— Изыди, нечистый, — спихнув целовальника на пол, аватар утёрся рукавом.
— Сам дурак! — обиделся «шушель», и Дан, окончательно проснувшись, узнал, что он ещё и смерд.
Сон был бредовым не только по содержанию. Нечисть боится эльфийских псов как огня и предпочтёт держаться в стае себе подобных особняком от миелл-тьярра. Вот и объяснение разудалой шушелиной компании. А то, от чего заболел Котька Хват, наверняка имело отношение к некромантии, и, как следствие, разупокоению дохлой мелюзги типа «мышь домовая».
Мельникова жена управилась в срок, и Дан с Ирэн разжились тёплой одеждой. Яд миелл-тьярра оказался сильным и страшно въедливым: аватарий дар только с ним и боролся, так что на регенерацию в ближайшее время можно было не рассчитывать. Распрощались со всеми, беглецы отошли от городка подальше и телепортировались, условившись думать о пиках Поднебесной цепи. Чем бес не шутит, вдруг сработает?
Не сработало.
Румяное светило стояло в зените, и Дан понял, что их снесло к западу. Но куда? Они брели по неезженой дороге, увязая в снегу, а с обеих сторон громоздились лохматые ёлки. К счастью, время волчьего солнца не подошло, и голосистые хищники не зарывались.
— Я в этом тулупе похожа на купчиху, — нарушила тишину кэссиди. Дан всерьёз удивился: на его прихотливый взгляд, короткая рыжеватая дублёнка сидела идеально. Об этом вслух и сказал.
— Да-а? — капризно протянула Ирэн. — Тогда почему все пялились, когда мы выходили из Ветлюги?
— Потому что ты загорелая и у тебя необычный для тех мест цвет волос.
— Я — рыжая, тулуп — рыжий, сумка тоже рыжая!
Дан предпочёл не раздувать спор, зная, что не в дублёнке дело. За обедом Ирэн пыталась выспросить о вчерашнем приключении, но не хотелось говорить о несчастном миелл-тьярре, которого пришлось прикончить, как бешеного пса. Дан отшутился, кэссиди обиделась. Ну и ладно.
— Интересно, где мы? — Ирэн сменила тему. Но не тон.
— А вот у них и спросим, — Дан указал на россыпь домов за пахотным полем, ныне отдыхающем до весны. Деревня была большой, даже бревенчатая часовенка имелась с деревянным же треугольником на крыше. Наконец-то вышли к жилью!
— У смердов?
Дан прикинул, что в таком расположении духа если они ответ и получат, то непечатный.
— У смердов я спрошу, — поправился он. — А ты посиди пока… да вон на том пеньке!
Ирэн согласилась, только заручившись обещанием байки о чудо-юде многолапом, в доме заброшенном притаившемся, да храбром витязе с ушами вострыми.
Дана заметили издалека, но, когда он подошёл, единственная улица в деревне была пуста. Нет, домашняя живность кудахтала, гоготала, мычала. Из конуры лениво брехнул пёс; гнусавым мявом отвечала с забора кошка. Но люди спрятались по домам. Чувствуя на себе подозрительные взгляды из-за щелей да занавесок, Дан постучал в ближайшую избу.
И понял, что зря сюда пришёл.
* * *
Аватар как в воду канул. Небось, смерды пригласили этого очаровательного болтуна за стол, а теперь потчуют щами или вкусной картошкой, запечённой в чугунке со сметаной, морковкой и укропом. Есть не хотелось, но заставлять даму ждать — просто варварство! Ирэн задрала рукав: ну вот, час и десять минут прошло! Небо затянуло, закрапал мелкий снежок.
Мягкое хрупанье нарушило сонную тишину. Встревожившись, с хриплым граем снялись с веток вороны. Из низины на холм поднялась кляча, тяжело ступая тонкими, как сухие лучины, ногами. Она была до того отощавшей, что казалось, будто кожа обтягивает голый костяк; хвост и грива обвисли паклей и заиндевели. И какой изверг довёл животное до такого состояния?!!
— Кося-кося-кося! — Ирэн вытянула руку, прикидывая, не сочтёт ли Дан расточительством запас сухарей, скормленных бедной лошадке.
Лошадка подняла невидящий взгляд мутно-белых, как варёные яйца, глаз. Из безвольно открытого рта свисал синюшный язык, но пар не шёл. Кляча не дышала. Она была мёртвой.
…Ирэн бежала по колено в снегу параллельно дороге, зная, что разупокоенная лошадь не сунется в лес по старой привычке. Страшно не было, просто сам факт превращения доброго, ласкового, умного животного в ходячего мертвяка выбил из колеи. Раньше наследница о подобном и не слыхала. Здесь — чужая страна, чужие люди, чужая тьма… А она — одна. Хотелось видеть ироничный проницательный взгляд Дана прямо сейчас — пусть смеётся! Напротив деревни кэссиди, наконец, остановилась, упираясь ладонями в колени, пытаясь успокоить дыхание.
И внезапно разогнулась, не веря собственным глазам. Ирэн нашла эльфа.
Припорошенный свежим снегом труп лежал в мусорной яме.
Если жизнь бьёт ключом — жди удара кирпичом. Всем известная народная мудрость. И не знаешь, когда прилетит из-за угла этот кирпич да так хрястнет по лбу, что и шлем не убережёт. Увы, Весёлый Игрок слабаков не щадит. Прекрасный принц, заплутавший в чаще, верней всего повстречает не лесную фею, а вурдалака, который сожрёт принца вместе с белым конём; скользящую по речной глади торговую ладью окружат не танцующие под луной русалки, а орава зубастых топляков; да и с принцессами… бывают накладки.
Почему в волшебных сказках царевна может полюбить хоть трубочиста? Его велят отмыть, приодеть, пару красных сафьяновых сапог подарят, и окажется, что под рваньём и сажей скрывался добрый молодец, весёлый, заботливый да смекалистый. Царь умилится, прослезится, назовёт его сыном возлюбленным, а дальше — честным пирком да за свадебку. Вилль и без косметических ухищрений хорош, только вот… Как-то всё не так. Очень всё грустно и несправедливо. В лучшем случае будущий капитан лички станет правой рукой принцессы, советником, телохранителем и фаворитом одновременно, да только последнее аватара не устроит. Слишком уж честный и принципиальный, не будет красться в опочивальню любимой словно вор.
Ай, молодцы кречет да горлица — император с недосупружницей! Политики шушелевы!!!
Впрочем… сама виновата. Нечего было рассказывать о своём детстве малознакомым оборотнихам. Упомянутой в том разговоре маменьке-кукушке да гулящему папеньке крепко досталось по косточкам — то-то Ярини уши волосами прикрывала, небось, так и горели! Неудивительно, что она спихнула щекотливое дельце на императора, а тот сам стушевался и без труда нашёл крайнего. Гениально!!! Четырёх зайцев на один болт насадил, а то и больше. Сам от беседы с новообретённой дочерью отбрехался; поручил дело Виллю, лучше которого никто с этим не справится; выказал абсолютное доверие аватару, и теперь тот ещё больше привязался к Повелителю; а заодно деликатно так намекнул, дескать, гвардеец принцессе — не ровня. Вилль понял, он умный. «Доверяю самое драгоценное!» «Береги пуще крыльев!»
