— Ты убьёшь этого человека.
— А вот это уже… новость неприятная. А без этого никак?
— Если ты его не убьёшь — он убьёт тебя.
— Я замочу его без лишних вопросов. Это всё?
— Не совсем.
— Да блин…
— После окончания битвы ты должен сделать заявление. В этот момент твоя популярность будет достигать невиданных масштабов. Этим нужно воспользоваться.
— Хо-рошо. И что за заявление?
— Заявление, после которого спокойный период на этой земле закончится на неопределённое время.
— Интригует… хотя я, кажется, догадываюсь, к чему ты клонишь.
— Мы опередим врага. Ему не удастся напасть неожиданно и возыметь преимущество. Ты вознесёшь клич к народу и поведёшь его за собой. Японские войска, которые надеются на полную лояльность со стороны местных кланов и безопасный проход вглубь страны — получат соразмерный ответ.
«Вот это он речи завёл… смогу ли я так же?»
— Но… если мне не поверят? Как я докажу, что японцы готовятся к атаке?
Пряник указал пальцем на дверь. Через несколько секунд она отворилась, и к нам зашёл учитель.
— Учитель?!
— Здравствуй, Александр.
Я повернулся к Прянику:
— Вы знакомы с учителем?
— Заочно. — Ответил за Пряника учитель.
Старик сел на диван рядом со мной.
— Твоё обращение тут же попытаются блокировать. Недружественный клан управляет телевещанием. Но я смогу задержать их и дать тебе несколько свободных минут. А потом…
— А потом мои слова уже не удержать. Они расползутся по интернету, как вирус, и каждый человек в стране будет знать о том, что я сказал. Но что с доказательствами…? Разве кто-то станет на слово верить прославившемуся за два дня бойцу?
— Об этом тоже не беспокойся. Мы с Амвросием вставим несколько видео, и аудиозаписей. Сомнений возникнуть не должно.
«Справились бы деды с этой задачей…»
— Предупреждая твои сомнения, скажу — я оканчивал специальный курс по управлению телевещанием. Так что…
— А что потом? Что произойдёт после того, как сложатся все карты и наш план удастся?
— Этого уже не знает никто. — Ответил Пряник.
— Учитель?
Учитель развёл руками.
— Остаётся надеяться на сознательность остальных людей. И в первую очередь кланов. Хочется верить, что ещё остались те, кто не бросит нашу страну в страшную минуту.
— А если нет…?
— А если нет… тогда сложим свои жизни в бою. Лучше так, чем на коленях перед захватчиком.
— Я с вами, учитель.
— Поддерживаю. — Отозвался и Пряник.
— Ну, что ж… — Я встал с дивана. — Тогда… будем работать?
— Да. За работу.
* * *
С жалостью я смотрел на парней. Они веселились, предвосхищали чудесную жизнь во славе и достатке. Готовились к будущему и наслаждались настоящим.
Я сидел на диване и наблюдал за ними. Головастый беззаботно убегал от жирного, все смеялись. Хотел бы и я посмеяться — да не хватало внутренних ресурсов. Я настраивался на грядущую битву.
Как-никак, мне предстояло убить человека. А это, так скажем, дело непростое. В моральном плане. Физически-то это сделать не сложно. Любой человек может убить другого, стоит только перейти ментальный барьер. И тогда пути назад не будет.
Я слышал, если убить один раз — твоя жизнь изменится навсегда. Ведь тяжело жить с осознанием того, что своими руками ты поспособствовал тому, что десятки лет, что прожил человек, пойдут насмарку в один миг. Зря его растили, зря его лелеяли, зря он влюблялся, и зря он делал всё остальное.
Впрочем…
Я буду иметь дело не совсем с человеком. Я ещё точно не знаю, что из себя представляет так называемый сын директора, но, что-то мне подсказывает, что это та ещё тварь.
Но, преждевременные выводы делать не стоит. Буду действовать по ситуации.
Перед чем-то важным обязательно прокручиваешь в голове множество беспокоящих тебя вещей. Например, из-за происходящего наша встреча с Лерой сто процентов отменяется. Не станем же мы попивать кофе, пока идёт война?
Нужно будет совершать тысячи других, более важных для государства вещей.
Но мне очень бы хотелось отсрочить грядущее хотя бы на денёк. Всего денёк. Разве многого прошу?
На самом деле — многого. Ведь и минута может всё решить. А тут — целый день.
С мыслей о Лере как-то плавно перешёл на Алину. Понял, что я подлый человек, который ничего не может с собой поделать. Пока дома, только-только выздоровевшая, сидит одна, в это время я строю планы о другой.
Да ещё и с Аракчеевой этой… чёрт бы её побрал. Нет. Не быть мне никогда нормальным мужем или просто парнем. Богатый жизненный опыт и вечная занятость делами огромного масштаба не позволяют такой роскоши, как вменяемая личная жизнь.
Может, останусь хотя бы прекрасным сыном и братом?
Возможно. Ведь я всегда старался сделать всё, чтобы Еве с Татьяной жилось как можно лучше. Ну и отлично. Хоть что-то совестливого я совершил в этой жизни.
В этой жизни…а что в прошлой?
Ну её. Про прошлую и вспоминать не приходится. Я уже как-то и позабыл, кто я на самом деле. Столько времени прошло, как я Александр Новиков, а не Антон Боголюбский.
— Ну что, парни, готовы к триумфу? — Головастый встал на стол посреди комнаты, и воздел кверху руки.
— Ещё как!
— Да-а!
— Готов!
Я промолчал.
Когда к нам вернулся Пряник, я взглянул на часы. Без пятнадцати девять. Через пятнадцать минут начнётся бой.
Пора.
Я поднялся с дивана, махнул рукой парням, дав знак, что нужно идти, и вышел из комнаты отдыха первым.
— Что это с ним? — Успел услышать я, закрывая дверь.
Ответа не последовало.
Я дошёл до ворот, что ведут на арену. Хотел уже было выйти, но меня остановил организатор с оранжевой карточкой на груди. Сказал, что выходить нужно всем вместе. Это важно для образа.
Спорить я не стал. Вдвоём с ним мы молчали, ожидая подхода остальных.
Наконец, вся моя команда собралась у ворот и, прождав ещё несколько минут, мы вышли к зрителям.
Из-за того, что на улице стоял вечер, подключили дополнительное освещение. Это придавало ещё большее ощущение масштабности происходящему.
Все трибуны были забиты под завязку. И представить страшно, сколько денег люди отдавали за свои места.
Когда мы вышли к центру гигантской арены, противники были уже там. Они стояли в уверенных позах и глядели на приближающихся нас. Странно. Обычно первыми выходили мы.
Ещё задолго до того, как мы достигли своих позиций, я смог увидеть его. И правда, никаких сомнении не возникало, что это ставленник директора.
Сказать честно — его легко было принять и за родного сына…
Он был почти таким же огромным, зловещим, но — по-другому одет. Такое же бледное лицо, горящие зелёным глаза, длинные, венистые руки.
Я был даже рад этому. Изнутри выдавилось то ощущение, что мне придётся убивать человека. Не человек это никакой. А стопроцентная инфернальная образина.
Такого убивать не жалко.
Теперь я видел как минимум двоих существ той древней расы. Чёрт подери. Амвросий говорил, что если директор — единственный, то это плохо, но не настолько, как если бы эти ублюдки заново появлялись на свет.
А если помимо директора появился ещё и этот, то, скорее всего, появятся и другие. А это ох как нехорошо…
Мы поравнялись с противниками.
Я оглядел сначала их, а потом своих парней. Чисто визуально мы проигрывали колоссальным образом.
Будто противники — это перекаченные пришельцы, а мы — пятиклассники тихони. Впрочем… внешний вид редко что-то решает. Когда мы победим этих упырей, эффект от такой победы будет только сильнее.
— Не дрейфь… — Прошептал я жирному. Я видел, как тот потряхивается от волнения. — Я возьму этого ублюдка на себя. — Кивнул в сторону сына директора.
Головастый, напротив, ярился кинуться в битву. Ему всегда было плевать, против кого драться. Бесстрашный малый.
Зубочистка, кажется, уже через секунду после объявления о начале упадёт и притворится мёртвым.
