Повелительница… Попробовал бы аватар так обозвать свою Тай-Линн! Но он не пробовал — он умный!
До календарной зимы оставалось ещё несколько дней, но столица уже дышала грядущей Ярицей. Друзья гуляли по проспектам и паркам; сходили в Картинную Галерею, где сломали головы, постигая суть шедевра «Абсолют», изображающего… чистый холст; от души повеселились в цирке. В оперный театр Алесса не пошла из-за страдальческой гримасы аватара, зато верхом прокатились за город полюбоваться на орочье капище, расчищенное и действующее даже зимой. Вилль по-прежнему оставался чутким, отзывчивым, предупредительным, вежливым, милым… но куда подевалось солнышко? Погасло и ушло. Нахмурилось небо, заплакал дождик.
А всё оттого, что чурбану в короне захотелось почувствовать себя папочкой!
Двадцать лет в ус не дул, а тут приспичило!
Когда Алессу вместе с Ярини представляли пока узкому кругу приближённых, девушка едва удержалась от того, чтобы не оттянуться на полную катушку: в портьеру высморкаться, заказать музыкантам «Барыньку» или в голос захохотать над собственной же глупой шуткой. А что такого? Это Ярини по легенде оказалась горской принцессой, прибывшей в столицу инкогнито (правда, в каком родстве и с кем из царей состояла, многозначительно замолчали), а Алесса — сиротка, воспитанная селянами, простой знахарь. Про способность обрастать шерстью, правда, не упомянули. Зато в красках расписали её подвиги в Северинге: разоблачение некроманта, участие в обороне города, спасение жизней более сотни раненых. Поначалу женщины маскировали брезгливость (фи, немытая деревенщина!) фальшивыми улыбками, а мужчины осторожно целовали кончики Алессиных пальцев (в перчатке, слава Богу, тьфу-тьфу-тьфу!), норовя при этом заглянуть в глубокое декольте. Последним к девушке подошёл некто граф Иборский — высокий сухопарый старик с колючими глазами и крутым профилем. Учтиво коснулся губами руки… и словно бы невзначай вспомнил, как у его родственницы, чей муж в Алую Волну принял сторону не правящего императора Аристарха, а молодого принца Аристана, прямо из колыбелей похитили двоих детей, убив кормилиц и охрану. И этот случай не был единичным. Так сколько же родовитых найдёнышей и подкидышей выросло в приютах и чужих семьях? Вслух никто ничего не сказал, но по мимике и жестам Алесса видела, ЧТО происходит: люди прикинули её возраст на период гражданской войны, оценили аристократичную внешность и манеры, отметили волевой характер. Из безродного деревенского заморыша девушка превращалась в особу знатных корней, несмотря на суровую долю (ах, бедняжка!) сумевшую вернуть своё законное место в обществе. «Конечно, — по глазам читала Алесса, — разве среди селянской черни рождаются герои? Это — наша кровь, кровь детей грифона». Его Величество подлил масла в огонь, рассказав, как девушка, не убоявшись Океана, отправилась в чужую страну спасать попавшего в беду друга… Выдержав положенное приличие, Алессу окружила стайка дам, жаждущих приключений и романтики, и находящийся при ней аватар тоже оказался втянутым в обсуждение. «Ах, ах, как прелестно, как символично!» Да, символично. В сердцах имперцев ещё жива легенда о бесстрашной Деве и её верном Волке.
Пожалуй, если бы к концу приёма девушка призналась в том, что она — метаморф, люди просто удивились бы очередному сюрпризу от таинственной гостьи, не более. Рано или поздно правда вскроется, но никого уже не шокирует. Эффект зависит от умелой подачи, а подали Алессу умело…
«Наша фамилия — Залесская!»
— Ай! — Алесса тосковала так увлечённо, что игла, пронзив шитьё, воткнулась в палец. Выступила рубиновая капелька.
— Кровь… — в неподдельном ужасе прошептала белокурая пампушка Фелина.
Бойкая Даэнна, иронично глянув на бледнеющую подружку, подала Алессе платок, заодно не упустила возможности оценить мастерство новенькой.
— Что это?!
Поджав губы, чтобы не расхохотаться, Алесса с гордостью показала содержимое пяльцев остальным пяти девушкам. Фрейлины уставились на вышивку с тем же вдумчиво-отстранённым видом, с каким знахарка недавно созерцала «Абсолют».
— Это шмурголак, — важно соврала она.
— Ах, дорогая, вы видели это чудовище?!
— Да, оно подкараулило меня в полночь под мостом через лесную реку. Ну а поскольку я жива, следовательно, три загадки мне разгадать удалось. Правда и после этого шмурголак пытался меня утопить…
— Ах! — покачнувшуюся Фелину успели подхватить, сунули под нос порошок с солью. Алесса суетилась наравне с остальными.
Шмурголаков она, конечно, не встречала, да и вообще не была уверена в существовании этой водной нечисти из баек. Знахарка вышивала панно к басне про медведя и бобра. До бобра руки ещё не дошли, зато медведь походил на копну прелого сена, пробитую коромыслом посередине и увенчанную перевёрнутой кастрюлей. Но детки высокопоставленных папаш откровенную чепуху принимали за чистую монету.
— Кстати, в просвещённом Скадаре вышивание давно вышло из моды, — вернувшись на свой стул, вздохнула науми.
— А что у них в моде?
Алесса с улыбкой отложила шитьё. Захотелось папе с дитятком понянчиться, так пусть получает со всеми вытекающими! А перво-наперво — запомнит основные правила.
Если кошку принуждать к чему-либо, она поступит с точностью до наоборот.
Если кошка знает, где спрятано масло, рано или поздно она его украдёт.
Если перед кошкой захлопнуть дверь, она выйдет через крышу.
Если кошку разлучить с котом, она взбесится.
* * *
— И зачем я им вдруг понадобился… Как думаешь, Филюшка?
Буланый тяжеловоз дёрнул ухом, кося хитрый чёрный глаз на заманчивый хозяйский карман, в котором частенько водятся солёные сухари.
— Вот и я не знаю, Филюшка.
Оставив Филина в университетской конюшне, Вилль заспешил в главный корпус, где его ждала встреча с ректрисой Елантой Нэйран. Узнай он, что причиной внезапного вызова стало отчисление, не удивился бы. Неприятности растут как грибы после грозы, а громыхнуло тогда — ого-го…
…Сперва пришла идея слетать к Алессе и поговорить с ней ещё раз, но Вилль не решился, да и не знал, как теперь к ней обращаться — на «вы» или на «ты». Вторым желанием было утопиться в ванной. Третьим — напиться вдребезги… А потом наступило осознание того, что жизнь просто расставила всё по местам. Есть император, есть его дочь и есть аватар, поклявшийся в верности их роду. Роду Эскабиан. Пресветлая Саттара может быть уверена: ничто, никто и никогда не заставит Арвиэля Винтерфелла нарушить Правила. Первой это сделала бабушка Россэлин, когда пошла против воли и Короля, и своего мужа. Вторым был отец, связавшийся с человеческой женщиной. Проступки предков замкнутся на последнем чистокровном аватаре. Так распорядилась Двуликая, и, как не трепыхайся, всё одно выйдет по воле справедливой Богини. Да справедливой ли?
