— Дай-ка на тебя посмотреть. Да… да, это точно он, весь в мать пошел. Глаза-то, глаза, а, ма? Ее глаза, и подбородок ее… Господи, будто снова вижу свою красавицу сестричку! Ха-ха-ха! — гремел он.
— Тэм, опусти его, пожалуйста, — сказала бабушка Маколей.
Мужчина поставил Уилла на пол, но никак не мог оторвать от него глаз и все улыбался и качал головой.
— Великий день сегодня, великий. — Он протянул Уиллу руку, огромную, словно окорок, и сказал: — Я твой дядя Тэм.
Уилл машинально подал ему руку. Тэм сжал ее в гигантской ладони, чуть не сломав, и притянул мальчика к себе, взъерошивая ему волосы свободной рукой. Потом он демонстративно принюхался к его макушке и прогудел:
— Чую кровь Маколеев! Наш мальчишка, верно, ма?
— Несомненно, — мягко ответила она. — Только не пугай его своими играми, Тэм.
Бартлби потерся большой головой о черную штанину дяди Тэма и вклинился между ним и Уиллом, не переставая мурлыкать и поскуливать удивительно низким тоном. Тэм мельком взглянул на животное, а потом посмотрел на Кэла, который наблюдал за происходящим, стоя у бабушкиного кресла.
— А как поживает наш ученик волшебника? А, Кэл? Как тебе все это? — дядя Тэм переводил взгляд с одного мальчика на другого. — Господи, как же я рад снова видеть вас обоих под одной крышей! — Он покачал головой, будто никак не мог в это поверить. — Братья, да, братья. Племяннички мои! За это надо выпить. Как следует выпить!
— Мы как раз собирались пить чай, — быстро вставила бабушка Маколей. — Присоединишься к нам, Тэм?
Он обернулся к матери и широко улыбнулся. Глаза у него хитро блестели.
— Что ж не присоединиться-то?! Для начала и чайку можно, заодно поболтаем.
Бабушка вышла из комнаты, и дядя Тэм уселся в освободившееся кресло, жалобно заскрипевшее под его весом. Вытянув ноги к огню, он вытащил из внутреннего кармана своего огромного плаща короткую трубочку и набил ее табаком из кисета. Потом он разжег трубку лучиной от камина, откинулся на спинку и выпустил к потолку облачко голубоватого дыма, не сводя глаз с мальчиков.
Несколько минут все молчали; в камине потрескивал уголь, Бартлби мурлыкал, не утихая, да с кухни доносился звон посуды. Огонь бросал отсветы на лица, по стенам плясали тени. Наконец Тэм заговорил:
— Ты знаешь, что твой верхоземский отец здесь был?
— Вы его видели? — Уилл придвинулся ближе к дяде Тэму.
— Нет, но я говорил с теми, кто видел.
— Где он? Полицейский сказал мне, что он в безопасности.
— В безопасности? — дядя Тэм выпрямился и вытащил трубку изо рта. Лицо его посерьезнело. — Запомни, нельзя верить ни единому слову этих бесхребетных тварей. Они хуже змей и пиявок. Поганые лизоблюды стигийцев!
— Хватит, Тэм, — сказала бабушка Маколей, входя в комнату. Она нетвердыми руками держала поднос с чайником, чашками и тарелкой бесформенных комочков в белой глазури — видимо, их она и называла «сластями». Кэл помог ей и передал чашки Уиллу и дяде Тэму. После этого Уилл уступил бабушке Маколей свое кресло и сел рядом с Кэлом на ковре перед камином.
— Так что с моим папой? — спросил Уилл немного резче, чем хотел.
Тэм кивнул и снова раскурил трубку. Огромные клубы дыма окружили его голову, будто вершину вулкана.
— Ты отстал от него всего на недельку. Он отправился в Глубокие Пещеры.
— В изгнание? — Уилл резко выпрямился, вспомнив слова Кэла, и взволнованно посмотрел на дядю.
— Да нет, нет! — воскликнул Тэм, замахав рукой с зажатой в ней трубкой. — Сам! Вот что любопытно — судя по всему, он туда отправился по своей воле… Ни объявлений, ни приговора, никаких стигийских спектаклей, — дядя Тэм затянулся и медленно выпустил дым, нахмурившись. — Пожалуй, там и смотреть было бы не на что — народ любит, чтобы приговоренный бился и умолял о пощаде… — Он посмотрел на огонь, все еще хмурясь, как будто вся эта история сбила его с толку. — Последние дни, что он тут провел, он все бродил, что-то записывал в книжечку… приставал к людям с дурацкими вопросами. Наверное, стигийцы решили, что он малость… — дядя Тэм постучал пальцем по виску.
Бабушка Маколей кашлянула и строго посмотрела на него.
— …безобидный, — спохватился дядя Тэм. — Видно, поэтому его и не трогали. Но следили за каждым шагом.
Уилл беспокойно заерзал по ковру. Ему было неприятно вытягивать ответы из этого добродушного и дружелюбного человека, который вдобавок приходился ему дядей, но сдержаться он не мог.
— А что такое Глубокие Пещеры? — спросил он.
— Внутренний круг. Нижние Земли, — дядя Тэм указал чубуком трубки на пол. — Далеко под нами. Глубокие Пещеры.
— Это плохое место, да? — вставил Кэл.
— Я там не был. Туда на прогулки не ходят, — сказал дядя Тэм, значительно поглядев на Уилла.
— Так где это? — спросил Уилл, жаждавший узнать побольше о том, куда отправился его отец.
— Ну, милях в пяти под нами есть другие… можно сказать, поселения. Там кончается Вагонетная дорога и живут копролиты. — Он громко пососал трубку. — Воздух там тяжелый. Дорога-то кончается, а туннели идут дальше — говорят, там их целые мили. Есть легенда, будто в нижних землях, в самой середине, есть города во много раз старше и больше, чем Колония. — Дядя Тэм презрительно фыркнул. — По мне, так это чепуха.
— А кто-нибудь бывал в этих туннелях? — с надеждой в голосе спросил Уилл.
— Всякое рассказывают. Я слыхал, что году в двести двадцатом вернулся оттуда один колонист, которого отправили в Изгнание. Как его там… Абрахам какой-то…
— Абрахам де Джейбо, — негромко сказала бабушка Маколей.
Дядя Тэм взглянул на дверь и понизил голос.
— Его нашли на Вагонетной станции. На него смотреть было страшно — весь в крови, в синяках, отощал, будто скелет. И языка у него не было — говорят, вырезали. Бедняга долго не продержался, умер через неделю от какой-то неведомой болезни, из-за которой у него кровь пузырями шла из ушей и изо рта. Рассказать он, конечно, ничего не рассказал, но говорят, что он спать не мог — боялся — и потому сидел в кровати и рисовал, всю неделю, до самой смерти.
— А что он рисовал? — спросил потрясенный Уилл.
— Говорят, все подряд. Адские машины, диковинных зверей, небывалые виды и много еще всякого непонятного. Целую кучу картинок нарисовал. Стигийцы объявили, что это он бредил из-за болезни, но кое-кто считает, что бедняга на самом деле все это повидал. А картинки по сей день лежат под замком в губернаторской сокровищнице… правда, сам я не встречал никого, кто видел бы их собственными глазами.
— Господи, я бы все отдал, лишь бы на них посмотреть, — зачарованно проговорил Уилл.
