Я фыркнула, тряхнула головой и непререкаемо заявила:
— Еще раз так пропадешь — можешь вообще не возвращаться. И без твоей сомнительной помощи как-нибудь справимся!
— Хорошо, — смиренно отозвалась сирена.
Я хотела было кивнуть, довольная собой и победой в воспитании астральной твари, но потом вспомнила, с кем имею дело, и все же переспросила:
— Что — хорошо?
— Не вернусь.
Мне захотелось застонать и побиться головой о стену, вместо этого я вдохнула, выдохнула, мимоходом постигла дзен и отправилась готовить ужин.
Кристиан явился с истинно мужской точностью — именно в тот момент, когда под сковородкой с мясом был выключен газ. В двери остервенело позвякали ключи, затем сама она очень оскорбленно хлопнула, и я, скинув фартук, отправилась спасать жилище от чем-то определенно разозленного темного мага.
— Меня подставили! — с порога заявил он, яростно скидывая туфли и швыряя ключи на тумбочку.
— Кто? — искренне озадачилась я. Кому настолько не дороги если не жизнь, то здоровье и благополучие, чтобы подставлять Криса?
— Этот коварный упырь, прикидывающийся нашим добрым начальником.
— Мне кажется, он, наоборот, злым прикидывается… правда, получается не очень, — пожала плечами я.
Любимый мужчина бросил на меня такой взгляд, что и без суккубьих способностей стало ясно — сейчас лучше заткнуться и внимать со скорбно-сочувствующим видом, кивая и одаривая утешающими поцелуями в особо душещипательных местах.
— Что же сотворил этот «коварный упырь»?
— Он отправил меня в Братство!
— Зачем?
— Работать!
— Какой ужас!
Еще один взгляд дал понять, что маг не идиот и переигрывать не стоит. Но что поделать, если у меня выработался исключительно вредный иммунитет к его грозности и в таком бухтящем, кипящем и бушующем состоянии он казался мне ужасно… милым. Наверное, в этом было виновато чувство полной безнаказанности.
Крис тем временем прошествовал в спальню, а я, прислонившись к косяку, принялась наблюдать за бесплатным мужским стриптизом. Маг сражался с пуговицами рубашки и параллельно продолжал жаловаться на жизнь:
— Сумарокову, видите ли, понравилось, как я его заменил, и он попросил Князя «одолжить» меня на недельку. А тот взял и одолжил! Меня! Братству!
Моя скорбно-сочувствующая мина удалась на славу. Крис удовлетворенно кивнул, сбросил рубашку и натянул футболку. Чаровскую, с «Не подходи — убьет!» Моя скорбно-сочувствующая мина приняла философский оттенок.
— Ты просто не понимаешь. Вот вы чем занимались? Патрулировали? А я торчал в этом идиотском заведении и наставлял стадо баранов. Да лучше бы я весь день разрывы закрывал, чем имел дело с этими мерзкими… как там их называют? А! Людьми!
Я хихикнула, но этого маг, к счастью, не услышал, ибо уже перетек в ванную, откуда сквозь шум воды продолжало доноситься недовольное бурчание:
— А ведь я его предупреждал! Я ему говорил, что если он еще раз так меня подставит, то мало ему не покажется! Он что, думал, я не сдержу свою угрозу? Ха!
— Какую угрозу? Проклянешь?
Крис вынырнул из полотенца и смерил меня торжествующим взглядом с ног до головы.
— Это мелко, Саби, для настоящей мести. А главное — быстро излечимо при наличии у нас Фея. Я обещал, что натравлю на него тебя. Что у нас на ужин?
Я посторонилась, пропуская его мимо себя, и растерянно уставилась в спину с белеющей в сумерках надписью. Мне вот сейчас оскорбиться надо было или возгордиться?..
С кухни донеслось звяканье тарелок и приборов. Я присела на табуретку и предоставила мужчине шуровать ложками, раскладывая еду.
— А у нас в Фея вселился паразит, — поделилась я последними новостями.
Маг обернулся так резко с ножом в руке, что я аж шарахнулась и вжалась в стену.
— Это не я!
— Что — не ты? — озадачился Крис.
— Виновата!
— Тьфу на тебя, Саби. Как это случилось? Когда?
Я поделилась последними событиями, в красках описав страдания бедного светлого мага и жестокую несправедливость судьбы. Вряд ли Крис мог ему помочь, все-таки темные специализировались на нанесении вреда, а не наоборот, но вдруг он знал кого-то, кто мог бы…
Крис задумчиво завис над тарелкой, уставившись куда-то сквозь меня, так что мне даже захотелось проверить на всякий случай, а не стала ли я внезапно просвечивать, как привидение. В нынешнем мире, откровенно говоря, я уже ничему бы не удивилась. Но нет, руки, по крайней мере, были плотными и непрозрачными, как и грудь (ее я изучила особенно тщательно — как-никак почти что рабочий инструмент!). А Кристиан отвис и озвучил:
— В эту субботу будет крупный шабаш. Пойдешь со мной.
— Зачем? — Я от удивления чуть не подавилась макарониной, не уследив за хитрым полетом темномагических мыслей.
— Во-первых, как я уже упоминал, мне надо предоставить ученицу для отчетности. Во-вторых, поможешь мне потеребить старших и попытаться выяснить, как помочь нашему Фею. Мое неземное обаяние почему-то не всегда действует на окружающих так, как нужно. Будем использовать твое.
— Я не хочу быть ученицей для отчетности! — возмутилась я. — Сделал из меня какого-то гибрида непонятного, а теперь еще и по конвенциям затаскать решил?
— Фею помочь хочешь? — Крис обрубил остальные возражения на корню. — Значит, будешь ученицей. Иначе тебе на шабаш не попасть. Это, видишь ли, крайне закрытое мероприятие.
Я посмотрела на него волком и пробубнила, уткнувшись в тарелку:
— Что толку вообще? Можно подумать, темные маги разбираются в лечении.
— Нет. Зато мы разбираемся в уничтожении астральных тварей. Темная магия не просто из-за цвета нитей называется темной, Саби. И то это политкорректный термин, которым черную заменили. Очень долгое время она считалась запретной. Да и сейчас за деятельностью темных следят куда больше, чем за другими. Дремлющая угроза, опасность для общества, все такое. Шабаши — пережиток прошлого, когда скрывающиеся маги собирались вместе, чтобы делиться опытом, передавать друг другу знания вопреки гонениям и чисткам. Но до сих пор на шабаше можно встретить тех, о существовании кого Братство не имеет ни малейшего представления. Тех, кто практикует то, что утеряно, забыто, запрещено. Если мы до сих пор ни разу не сталкивались с паразитами и симбионтами, это не значит, что никто не сталкивался.
Слова эти, конечно, звучали веско и разумно, если бы не поселившееся в душе ощущение, будто меня только что обвели вокруг пальца, как Нику, искренне поверившую в то, что Саби совсем не умеет бегать — в детстве не научили! — поэтому ну никак не может играть с ней во дворе в догонялки. Таким сочувствующим был взгляд ребенка и таким ненавидящим меня за изворотливость — папаши, что, кажется, тот случай мне сейчас аукнулся.
