-- Дмитрий, -- мэр замолчал, уставившись в пол, а потом поднял на меня глаза - полные печали и стыда глаза усталой собаки. - Дмитрий, мне вправду жаль детей, жаль вашей дочери. Но я не могу... Не должен посылать людей. Я отвечаю за этот город.
Я понял, что ему и впрямь жаль. Что он действительно не может. И даже был благодарен этому, наверное, неплохому, все же, человеку за то, что он нашел в себе силы сказать то, что он сказал. Только мне все равно было не легче.
***
Если предыдущее помещение я назвал лабораторией, то это явно было подсобкой. Или, как это еще у нас называлось, лаборантской - тесненькая комнатка, в которой было свалено множество всякой всячины, явно лежавшей без употребления не одну неделю. Плюс втиснутый между двумя шкафами диванчик, явно знававший лучшие времена, пара разнокалиберных табуреток и даже деревянный чурбак. Кажется, в зависимости от обстоятельств он бывал и столом, и стулом. Сейчас он лежал на боку, а на нем восседал Бержи. Пыльный, грязный и мрачный. Впрочем, остальные собравшиеся тоже не отличались ни веселостью, ни чистотой. Остальные - это я, Дмиид и Сайни.
-- Что делать будем? - спросил гном, как только мы вошли.
Молчание.
-- Ребята, я не знаю, что делать, -- нарушил его я. -- Я ведь не знаю, какие у вас методы поиска вообще есть.
-- А какие есть у вас? - парировал любознательный даже в таких обстоятельствах Дмиид.
-- По следам, в том числе с помощью собак-ищеек. Опрос свидетелей. Использование технических приспособлений - от локаторов и тепловизовов до спутников. Наконец, мысленный эксперимент.
Естественно, тут же пришлось объяснять каждый из способов.
Собак-ищеек, как ни странно, тут не знали. Точнее, почему-то не додумались использовать их для охоты на людей. Впрочем, нам бы это не помогло: следов в небе, как известно, не остается.
Я сильно надеялся на какую-нибудь возможность "отследить магический всплеск" или "возмущение энергетического фона". Тем более, о чем-то подобном обмолвился Дмиид. Увы, до уровня технологии здесь это искусство доведено не было, пресловутые возмущения были слабыми, идентифицировались не всегда даже самыми опытными магами (причем на расстоянии не больше нескольких десятков метров), к тому же рассеивались быстро.
Свидетелей, как мне рассказал разбирающийся в этих делах Сайни, уже активно ищут, но вряд ли нам это что-то даст.
Оставался мысленный эксперимент. Для которого катастрофически не хватало сырья. Мыслей, то есть. Ну и информации.
-- Давайте думать, -- предложил Дмиид. Как и положено ученому, он свято верил, что с помощью интеллекта можно решить любую задачу.
Впрочем, подумать-то нам и не дали. За дверью послышались весьма громкие и, кажется, испуганные голоса. Искали Бержи и, как ни странно, меня.
-- Блин, -- это слово Бержи произнес по-русски и с большим чувством, у меня подцепил, -- опять какая-то гадость случилась. -- Здесь я, здесь.
Он соскочил с чурбака, в два шага пересек крохотную комнатушку и открыл дверь.
К нему с явным выражением облегчения на лице кинулся совсем молоденький эльф. Судя по мокрым от росы сапогам, щедро забрызганным грязью и облепленным травой и мелкими листочками -- прямо из лесу.
-- Нашли чего? - осведомился гном.
-- Нашли, -- не стал отрицать паренек. -- Мастер Бержи, вы обязательно должны это увидеть. Вы и... -- он, кажется, забыл мое имя или не знал его никогда, но увидел, что я на него смотрю. -- И вы. Так наш командир сказал.
-- Не указ мне твой командир, -- пробурчал Бержи, выходя, тем не менее, в коридор. -- Веди.
К нам присоединились Дмиид и Сайни. Эльф не возражал.
И снова, второй раз за этот длиннющий день, трясемся в армейском "грузовике". Сперва по бетонке, потом -- по весьма извилистой лесной дороге. Грузовик мотало, разговаривать без риска откусить язык было невозможно. Да и давешний эльф сидел рядом, подпирая меня хрупким на вид, но весьма твердым и угловатым плечом - охранял, небось. Секретничать при нем - да еще в полный голос - ну совсем не хотелось.
Ехали долго, не меньше часа. Как ни удивительно, но я даже умудрился задремать, когда наша повозка волей-неволей снизила скорость. Пробуждение было скорым и неприятным: здоровенная ветка мокрой метлой прошлась по всему кузову вообще и по моему хребту в частности. Спасибо, не по голове. Авто, по-моему, ломилось сквозь сплошной подлесок. Хрустели и трещали ветки под колесами, сучья и листья мели и царапали борта. Эльфик рядом со мной мучительно морщился, словно от зубной боли - жалел, наверное, истязаемые растения.
Грузовик уткнулся тупым носом в сплошную зеленую стену, колючую и упругую. Негромко взрыкнул в последний раз и встал.
-- Дальше придется пешком, -- сообщил наш провожатый. Словно извинился за то, что лес такой непроезжий. И мы попрыгали на покрытую толстым слоем листвы, веток и какой-то ползучей растительности землю. Словно на пружинный матрац.
Подлесок, казалось, стоял сплошным крепостным валом. Но эльф находил в нем просветы - небольшие, только-только протиснуться, согнувшись в три погибели -- и вел нашу кавалькаду извилистым, словно кишечник, путем. Направление я потерял после третьего же поворота. Причем у меня сложилось впечатление, что кустарник и молодые деревца здесь растут не сплошняком, а эдакими хитро извитыми полосами, образуя лабиринт вроде того, в котором гуляли герои Джерома. Помните: "Мама, а вот опять наша булочка"?
Минут десять таких блужданий по зеленым коридорам - и мы вывалились на обширную прогалину. Строго говоря, прогалиной ее можно было назвать лишь условно: "взрослых" деревьев на ней не было, зато какой-то низкорослый, по грудь, кустарник рос в изобилии. Так что скорее не прогалина, а лощина, низина...
Пожалуй, это был первый случай за все время моего пребывания в чужом мире, когда я позволил себе абсолютно нецензурное высказывание. Потому что в этой самой лощине-низине стоял самолет. Не "Боинг", хвала Создателю, иначе зрелище было бы совершенно фантасмагорическое. Биплан - молочно-белый, хрупкий и совершенно старинного вида. "Кукурузник" Ан-2 рядом с ним смотрелся бы сверхзвуковым истребителем. Я не силен в истории авиации, но, кажется, на чем-то подобном летали в Первую Мировую. Весь хрупкий, неуклюжий, угловатый - какие-то ребра, распорки, растяжки. Да вдобавок почему-то молочно-белый.
-- Как, ты сказал, это называется? - внимательный Дмиид, оказывается, был рядом.
-- Самолет. Вот это и называется "самолет".
-- Ты произнес другое слово.
-- То, что я произнес, лучше не повторять. К названию этого летательного аппарата оно отношения не имеет.
-- То есть он летает?
