— Вы правы, — сказал Тэган, качая головой, — он был настоящим гадом. Неудивительно, что бедная женщина прогнала его, чтобы не потерять рассудок.
— Именно так, — сказал дракон. — И конечно, это больно ударило по остаткам его самолюбия. Он исчез на время, чтобы поразмыслить о случившемся, и пришел к выводу, что во всех его неудачах и страданиях виновато вероломное предательство Мистры и ее Избранных. Они хотели, чтобы он лишился своего положения и страдал, потому что боялись его магии.
В конце концов он вернулся, чтобы встретиться с Аластриэль. Не знаю, каковы были его намерения — хотел ли он убить ее, изнасиловать или добиться ее покорности и послушания. Может, он и сам этого не знал. Во всяком случае, он обрушился на нее всей своей мощью, и ей бы несдобровать, если бы она не позвала на помощь двух Избранных. С помощью магии они перенеслись к ней через весь Фаэрун, и втроем они убили Саммастера.
Уилл усмехнулся:
— Люблю сказки с хорошим концом, но догадываюсь, что это еще не все.
— Верно, — сказал Бримстоун. — Пока Саммастер изучал некромантию, он приобрел несколько друзей, отпетых мерзавцев. Один из них был могущественный жрец злобного бога, и ему удалось возродить своего товарища из мертвых. Когда Саммастер очнулся, он обнаружил, что все еще является одним из сильнейших колдунов мира, но уже не обладает теми уникальными силами, что даются Избранным. Наверное, Мать Всех Магий отозвала эти силы.
Может быть, поражение научило его некоторому смирению. Потому что теперь он уже не воображал, что может в одиночку свергнуть Мистру и Избранных и воцариться вместо них. И все же он с нетерпением ждал того дня, когда «обманщики» и «предатели» встретят свою смерть, а он наконец получит желанную власть. Он вернулся к изучению черной магии и нашел ответ в «Хрониках Грядущих Лет», объемистом томе, содержащем предсказания и пророчества оракула по имени Маглас. В одном из отрывков предсказывалось, что миром будут править восставшие из мертвых драконы, — возможно, таково было толкование Саммастера, и он решил стать той силой, которая к этому приведет. Он понял высокое предназначение, которое дала ему Судьба. Он тщательно переработал строки из Магласа, чтобы создать первую версию «Тома Дракона», затем приступил к поиску последователей. Вскоре после этого я и встретил его.
— Так вы его знали? — спросила Кара.
— К несчастью, да. В те времена в Фаэруне не было ни одного дракона-вампира, подходящего на роль правителя. Он полагал, что, для того чтобы все произошло так, как предсказано, он должен изобрести новую магию, которая создала бы таких змеев.
А это, конечно же, требовало проведения опытов. И ему нужны были добровольцы, которые согласились бы произвести над собой ритуалы и выпить сваренные им зелья.
— И вы согласились, — сказал Тэган. — А разве вы не рисковали?
— Как видите, — сказал Бримстоун, — Саммастер умел убеждать. Или он околдовал меня, чтобы вырвать согласие. Я был готов поставить на карту свою жизнь ради возможности сделаться одним из правителей мира. И мне повезло. Добровольцы, что были до меня, погибли. А я выжил. Я превратился в существо, которое вы сейчас видите перед собой. После всех ритуалов я стал обладателем новых возможностей и сил.
— И все-таки подозреваю, — сказал Уилл, — что не все прошло так гладко.
Бримстоун выпустил вперед когти, обидевшись на подтрунивание хафлинга, но сдержал порыв гнева.
— Да. Саммастер решил, что драконы-вампиры не являются существами из пророчества. На его взгляд, у нас было слишком много недостатков, мешавших использовать все наши преимущества. Он хотел создать нечто более могущественное.
— Драконы-мертвяки, — вздохнула Кара.
— Да, но я не мог стать одним из них. Он не знал способа изменить меня второй раз, и вскоре стало ясно, что для меня нет места в правящей верхушке. Он хотел, чтобы я просто служил ему, не получая за это достойной награды. Его неблагодарность и самоуверенность привели меня в бешенство. Я сбежал из тюрьмы, где он меня держал, и поклялся отомстить. С того самого дня я слежу за Культом Дракона и мешаю им как могу.
— Верится с трудом, — сказал Павел. — Даже если Саммастер задел твою гордость, он сделал тебя сильнее.
Бримстоун пристально посмотрел на него, его глаза засверкали.
— Ты считаешь, что бессмертие — это отвратительное состояние, не правда ли, сын Летандера? Вот почему даже само мое существование вызывает у тебя омерзение. Что же, оставайся при своем предубеждении, я его не разделяю. И все же вампиризм — это не та жизнь, которой я хотел бы жить в течение многих столетий, не обещай мне Саммастер достойного вознаграждения. А так я лишен множества удовольствий, которые уже никогда не будут мне доступны, и я сделаю все, чтобы отплатить ему, — я даже готов действовать заодно с таким лицемерным ханжой и выскочкой, как ты.
— Предположим, — сказал Павел, — но ты еще должен убедить меня, что нам будет выгодно сотрудничать с таким злобным и бессердечным существом, как ты.
— Кто бы я ни был, — сказал Бримстоун, — я знаю, что делает Саммастер. Кроме того, будучи вампиром, я не подвержен безумию. Я сохраню рассудок, когда Карасендриэт и ее беспомощные сородичи впадут в слабоумие. Я нужен вам.
— Но… — начал Павел.
Дорн поднял руку, останавливая его. Видит бог, он целиком и полностью разделял мнение священника, но он ненавидел Бримстоуна еще больше, потому что тот был драконом. А принадлежность к вампирам лишь ухудшала дело. И это огромное серое чудовище было одновременно и безрассудным, и опасным.
— Ты сказал, что жаждешь отомстить Саммастеру, — сказал полуголем, — и Горстаг, убитый оккультистами, заявил, что встретил его. Но разве это возможно? Неужели ни Арфисты, ни кто-либо другой не смогли убить его сотни лет назад?
— В каком-то смысле смогли, — сказал Бримстоун, — но к тому времени он уже был мертвяком, потому что это было ему на руку. Его дух обитал в теле, как и у вас, но бренные плоть и кости не являлись препятствием для бессмертного духа. У него есть талисман под названием «филактерия», он где-то спрятан. Пока существует этот оберег, гибель тела не имеет для Саммастера никакого значения. Его душа подыскивает или создает себе другое тело, чтобы появиться в мире.
— То есть вполне возможно, — сказал Уилл, — что Горстаг встретил действительно его, а не какого-то жулика.
— Можно сказать, что да, учитывая, что грядет Великое бешенство, — отвечал Бримстоун, — а Культ стал более деятельным, чем в прежние десятилетия.
— Но мы до сих пор не знаем, — вмешалась Кара, — что с этим поделать.
— Да, — сказал Бримстоун, — не знаем. Но мы должны выяснить. Теперь твоя очередь рассказывать. Расскажи, что удалось раскопать моему шпиону и как он погиб.
