Тут эльфийка увидела, кого же так испугалась незадачливая путешественница по лесу. На поляну вышел волк: большие лапы грозно опускались на землю, глаза горели злобным желтым огнем. Ну вернее, это был волчонок, где-то лет двенадцати от роду, как определила Эйриэн. А еще вернее, это был совсем маленький оборотень, но девочке он должен был показаться очень страшным.
Королева выступила из-за деревьев и сказала по-волчьи:
— Не тронь ее.
Девчонка, которая поначалу не заметила, что на поляне есть кто-то еще, вскрикнула. Волчонок заскулил, поджал хвост и попятился в кусты, но далеко отходить не стал.
— Ты — не огонек? — опасливо спросила несостоявшаяся жертва, разглядывая светящиеся в темноте зеленым светом глаза Эйриэн.
— Нет.
— Ты — дриада?
— Нет. Я — эльф.
— А волк убежал?
— Убежал.
— А далеко?
— Далеко.
— А ты поможешь мне добраться до дому? — жалобно спросила малышка, вытирая грязной ладошкой не менее грязные щеки.
— Помогу. Как ты здесь оказалась? — спросила девушка, подходя ближе.
— Бабушка сказала мне собирать грибы, но далеко не заходить. А там были такие грибы, ну, я туда пошла, потом за другими грибами пошла, потом заблудилась и корзинку потеряла, а потом стало темно. А потом волка увидела, побежала и здесь оказалась. — Девчонка хныкнула. — А ты правда мне поможешь?
— Правда. — Королева осмотрела ее уже начинающую опухать ногу, провела рукой, как учила мама, и растяжение спало, потом прочитала заклинание, сорвала ветку и дала девочке. — Вот тебе волшебная палочка, она светится в темноте, как фонарик. Это чтобы тебе не страшно было идти. Она приведет тебя домой, и никто тебя по дороге не тронет.
— А ты разве не пойдешь со мной?
— Нет, мне надо искать других заблудившихся детей и помогать им тоже дойти до дома, — улыбнулась эльфийка. — Ну иди, только никуда не сворачивай, а то огонек будет гаснуть, — подтолкнула она ребенка.
— Хорошо. — Девочка неуверенно поднялась на ноги и пошла прочь с поляны, кусты перед ней послушно раздвигались. С каждым шагом она шла все увереннее, но потом вдруг остановилась, обернулась и спросила:
— А как тебя зовут?
— Сельба, — ответила Эйриэн. Даже душой не покривила.
— Я тогда скажу бабушке, что меня Сельба спасла, чтобы она знала, кого благодарить, когда лесному богу будет молиться, — крикнула девчонка и засверкала пятками — только ее и видели. Вообще, королева уже давно заметила, что настроение у детей меняется мгновенно: от радости — к горю, от страха — к храбрости. Глядишь, только сейчас боялась, а теперь уже темный лес не страшно поперек пройти.
— Ну а я здесь еще не все закончила, — сказала девушка сама себе, поворачиваясь к кустам. — Иди сюда, — тихонько позвала она волчонка.
Тот заскулил и совсем по-собачьи завилял хвостом, поднимая из травы клубы пыли.
— Ты зачем на людей нападаешь, а? Ты же вервольф, а не волкодлак какой-нибудь. Я же вижу. Тебя разве родители не учили, что на маленьких девочек в темном лесу нападать нельзя?
Волчонок совсем грустно положил морду на лапы и виноватым взглядом уставился в землю.
— А если бы я не прибежала, ты что, съел бы ее?
— Он сказал мне, чтобы я домой не возвращался, пока человека не убью, — человечьим голосом ответил оборотень, отворачивая морду.
— Ну-ка, давай выходи, перекидывайся и рассказывай все. Давай, не робей. Как на детей нападать — не робел, а поговорить боишься? Я, пока ты перевоплощаешься, лошадь свою поищу. — Эйриэн отправилась в конец поляны, откуда до этого вышла.
Она раздвигала кусты руками и звала Серебрянку, но та как сквозь землю провалилась.
— Вот трусливая животина! — воскликнула девушка, в сердцах пнув подвернувшийся под ноги пень. Пню-то ничего, а пальцы себе она отшибла. — И где ее теперь искать?
Я что же, до Ватона пешком добираться буду? Чтоб ее волки съели!
Так и не найдя непослушную кобылу, Эйриэн вернулась ни с чем. На поляне ее уже ждал мальчишка, как она и предполагала, лет двенадцати, не больше. Он сидел на земле, скрестив ноги, и как-то совсем по-волчьи почесывал себе ухо. Хорошо, что рукой, а не задней лапой. Вся его одежда состояла из простой холщовой рубахи да замызганных штанов, которые были ему явно велики. Королеву давно и беспросветно мучил один вопрос, который она все никак не могла задать да и вряд ли когда-нибудь задаст: куда у оборотней девается одежда во время превращения в животное и откуда они ее достают потом? Понятно, что все дело в магии, но все-таки безумно интересно. С волкодлаками все ясно — в момент трансформации то, что на них надето, разрывается на куски мгновенно увеличившейся мышечной массой. Поэтому они и на охоту выходят голыми, а вот что все-таки происходит с оборотнями?..
— Тебя как зовут? — спросила она, присаживаясь рядом.
— Ганс, — ответил вервольф, не прекращая своего увлекательного занятия. Уши у него были знатные, как и у всех оборотней, — большие, похожие на уши какого-нибудь животного, и с серым пушком на концах.
— Э, Ганс, да у тебя, кажется, блохи, — заметила Эйриэн.
— Может быть. — От ушей мальчишка перешел к голове. Он усердно вчесывался в свою густую пепельно-серую шевелюру, в которой запутались мелкие травинки и репьи.
Эльфийка вздохнула, прошептала очередное заклинание и коснулась мальчишки кончиками пальцев. Тот от ее прикосновения подпрыгнул аж выше своей головы:
— Ты чего меня магией бьешь?!
— Не тебя, а блох, чтобы они нам разговаривать не мешали, а то ты был слишком увлечен их поимкой.
— Ну если только блох… — Ганс сел обратно.
— Рассказывай. — Королева выжидательно уставилась на своего собеседника.
Волчонок грустно понурился и шмыгнул носом.
— Папка меня послал, — нехотя начал он. — Вернее, не папка он мне. Я своего не знаю, но мы с мамкой с этим давно живем. Три года уже. Мамка у меня нормальная, то есть обычная, то есть просто человек. А папка — как я. Он людей много убил и зверей тоже. А мне сказал, что я уже взрослый и должен доказать, что стал настоящим мужиком. Послал меня убить кого-нибудь. А без этого домой не пустит. Вот я теперь в лесу и живу, домой идти боюсь.
Девушка прикинула в голове: оборотни не отличаются повышенной агрессивностью, значит, это зараженный волкодлаком этэн. Конечно, разные представители рас попадаются, но чтоб таким образом доказывалась половозрелость отпрыска, она встречала впервые. Ладно на медведя пойти с голыми руками, с вершины горы в море прыгнуть, но убивать подобного себе — на такое способны только монстры. Зараженный этэн сохраняет свое истинное обличье около пяти лет, затем полностью превращается в звероподобное существо. Хотя он и сейчас уже должен выглядеть не вполне привлекательно. Мать мальчика начала с ним жить либо до его заражения, либо когда времени прошло еще совсем мало.
