
– Я могу доверять этим слугам в том отношении, что они защитят меня. Но предпочитаю не говорить при них о том, что наболело, – сказала Ясмела. – Ах, если бы рядом со мной была моя верная Ватесса! Но она нужна мне сейчас во дворце. Она должна слушать то, что говорится там в мое отсутствие.
Некоторое время они молча ели и пили. Принцесса едва притронулась к пище. Конан же, напротив, наворачивал грандиозные порции, 3aj ливая их водопадами вина. Вокруг его тарелок росла гора костей. Пока они ужинали, солнце почти село. Озеро превратилось в ровное зеркало, отразившее глубокую синеву неба, переливающегося всеми красками заката, от голубого до пурпурного. Со всех сторон оно было окружено резными зубцами горных пиков.
Наконец варвар отодвинул блюдо от себя и громко рыгнул. Тотчас же вбежали служанки. Они зажгли лампы и очистили стол. Затем они принесли хрустальный кувшин, наполненный золотистым южным вином. Ясмела позволила им уйти, а затем встала и направилась к широкой кушетке, стоявшей у стены. Конан последовал за ней, прихватив со стола кувшин с вином. Принцесса подождала, покуда он займет место, а затем уселась сама на шелковых подушках. Она выбрала себе место подальше.
– Ты, как я погляжу, совсем не изменился. Все такой же варвар. Простой, прямой.
– Про тебя такого не скажешь. – Конан вольготно развалился на диване, лаская пальцами изогнутый бок кувшина. Повернув голову, он искоса поглядел на нее. – Ты подросла, моя девочка, и созрела. Я тебя такой не помню.
– Верно. – Ясмела вспыхнула. – У меня были… консорты… с тех пор как ты оставил меня. И кое-чему я научилась из трудной науки власти. – Она встретилась с ним взглядом. – И научилась я также ценить твою честность, твою прямоту, твою решительность.
– Вот и прекрасно. – Конан придвинулся к ней поближе. Увидев, что она напряглась, он остановился. – Без сомнения, твои любовники были высокорожденными и учтивыми придворными, соответствующими твоему положению?
– Ах, Конан! Опять терпеть этих ублюдков с голубой кровью в жилах! Я готова от них свихнуться! Да, они домогались меня своими пошлыми ухаживаниями. И всегда только для того, чтобы воспользоваться мною в очередной грязной интриге. Дошло до того, что я начала изнывать по честному слову, по искреннему прикосновению. По ласке, которая продиктована только желанием и ничем иным!
– О да! Помню это чувство по тем дням, когда мне приходилось ужом виться при твоем дворе, пробираясь между слугами и кастратами. Все равно что купаться в чане с говном. – Конан брезгливо передернул плечами. – Это во многом и определило мое решение… послать все это в задницу.
– В том числе и меня. – Ясмела кивнула, заканчивая за него эту мысль. – Но как раз твоя сила и прямота до сих пор в цене при хораджийском дворе. Я думаю, что при любом дворе дела бы шли куда лучше, если бы у власти был такой прямой и честный человек.
– В самом деле, мне не хватает одной малости. Королевской родословной и королевской крови, чтобы меня захотели слышать. – Конан задумчиво нахмурился. – Если бы я нашинковал Ивора, как капусту, если бы я короновал сам себя при дворе Тантизиума – вот тогда я был бы подходящей партией для хораджийской принцессы. – И он решительно поднес кувшин к губам, влив добрую половину вина в широко раскрытый рот. – Надевая ярмо на чужие шеи, я показал бы себя достойным находиться в числе благородной компании аристократов.
– Сомневаюсь, что даже это устроило бы моего привередливого братца и его высокомерных советчиков с тонким нюхом насчет родословной, – улыбнулась Ясмела. – Но люди, подобные тебе, умеют преодолевать и не такие препятствия.
Она протянула тонкую нежную руку и прикоснулась к дочерна загорелой лапище варвара.
– Конан, хотел бы ты вернуться в столицу вместе со мной? Мог бы ты стать вторым после меня лицом в государстве, моим тайным советником? Конечно, ты не сможешь получить официального звания. Самое большое, что я могу тебе предложить, – это пост капитана наемников. Но обещаю, ты сможешь наслаждаться всеми благами высочайшего положения.
– Предлагаешь мне стать твоим домашним вьшибалой? Или твоим главным шпионом? – Киммериец помрачнел. – Нет, это не по мне. И как долго твой братец будет терпеть подобное?
Ясмела скромно потупила глаза:
– У Хоссуса нос не дорос до власти. И это опасно. Он не способен править страной. Его нужно… обойти.
– Глотку ему перерезать, что ли? – Конан наклонился вперед и серьезно поглядел на нее. – Никак не ожидал от тебя, что…
– Нет! – Миндалевидные ногти принцессы впились в его руку. – Ему нельзя причинять никакого вреда. Просто отодвинуть в сторону. Со временем ты и я – мы сможем править открыто. А он научится мириться с этим.
Конан привлек Ясмелу поближе к себе, чтобы успокоить ее.
– А как быть с придворными? С народом Хораджи? Предубеждения твоего брата всего лишь отражают общее настроение.
Ясмела нетерпеливо вздернула голову:
– На что тогда твоя здоровенная армия наемников? Разве не для того, чтобы усмирять подобных жалобщиков?
