— Немало же чудес ты привезла, — заметил старик, косясь на кирасу-телохранителя. По окончании драки, когда стало ясно, что солдаты не собираются нападать, она втянула в себя свои жуткие щупальца и теперь выглядела обыкновенно. Почти обыкновенно. Если абстрагироваться и заставить себя забыть ее вид в боевой трансформации, то эти небольшие, даже не особо и заточенные, шипы, встречающиеся там и сям на лакированной поверхности металла, казались скорее данью декоративным вкусам, чем реальным подспорьем в настоящем бою.
Лейтенант молча кивнула, подтверждая правоту повелителя. Однако Морина интересовало уже совсем иное.
— Скажи мне, девочка моя, — спросил он и голос его, наконец, изменился, дрогнул, выказывая бурю эмоций, бушевавшую в его душе. — То, зачем ты шла. Оно, исполнилось?
Голос Марисабель, когда она заставила себя отвечать, был глух и бесцветен.
— Нет, — девушка устало и безнадежно покачала головой. — То зачем я шла, так и не свершилось.
И, словно только этих слов и дожидалась, все вокруг содрогнулось. Этого не могло быть, но это случилось. Произошло что-то настолько масштабное и сильное чтобы заставить отозваться болезненным скрипом даже нерушимую цитадель. Одновременно с этим, до генерала и его адъютанта донесся какой-то странный звук.
БУ-У-УМ.
Звук приближался, усиливался и, вместе с этим усиливалась дрожь пола под ногами и стен вокруг. Кресло, в котором Марисабель сидела, тоже не осталось недвижимым и начало «съезжать» в сторону, а откуда-то послышался грохот рушащихся перекрытий. Это погибал Коргадол. Девушка вскрикнула и…
… и проснулась.
БУ-У-УМ… что такое?
Девушка вскрикнула, проснулась и… села на кровати не понимая куда все делось и где собственно она сейчас находится. Огляделась широко раскрытыми, сумасшедшими от пережитого во сне кошмара, глазищами. И только когда, среагировав на ее движение, медленно стало разгораться сияние колдовских светильников, поняла, что по-прежнему находится в доме чародея д'Аранжа Утонченного.
В доме волшебника чьими отличительными чертами были: изысканные манеры, огромная магическая мощь, невероятная рассеянность… А также потрясающее, невозможно простодушное коварство существа, считающего, что стоит настолько же выше простого человека, насколько человек стоит выше обезьяны. Ну, обезьяны может и не обезьяны, но психология мага на самом деле оказалась существенно иной чем, Марисабель Гранде думала, это точно.
Заручившись поддержкой Лорда-Протектора Большого Парка а, позже и увидев его в деле, она всерьез поверила, что приобрела величайшего из вообще возможных, союзников для борьбы за правое дело. Время показало, что она серьезно ошибалась. А ведь прошло всего ничего. Где-то сутки? Да, примерно. Но, за этот небольшой срок, она успела пережить столь многое.
И ужас когда увидела мерзкую носатую образину, что почти наверняка означало провал всей ее миссии; и приступ жгучей надежды, когда волшебник пообещал, не позволить сорганазельцам вершить их черные делишки; и восторг когда в ходе сражения на поляне выяснилось что слова его не вздорная болтовня слишком долго жившего в глуши старикана. Ну и, наконец, разочарование, в которое превратилась эйфория от одержанной победы после того что было позже…
Марисабель почувствовала, что горячий пот, покрывший ее молодое тело с ног до головы, буквально заледенел, заставив ее всю задрожать. Такое случалось с ней в минуты сильнейших психологических стрессов. Марисабель чувствовала себя словно опавший лист в порывах ледяного ветра, и зависело от нее так же мало как и от этого листа. Увы, но это так. Победа, казавшаяся такой близкой и доступной, оказалась вдруг совершенно недосягаемой. Триумф обернулся гротеском, или скорее трагифарсом, если учесть все возможные последствия.
Зябко кутаясь в покрывало, и тщетно пытаясь преодолеть навалившуюся апатию, девушка мрачно переживала вчерашний разговор с хозяином дома.
Состоялся этот разговор во второй половине дня, даже скорее ближе к вечеру, когда ставка д'Аранжа, читай сам волшебник, и она — его единственный офицер, возвращались с «войны».
Все в эту войну было не так, как Марисабель привыкла. Поле боя — шатер, в котором они с комфортом проводили время, пока шло сражение, само сражение — когда оживленные магией деревья лихо громили элитный суперспецназ Сорганазеллы, во главе с самим «непобедимым» колдуном-чернокнижником, Слэгом. Да и она сама — военный консультант принятый на должность, "для мебели", больше для оформления антуража, чем из насущной в ней необходимости. Не таким как ожидалось, было и возвращение.
Путь «домой» сильно затянулся и продлился даже больше чем сама война. Д'Аранж настоял на том что бы провести гостью через некоторые места Парка, не почтить вниманием которые, по его мнению, было просто невежливо. Потом состоялся обед на палубе роскошной, богато украшенной, но миниатюрной и словно бы игрушечной ладье, самостоятельно вырулившей к мраморным ступенькам мини-пристани, к которой они подошли. После обеда, ознакомление с достопримечательностями продолжалось. Отчасти с палубы той же ладьи, прокатившей их по системе каналов с прозрачно голубой водой, отчасти, вновь в пешем порядке.
Все это так захватило воображение девицы, что она даже забыла, что еще утром готовилась отдать свою жизнь ради победы в самой важной за всю ее карьеру битве. Битве в которой неуловимый диверсионно-разведывательный корпус попался наконец "как кур в ощип" и потерпел поражение. От полного уничтожения "эскорт смерти" спасло лишь то что в самый последний момент, д'Аранж вдруг совершенно потерял интерес к продолжению битвы.
Казалось, преследование убегающих врагов и утомляет и, еще больше, удручает волшебника. С оружием в руках сорганазельцы были достойными уважения врагами, обратившись же в бегство, стали не более чем досадным, но легким, к тому же стремительно самоустраняющимся, недоразумением. Скорее помехой для гедониста, привыкшего к неге и покою, чем хоть какой то угрозой. Скажем так, чем-то вроде мухи, существование которой, если (и пока) она соблюдает дистанцию между собой и предающимся отдыху мудрецом, вполне допускается, однако едва назойливое насекомое преодолевает барьер терпимости, как его неизбежно настигает кара. И опять же, стоит мухе оказаться за пределами видимости и слышимости, как о ней немедленно забывают.
Так и д'Аранж, изгнав врага, за какие то, одному ему заметные границы, наотрез отказался продолжать преследование. Марисабель сделала было попытку уговорить мага, добить коварного неприятеля однако понимания не встретила. Чародей заявил, что на это есть причины, хотя какие именно так и не сказал. Столкнувшись с таким подходом Гранде пришлось забыть о дальнейших попытках переубедить хозяина Большого Парка. Тем более что на фоне того, что она уже получила (да еще и собиралась получить), окончательная ликвидация какого то там несчастного эскорта смерти уже не смотрелась.
