— Да бездомные-то пусть живут здесь пока, — пожал я плечами. — Мы всё равно раньше весны строительство не начнём, а здесь хотя бы тепло подведено.
— Да мы им так и сказали, что они потом могут вернуться. С ними как раз сложностей нет. А вот из-за этих парней с краденым придётся работать группами. У них там внизу могут товарищи оказаться, а то и беглые какие-нибудь. Запросто могут бойцу ножик под рёбра сунуть.
— Всё правильно сделал, Станислав, — одобрительно кивнул я. — Осторожность не повредит. А что здесь за предприятия были, разобрались?
— Кое-что определили. Остатки пошивочного цеха нашли — судя по этикеткам, шили дорогие дизайнерские тряпки. То есть, контрафакт, конечно.
— Совсем необязательно контрафакт, Станислав, совсем необязательно, — усмехнулся я. — У модных домов своего производства ведь нет. Они не сами свои тряпки шьют, а заказывают партии на стороне. Вполне возможно, что у таких вот и заказывают. И, разумеется, ни в коем случае не пытаются разобраться, отчего у этих гораздо дешевле выходит. Что-нибудь ещё нашли?
— Ещё в одном месте, похоже, разливочный цех был, ребята этикетки нашли. Вода «Благословенный источник» — слышали про такую?
— Что-то припоминаю, — я действительно несколько раз видел в лавках бутылки сложной формы с этой водой.
— Вот она, — он вытащил из кармана красивую этикетку и зачитал: «Благословенная богами кристально чистая вода из природных источников». Вот так-то.
— И что, эти природные источники с кристально чистой водой в самом деле здесь в подвалах бьют? — изумился я.
— Ну не то чтобы прямо вот источники бьют, — хохотнул Лазович. — Там ржавая труба от городского водопровода идёт. Правда, насчёт богов не скажу, может, боги и в самом деле эту трубу благословили.
Я только покрутил головой. Организуй дворянин такой гешефт — дело практически наверняка кончилось бы лишением дворянства и тюрьмой. А этим самое большое штраф грозил, да скорее всего, просто откупились бы.
— А как вывозили? — поинтересовался я. — Это же не дорогое тряпьё, чтобы хватало одного фургона, там объёмы огромные.
— А вон там на краю зоны отстойник для фур, там же и незаметный выход с нижнего уровня есть. Подогнал фуру вплотную, и никто не заметит, что она не просто отстаивается, а под погрузкой стоит.
— Знаешь, Станислав, — со вздохом сказал я, — всё-таки правильно, что князь не пускает простолюдинов в политику. Я совсем не против простолюдинов, но боюсь представить, до чего такие предприимчивые личности довели бы княжество. А ведь если что, именно они во власть пролезут, а вовсе не мыслители какие-нибудь.
— Да я на самом деле и сам так думаю, — кивнул тот и вдруг вытаращил глаза. — А эта девица откуда здесь взялась?
— Девица? — переспросил я и оглянулся. — Ах, эта. Прошла через главные ворота, полагаю, откуда бы она ещё взялась. Сейчас я вас познакомлю.
Сопровождали её двое мужчин, по виду явные клерки, с характерными деревянными ящиками, которые немедленно навели на мысль о складных мольбертах. Выглядело это совершенно неуместным и непонятным, и любопытство у меня разыгралось вовсю.
— Здравствуй, бабушка, — я поцеловал её в щёку. — Позволь тебе представить командира нашей дружины Станислава Лазовича. Станислав, перед тобой сиятельная Стефа Ренская.
Станислав кивнул. Выглядело это изрядно невежливо, но Станислав имел настолько ошеломлённый вид, что Стефа развеселилась.
— Рада знакомству, почтенный, — сказала она, с трудом сдерживая улыбку.
— Эмм, — Станислав, наконец, оправился от ступора. — Польщён знакомством с вами, сиятельная.
Она улыбнулась ему и обратилась ко мне.
— Я обещала тебе помочь и готова сдержать обещание.
Я с трудом вспомнил, о каком обещании она говорит. Дня три назад, при нашей очередной встрече, я пожаловался, что вместе с землёй приобрёл какое-то подземелье, для которого даже планов никаких нет, а она в ответ сказала, что этому можно помочь, и она обязательно поможет.
— Честно говоря, я не воспринял твоё обещание всерьёз, — с удивлением ответил я. — Точнее сказать, я не воспринял твоё замечание как обещание.
— А напрасно. Я не разбрасываюсь пустыми словами. и ты тоже этого не делай. Да-да, я знаю, что ты и так не делаешь, — засмеялась она. — Но давай же приступим.
— А что ты хочешь сделать? — меня уже разбирало любопытство.
— Спросить камень, что же ещё, — пожала плечами она. — А ты, кстати, вообще знаешь, что у Ренских за Аспект?
— Ну, что-то с землёй, — смутился я.
— Не стыдно тебе? — укоризненно посмотрела Стефа. — Что ни говори, а мы ведь тебе ближайшие родственники. Ты сам Ренский, но при этом не знаешь о нас ничего, а главное, не интересуешься.
Ну да, конечно — мне же все кидаются наперебой рассказывать то и сё, а я слушать не хочу. Хорошо повернула, ничего не скажешь.
— Стыдно, бабушка, — признался я с виноватым видом. — Я и сам считаю, что это неправильно, но как-то всё не выходит. Давай мы как-нибудь выделим время, и ты расскажешь мне всё, что мне стоит знать о Ренских.
— Договорились, — кивнула она. — Ну а что касается нашего Аспекта, то он называется Сон Камня. Камень спит и видит сон, а мы можем в его сон заглянуть, а некоторые из нас могут даже попросить его увидеть другой сон.
— Погоди, — не понял я, — ты хочешь сказать, что камень имеет разум?
— Дался тебе этот разум, — с досадой сказала Стефа. — Всюду пытаешься его приплести. Нет у камня разума, у него есть сон.
Она посмотрела на мою озадаченную физиономию и улыбнулась.
— Смотри, Кеннер, — она протянула рука в сторону, и небольшой, размером с кулак, камень, который валялся на полу ближайшего цеха сразу за распахнутыми воротами, плавно прилетел ей на раскрытую ладонь.
— Посмотри на него внимательно, — она показала мне с разных сторон этот камень, который представлял собой что-то вроде не очень хорошо обкатанной гальки, словом, обычный придорожный камень. — Он спит, и его сон принял эту форму. Но я могу попросить его увидеть другой сон.
Она начала быстрыми движениями мять и разглаживать камень, и он податливо менял форму, как будто это был не камень, а кусок пластилина. Буквально за пару минут она вылепила фигурку кошки — грубую, но легко узнаваемую, — и протянула её мне. Я осторожно взял фигурку в руки, и это был именно камень — тяжёлый, твёрдый, инертный и совершенно не желающий сминаться.
Я мельком взглянул на Станислава — он смотрел на камень в моих руках, слегка приоткрыв рот. Я с некоторым удовлетворением подумал, что по крайней мере, не у одного меня здесь дурацкий вид.
— Слушай, бабушка, — пришла мне в голову мысль. — А если взять, допустим, космическую пыль — она тоже спит?
— Нет, конечно, — она посмотрела на меня укоризненно. — Это же не камень. Там частицы совсем крохотные, некоторые размером буквально в несколько молекул.
— Вещество то же самое.
— Кеннер, ты видишь сны?
— Ну, вижу, — согласился я. — Ночью вижу, конечно, а не всегда.
— А кусочек твоего ногтя видит сны? Вещество ведь то же самое.
— Мне кажется, аналогия немного натянутая, но я понял твою мысль. Однако ведь этот камень родился как раз из космической пыли, разве нет?
— Ты сам родился из молекулы ДНК, но почему-то не видишь в этом ничего странного. А гораздо более простое рождение камня кажется тебе чем-то необычным. Там ничего сложного нет — при рождении Солнечной системы пыль слиплась, образовала планетезимали, расплавилась под действием гравитационного сжатия, и из неё родился вот этот самый камень. А потом он остыл и заснул.
— Для алхимика этот камень всего лишь простой силикат. Как это сочетается с твоим видением?
— Да прекрасно сочетается, — Стефа посмотрела на меня иронически. — Это просто взгляд с другой стороны. Для алхимика ты ведь тоже всего лишь набор соединений углерода.
— Не то чтобы мне это особо льстило… — пробормотал я. — А…
— Мы как-нибудь потом об этом поговорим подробнее, — пообещала она. — А сейчас давай лучше займёмся делом.
