Свет звезд начинал меркнуть. Люди стояли в узком проходе меж лапами каменного чудища, каждая из которых была высотой в два человеческих роста. Перед ними расстилалась пустыня, кое-где поросшая чахлыми кустиками верблюжьей колючки.
Впереди не было видно никого и ничего, однако с другой стороны — откуда-то из-за каменной лапы — слышались поскрипывание седел, бряцание оружия, пофыркивание верблюдов и человеческие голоса. Громче всех звучал голос стигийского генерала, призывавшего своих воинов не щадить врага, осквернившего своим появленьем святые земли Стигии. Голос его отражался эхом от каменной громады.
Приложив ладонь к уху, Конан прислушался, — из подземелья послышались тяжелые шаги гиеноголового чудовища.
— Оно идет за нами, — прошептал он. — Вперед нам тоже идти нельзя, — похоже, Тот-Амон собрал здесь всю свою армию. Если мы попытаемся бежать, они тут же заметят нас...
Земля стала подрагивать. Где-то за Черным Сфинксом запели трубы и забили барабаны. Стигийское воинство пришло в движение.
Конан затушил факел и жестом пригласил спутников следовать за ним. Едва люди вышли из каменного коридора, как в темном проеме появилась чудовищная гиена. Остановившись на пороге, зверь стал принюхиваться.
— Смотрите, — там овражек! — прошептал Конан, указывая вперед. — Бежим!
Они метнулись в сторону и, скатившись на дно неглубокого овражка, залегли, боясь пошевелиться. Чудовище медленно пошло вслед за ними. И в тот же миг из-за левой лапы каменного истукана выехали передовые колонны стигийцев. Чудище стояло в нескольких метрах от них.
Ночь наполнилась криками, полными ужаса. Град стрел и копий полетел в черного зверя.
Чудовище заревело и бросилось на стигийцев. Оно давило людей своими страшными лапами и рвало в клочья их коней и верблюдов, справляя свой ужасный пир. Кони, обезумев, сбрасывали с себя седоков, которые тут же оказывались в пасти черного зверя. Генерал попытался было остановить своих объятых паникой людей, но те уже не слышали его, — армия стигийцев пустилась в бегство-Черный зверь носился по полю, давя людей сотнями. Он все убивал, и убивал, и убивал...
Едва над горизонтом показалось солнце, чудище поспешило в свое подземное логово. Каменная дверь с глухим стуком закрылась.
Конан и его спутники, все это время лежавшие на дне овражка, направились к лагерю. Аквилонцы, приготовившиеся к последнему бою, встретили их радостными криками.
Часть имущества сгорела во время ночного пожара. От стрел стигийцев погибло несколько десятков воинов. Раненых же было куда больше.
Конан и Паллантид приказали своим воинам изловить коней и верблюдов, бродивших вокруг лагеря, и собрать брошенный стигийцами скарб. Армия готовилась к новому походу.
Белый Друид, так и не выпускавший из рук Сердце Ахримана, занялся исследованием духовного плана. Очнувшись от транса, он сообщил Конану, что Тот-Амон покинул Нептху и направился на юго-восток, в таинственное царство Зимбабве.
Армия была готова к выступлению. Рыцарские латы были заменены на легкие кольчуги, не обременявшие низкорослых стигийских лошадок своим весом. Части воинов пришлось пересесть на верблюдов.
Конан тоже сел на верблюда, обхватив его передний горб ногами.
— Еще бы я не знал, как это делается! — довольно посмеивался он. — Кто как не я командовал кочевниками Зуагира! Если с верблюдом обходиться по-доброму, он и коня переплюнет.
Прищурившись, он посмотрел на затянутый белесой дымкой горизонт. Сидевший в своей повозке Дивиатрикс блаженно улыбался. Он вновь был пьян.
— И все же Владыки Света нас не оставили, король! — громко воскликнул друид и, повернувшись к Конну, ехавшему на стигийском пони, попросил у него меч.
Конн передал Дивиатриксу свой клинок, и тот указательным пальцем правой руки начертал на нем несколько рун, чудесным образом запечатлевшихся на его булатной стали.
— Что это? — изумился Конн, взяв меч в свои руки.
Дивиатрикс хитро заулыбался.
— Ничего не спрашивай, мальчик. С тебя достаточно будет и того, что прошлой ночью мне посоветовали это сделать. Мне было сказано, что руны эти тебе помогут. Ну а теперь, позвольте мне откланяться!
К Конану подъехал его боевой генерал Паллантид.
— Армия готова к маршу, Ваше Величество! — доложил он.
— Чего же ты ждешь? Давай команду к выступлению!
— Позвольте узнать, — куда же мы теперь направляемся? — ехидно осведомился Тросеро.
Конан широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами.
— В Зимбабве, — куда же еще?! Если понадобится, то мы отправимся и на край света! Над пустыней запели трубы.
Я помню шкуру мокрую лесов
На ребрах гор, угрюмых и безмолвных.
Я помню вечный полог серых туч,
Дождей безмолвный плач с утра до ночи
И ветра стон неслышный средь теснин.
Сюда не пробивался солнца луч,
В те сумерки с рассвета до заката.
Был мрак ночной, но не было луны,
И звезды не мерцали сквозь туманы.
Там голос глох, и застывал там звук.
Ручьи журчали еле в хмурых чащах,
И листья перешептывались тихо
Средь мрачного молчания лесов.
Все монотонно, все однообразно.
За лесом – лес, за склоном – новый склон,
А за хребтом – другой. И дальше – то же.
Унылый мир. Коль смог бы взобраться
На голую вершину, пред тобой
Открылись бы опять за склоном – склон,
За лесом – лес, как братья-близнецы.
Суровый край. Казалось, будто всем
Ветрам, и снам, и тучам, что бежали
От гнева солнца, - всем он дал приют
В своих глухих и непролазных дебрях.
Мир древних гор… И называлась эта
Земля, что не видала света дня,
Киммерией, Страной Извечной Тени.
Слизало время с лика мира все.
Забыл я даже, как тогда я звался.
Топор кремневый, верное копье,
Охоты, войны – только сны. Я помню
Одни лишь бесконечные леса
Да туши туч на сумрачных вершинах.
Как тяжела ты, призрачная память
Киммерии, Страны Извечной Тени!
