К вечеру парень взбунтовался. Близился волшебный праздник, а у него нет подарков для Мальцевых. И больше всего Андрей переживал, что не поздравит Анечку.
Он постучался в кабинет и тихо попросил:
— Сергей Александрович, разрешите мне сходить в супермаркет. Скоро праздник…
— Ты слышал, что сказал врач? Тебе надо лежать, — строго произнес Сергей Александрович, не отрываясь от компьютера. Он проверял отчеты сотрудников, и ему было не до подарков.
— Пожалуйста, я не могу оставить Аню без подарка. Она расстроится.
— Андрей, я два часа доказывал Михельсону, что не позволю тебе покидать постель. Будь любезен, иди и ляг.
Решив, что с Сергеем Александровичем разговаривать сейчас бесполезно, Андрей пошел к Татьяне Ивановне, колдующей на кухне над ужином. Та с улыбкой выслушала парня, дала свою кредитную карточку и велела купить все, что он захочет.
По дороге Андрей довольно улыбался. Окружающий мир был великолепен! Серебристо-переливчатый снег, чернота деревьев, желтый свет фонаря — какая же на улице красота! Ему все время вспоминался тот, настоящий поцелуй в больнице. К сожалению, единственный, потому что они почти совсем не оставались наедине друг с другом: то Ланка крутилась рядом, то родители, то медперсонал… Они не могли даже подержаться за руки при всех. Лишь легкие прикосновения, заставляющие трепетать тело, будоражащие воображение. Андрей чувствовал, как душа улетает, поет, светится. Хотелось танцевать и каждому встречному рассказывать о своем счастье. Он любит и любим! Это так здорово! Мог ли он месяц назад подумать, что его судьбу перевернет обычная девчонка, которую он даже всерьез не воспринимал! Славная, ласковая, красивая девочка. Его девочка. Только его!
Он быстро купил подарки Сергею Александровичу, Татьяне Ивановне, Всеволоду Илларионовичу и Лане. А вот с подарком для Анечки вышла заминка. Он не знал, что подарить девочке, но внутренне понимал, что это должно быть что-то дивное и очаровательное. Такое же милое, как она сама. Он бродил по секциям, внимательно разглядывая товар, но все это было не то. К нему подходили продавцы, рекомендовали всякую всячину, но для любой другой девочки предлагаемый подарок казался замечательным, однако для Анечки он не подходил вообще. И тут Андрей увидел его! Белого и пушистого, такого же милого и трогательного, как Анечка. И в лапках он держал большое красное сердце. Он дарил свою любовь пробегающим мимо людям. Андрей взял мишку:
— Ну, здравствуй, друг! Сможешь ли ты рассказать одному замечательному человечку, как сильно я ее люблю?
В восхищенно распахнутых пластмассовых глазах сверкали огоньки гирлянды. Мишка улыбался, протягивая ему сердце. Андрей погладил его по голове и занял очередь в кассу.
Он быстро шел обратно, раздумывая, как подарит мишку, что скажет. Андрей так хорошо себе это представлял, в самых мельчайших деталях, что почувствовал тепло рук, берущих мишку… Игрушка лежала за пазухой, грела грудь. Пусть плюшевое сердце пропитывается его любовью, пусть мишка вбирает в себя его мысли, чтобы потом поведать о них Анечке. И будь, что будет! Он хочет любить. Он хочет быть любимым. И он будет счастлив всем врагам назло.
Размечтавшийся Андрей не сразу заметил, как с детской площадки к нему направились какие-то ребята. Радостный свет украшенных улиц остался за домом. Единственный работающий фонарь находился около ближайшего к арке подъезда. Из-за этого в темноте проход напоминал лаз в гигантскую нору. Оставшаяся часть двора погрузилась в океан тьмы. Андрей недовольно скривился: Михельсон строго-настрого запретил ему драться, велел беречься, если он не хочет остаток своей недолгой жизни провести в интернате в качестве растения. Да и ребра еще не срослись, голова иногда кружилась. Сейчас одного хорошего удара по груди ему за глаза хватит, чтобы выпасть из жизни. Андрей понял, что надо бежать. От каждого в отдельности он отобьется, в противном случае… Некогда думать! Он развернулся и опрометью бросился к арке. Главное — выбраться за пределы двора, суметь удрать!
Около арки его ждало четверо рослых ребят. Они, не скрываясь, перегородили путь. За спиной слышались тяжелые шаги догоняющих. Андрей остановился. Надо искать другой выход, пробовать их уболтать. Только не драться! Как угодно, что угодно — драться нельзя ни в коем случае! Он огляделся и нервно рассмеялся: семеро против одного! Значит так: удар только на поражение, чтобы не сразу встал. Найти главного и выключить его первым, остальные сами разбегутся. И закрыть спину.
— Белявский, ну и куда ты собрался? — раздался насмешливый голос Жоры Баркова. — Обложили, волчару позорного, со всех сторон обложили. Будешь знать, как чужих девок уводить.
Андрей молчал. С заводилой все понятно — Барков. Речь сейчас толкать будет. Чем дольше будет говорить, тем меньше шансов на драку. Пусть говорит.
— Что молчишь? Отвечай, когда тебя спрашивают.
— Я еще тогда тебе все сказал, — спокойно отозвался Андрей. — Я никого ни у кого не уводил. Это был их выбор.
— А Мальцева? Вся школа сейчас ваш роман обсуждает. С пикантными подробностями, — отвратительным голосом проворковал Барков.
— А про Мальцеву я буду разговаривать с Мальцевой, а не с тобой или Медведевым, — ухмыльнулся парень. Не выйдет! Его не спровоцируешь раньше времени! — Или ты в адвокаты заделался, ходишь теперь и защищаешь чужие интересы?
— Ты увел девку моего друга, значит, стал моим врагом. Более того, ты меня перед пацанами опозорил. Я хочу пояснить тебе кое-что, — картинно засучил рукава Жорка.
— Хороший способ от позора избавляться. Ты сюда всю свою секцию привел или кого-нибудь забыл? — презрительно хмыкнул Андрей, незаметно отступая назад. — Жалко, что вас всего семеро. Чисто пацанский прием! Только представь: потом будешь по школе трепать, как вы всемером набили морду одному Белявскому. Обхохочешься! А уж как уважать вас будут! Настоящие мужики! Не чмо какое-нибудь и не лохи! Крутые! Одного толпой запинали! Так только мужики и делают!
— Не заплачу, не грузи! — рассмеялся Жорка. — Ты у нас каратист известный, тебя голыми руками не возьмешь. Придется брать количеством.
Андрей оценивал обстановку и сопоставлял собственные силы с силами противника. Он слишком слаб после болезни, чтобы достойно защищаться, но он достаточно силен, чтобы нападать. Вариантов два: либо рваться напролом, снося всех на своем пути, либо нападать первым. Жорка каратист. Ваня тоже был каратистом. Значит техника одинаковая. Андрей стиснул зубы. Больно — не больно, а голову в обиду давать нельзя. И он ударил. Без стойки, без предупреждения. Ногой в живот со всей силы. Жорка громко вскрикнул и рухнул на колени прямо перед ним. Андрей блокировал удар справа, разбил лицо слева. Подсечка и правый тоже падает на землю. Все произошло за доли секунды.
