— Неужели ты снова хочешь сделать мне больно? — Спросил я шепотом. Марго чуть двинула бровью, не понимая вопроса. Я вздохнул, усаживаясь поудобнее на полу. — Представь, что сейчас мы займемся любовью. — Начал я объяснять, глядя в ее темные бездонные глаза. — Я буду снова, как раньше, прикасаться к твоей коже… — не дотрагиваясь до нее, я провел пальцами над ее ладонью, — Ласкать твое тело, целовать, ощущая твой запах и вкус. Я буду видеть твой полный желания и страсти взгляд под собой… Только так я смогу попытаться простить то унижение, которым ты удостоила меня уже и наверняка будешь продолжать и дальше.
Марго приоткрыла губы, но я резко мотнул головой:
— Молчи. Ты уже очень-очень много сказала. Я все знаю. Я помню все наизусть… Я буду сверху, потому что именно взять я хочу тебя больше всего. Не секс, не любовь — просто взять и, возможно, сделать тебе больно. Так больно, чтобы ты кричала, но не сильнее, чем ты любишь. Эту грань очень сложно найти. Так же сложно, как найти грань между любовью и ненавистью… Ты, конечно же, получишь удовольствие. Ты достаточно изголодалась, чтобы сходить с ума от одного прикосновения. Я освобожусь сам. Я отпущу себя, перестав быть живым комком боли.
Даже ангелы не могут убрать эту боль… И ты снова будешь изгибаться от наслаждения в моих руках. А потом прижмешься ко мне, остывая — счастливая, влюбленная и моя… — Я сглотнул, закрывая глаза. — А потом наступит утро. Первым, что оттолкнет меня, будет твой взгляд. Ты не будешь жалеть об этой ночи — конечно, нет. Она подарит тебе столько сил, что ты снова будешь готова сказать мне «убирайся», «я не люблю тебя», «ты мне не нужен», «уходи», «ты болен» и много другого. Я знаю, твой арсенал бесконечен. Я снова начну сходить с ума, вспоминая твой взгляд, полный любви — да, любви! — и страсти. Я буду падать на колени, мечтая, лишь, прикоснутся к тебе, ощутить твой запах. Я буду готов терпеть все что угодно, лишь бы ты была рядом… И я буду рыдать, будто беременный я, а не ты. И мне будет очень-очень-очень больно. И больнее всего будет от того, что ты будешь говорить правду. Что тебе наплевать на меня и в твоей жизни есть лишь твой погибший муж, а я должен забыть о тебе или хотя бы не появляться тогда, когда тебе это не угодно. — Я вздохнул, чувствуя, как непроизвольно напрягается лоб. — Так, ты хочешь?
Марго смотрела на меня, не моргая. Я не мог понять ее взгляда: возможно, он не говорил ничего. Я не хотел, чтобы она просила прощения или что-то говорила.
Наверное, я ничего не хотел. Поэтому я просто встал и вышел.
Ночь я провел на ее постели и запах, ее нежный терпкий запах, хранимый бельем, был самым жестоким наказанием за ту боль и обиду, которую я, возможно, все же ей причинил.
Этот рассвет был слишком тосклив и невзрачен. Я закрыл глаза, чтобы унять волнение: скоро предстояло взобраться на этих огромных птиц и полететь… Я, даже, с парашютом никогда не прыгал, а тут птицы… живые…
Тальцус стоял рядом. С узкой полосой румянца на скулах, развивающейся на ветру белой гривой волос и совершенно сумасшедшей иронией на губах. Казалось, что весь мир принадлежит этому псионику, так он был спокоен, беззаботен и счастлив. Глядя на выползшее из-за моря красное солнце, я подумал о кроликах-альбиносах.
Действительно, почему у его расы альбиносы имели не красный цвет глаз? Он засмеялся в голос.
— Ты постоянно слушаешь наши мысли? — Улыбнулся я в ответ.
— От ваших мыслей невозможно закрыться. Вы кричите ими… Наверно потому, что в вашем мире даже если вы говорите вслух, вас никто не слышит.
Я обернулся к псионику и задумчиво кивнул. Он был прав… Как и всегда, впрочем.
— Тальцус, — начал я с волнением, — по поводу Марго. Ты сказал отпустить, но ведь она сама не отпускает меня. Каждый раз, когда она говорит «уходи», в ее голосе, взгляде я вижу «возвращайся»…
Он посмотрел на меня и улыбнулся, ничего не ответив. «Ты взрослый человек» — говорил его насмешливый взгляд: «разберись уж сам со своей возлюбленной».
— Сархат. — Сказал я, вспомнив вопрос, который приберег с ночи. — Он, ведь, хочет избавиться от души Императора. Почему же он не нападает?
— Если он нападет в море, то меч из тумана наверняка будет потерян. У него есть два варианта поведения: дождаться, пока Марго покинет мир сама (а я действительно не знаю, какое решение примет по этому поводу совет), или же убить ее, но когда меч будет не в таком опасном месте. Для второго варианта у него есть еще восемь месяцев. Сархат умеет контролировать время. Если совет решит, что Марго не может покинуть наш мир, он устроит охоту на нее.
Я вздохнул. Безопаснее всего для Марго и ребенка было бы убраться отсюда как можно скорее. Но как… как же мог я отпустить их?… Я вздохнул и пошел в кают-компанию, хлебнуть вина перед полетом. Никто, кроме Артура еще не поднялся.
— По утрам пьют… — Засмеялся он, наблюдая за мной.
— Хочешь полететь вместо меня? — Оборвал я его. Совсем не радовало подниматься в воздух на этом чирикающем летательном животном, да еще в такой холод. Артур усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Я — рептилия. Полеты не для меня. — Сказал он, заботясь о нашем завтраке.
— Они не знают, что мы собираемся улететь? — Уточнил я у входящего в каюту Тальцуса. Он улыбнулся. — Ты ведь боевой псионик?
— Да, конечно. Специализируюсь как раз на щитах.
Я успокоено кивнул.
— И ты можешь…
— Саша… — Перебил он меня, улыбаясь, — Все будет хорошо. Вы долетите, они доплывут… Все будет хорошо…
Я кивнул и отхлебнул вина. Не нравилось мне все это…
Через час потихоньку начали просыпаться дайверы, сонно подползая к завтраку.
Марго появилась последней. Она была прекрасна, как всегда. Совершенно нереально было отвести от нее взгляд. Чуть припухшие веки, суровое выражение лица.
Хотелось поднять ее на руки и закружить. Я глубоко вздохнул, улыбаясь. Артур кинул на меня подозрительный взгляд.
— Подплывем поближе к берегу. — Сказал Тальцус, пережевывая завтрак. — Наши друзья уже рядом. Вполне возможно, что люди Сархата предпочтут скрыться, чем принять открытый бой с представителями Гильдий Императора. Их мало здесь и они достаточно умны, чтобы оценивать реальные силы.
— Ты хочешь сказать, что к нам направлена подмога?
— Можно и так сказать. На этом судне две ценности, которыми ни совет Гильдий ни Император рисковать не намерены. Что тебя удивляет?
— Возможно, будет безопаснее для всех, если мы останемся на судне? — Спросила Марго и я закивал. Как же я не хотел садиться на это крылатое животное…
— Не на берегу… — Не согласился Тальцус, ставя на наших предложениях точку.
