– Так и уйдешь, смертный? Нешто попросить ничего у волхва вещего не хочешь?
– Ты меня домой отправь, колдун, – отмахнулся новик. – Остальное я и сам как-нибудь добуду.
– Так и не надо тебе ничего? Ни серебра казну не хочешь, ни любви девицы красной, ли силы великой? А хочешь властью одарю?
– Душу не продаю, колдун.
– А разве я у тебя душу прошу, чадо неразумное? Я ведь и так, по доброте своей одарить могу.
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Это верно, – как-то странно закудахтал старик. – Но ведь я тебе не сыр предлагаю. Ты, вижу, воин, отрок. А хочешь, оружие твое заговорю так, что никому в руки даваться не станет – резаться будет, колоться, не слушаться. А к тебе, коли что, само возвернется?
– Так не бывает, – замедлил шаг Андрей.
– Прямо счас заговорю. Ты и убедишься.
– А взамен чего спросишь?
– Крови несколько капель спрошу. И то не себе. Для заговора. На тебя оружие заговаривать – от тебя и кровь нужна.
– За что же милость такая, колдун?
– Как же, чадо? Обиду, вижу, на меня держишь. Вот немного и откуплюсь.
– Долго это? – В душе Андрея боролись любопытство и недоверие. Да и предложение показалось заманчивым. Кто же откажется от «ручного» оружия?
– Что ты, чадо, дело несложное. Легко управлюсь. Токмо и ты не забывай: не колдун я. Волхв Сварога Великого, праотца всех людей русских. И именем Лютобора наречен. – Старик поднялся из-за стола, прошелся вдоль стены, постукивая пальцами по расставленным по углублениям кувшинам. Снял один, другой. – Иди сюда.
Андрей повел плечами. Спустился обратно, в логово чародея. Любопытство взяло верх над всеми прочими чувствами. При настоящем колдовстве он не присутствовал еще никогда.
– Воска пчелиного для огня, – негромко начал перечислять волхв, – жира медвежьего для силы, сала человеческого…
– Человеческого сала?! – вздрогнул Зверев.
– Его самого. – Старик крепко ухватил его за подбородок, поскреб краем ложки по носу, отер о край глиняной плошки, в которой уже лежали ломти крупянистого топленого сала и воска. – А теперь кровь. С языка нужна и с уха – коли хочешь, чтобы говорило оружие твое. Открой рот.
Андрей открыл, напрягся, ожидая боли. Но колдун кольнул его так стремительно, что паренек не успел испугаться. Лютобор стряхнул к другим ингредиентам каплю крови с языка, потом с уха, пошел к очагу и начал водить плошкой над углями.
– Чадо, в тот угол, к полке отойди. Трубка там стоять должна в палец толщиной, серебряная. Сюда неси, поставь на угол. Теперь пот… Подол рубахи подыми и снизу, от тела, нитку со шва одну выдерни. Исполнил? Нет, мне не давай. В трубку внутрь заложи, хвостик наружу выпусти и прижми краем к столу, чтобы нить внутри проходила… Ага… А другой кончик снаружи свесь. Так, теперича сюда глянь. Видишь, подтаивать все начинает и внутрь стекаться? Теперь мы плошку по кругу поводим, дабы перемешалось, да заговор тут как раз и наговорим. Силой медвежией, волей земной, словом Свароговым, кровью человеческой заклинаю тебя, сталь холодная. Быть тебе костью моей в сече жаркой, быть тебе ухом моим в сладком сне, быть тебе волей моей в руке чужой, быть тебе словом моим в тяжкий час. Дело мое лепко, слово мое крепко. Отныне и во веки веков… Дальше смотри.
Перемешав кровь, жир, воск и сало плавными круговыми движениями, чародей отступил к столу, поймал левой рукой хвостик нити. Удерживая его наверху, Лютобор опрокинул плошку и вылил содержимое в трубочку. Прижал палец к губам, давая знать, что говорить нельзя, и снова уселся перед цыпленком продолжать трапезу. Когда от птицы остались только косточки, а от хлеба и вовсе ничего, старик взял трубку, нажал пальцем внутрь – и на стол выскочила серая короткая свеча.
– Клади, чего заговорить хочешь, – предложил Лютобор.
Андрей мигом выдернул из ножен саблю, косарь, вытряхнул из рукава кистень. Чародей зажег от очага свечу, мимоходом зачерпнул с пола пыль, вернулся к столу:
– Заклинаю тебя силою земли, – сыпанул он пыль, – заклинаю тебя силою огня, – он провел сверху свечой, – заклинаю тебя силою ветра, – рукой он махнул на оружие, создавая движение воздуха, – заклинаю тебя силою воды, – колдун стряхнул несколько капель из стоящей на столе влажной деревянной миски. – Силой медвежией, волей земной, словом Свароговым, кровью человеческой заклинаем тебя, сталь холодная. Быть тебе костью моей в сече жаркой, быть тебе ухом моим в сладком сне, быть тебе волей моей в руке чужой, быть тебе словом моим в тяжкий час. Дело мое лепко, слово мое крепко. Отныне и во веки веков… – Чародей наклонил свечу, и растопившийся состав потек на лезвие сабли. Повторяя заклинание, Лютобор капнул немного на косарь, потом на кистень. Свечу решительно задул и метнул в очаг. – Все! Готово.
– И-и-и… Что теперь? – поинтересовался новик.
– Подожди. – Лютобор сгреб заговоренное оружие, поднялся наверх, вышел из пещеры. Вскоре вернулся уже с пустыми руками. – Ступай наверх и позови его. А я пока отвара нам заварю, для здоровья крепкого.
– А где звать? – не понял Андрей.
– Где хочешь. Я его наугад в стороны раскидал.
– Ну, ты… – возмутился Зверев, но ругань все же придержал, ринулся вверх по лестнице, выскочил на воздух.
Серый вопросительно всхрапнул, затоптался у кустов, дернул мордой поводья, запутавшиеся среди ломких прутьев.
– Потерпи маленько, – попросил его Андрей. – Куда же этот полоумный старик мое добро покидал?
Вокруг, не считая узких тропок, лежал глубокий рыхлый снег – не меньше, чем по колено, намело. А то и выше. Поди разыщи под ним тяжелую узкую саблю! Уж про кистень и говорить нечего.
– Ну, и чего теперь? – Он вздохнул. – Вот… блин горелый. Как он там говорил – позвать? Ладно, попробую. – Зверев опять вздохнул и, чувствуя себя полным идиотом, тихонько позвал: – Са-абля… Са-абля, ты где?
Неожиданно он услышал, как тихонько, словно где-то под одеялом, тренькнул камертон. Долго и протяжно: дзи-и-и-и-и-инь…
– Сабля? – Он повернул голову, ловя направление на звук. Пробежался несколько метров – и увидел в насте продолговатый след. Черпнул рукой возле одного края, нащупал рукоять, выхватил клинок и радостно засмеялся: – Так вот ты какая… Звонкая! – Тщательно вытер сталь о рукав, вогнал в ножны и вопросительно произнес: – Косарь? Косарь, отзовись!
Нож зазвучал низко, басовито, подобно тронутой кольцом тетиве. Новик крутанулся на месте, кинулся вверх по склону и через минуту уже держал оружие в руках.
– Обалдеть! Кистень… Кистень, ты где? Голос кистеня оказался хриплым, как у утопленника. Но ничего, найти маленькую точечку на насте, в которую тот нырнул до самой земли, труда не составило. Андрей рассмеялся и побежал назад, в логово чародея:
