— Наконец-то! — взмахнул руками Бьёрн. — А то я уже успел подумать, что ты, кэп, решил разорить северян, разбив нам все топоры.
— Будешь издеваться, я помогу Мору восстановить силы, и он буде работать рядом с тобой. — пригрозил Скит здоровяку, и с его лицо пропала ехидная улыбка.
— А ты можешь это сделать, друг? — спросил ослабленный Мор с надеждой в голосе.
— Легко. — кивнул головой Скит. — Проткну тебе сердце, а через пару минут ты полон жизни и энергии.
После этих слов раздался смех со стороны сугроба Фестиция, Мор с разочарованным оханьем опустил голову, а Бьёрн пробурчал:
— Психи. — после чего отправился к своему дереву.
Спустя несколько часов работы на поляну вышли дети, они несли корзины с едой для трудящихся на поляне воинов. Раздались радостные голоса северян, обрадованных еде. Скит по одному достал друзей из сугробов и помог дойти до растелянных на поляне одеялах. Обеденный перерыв проходил под шутки северян, несмотря на свой грозный вид, сыны Севера были довольно дружелюбны, и были не прочь повеселиться в свободное время. Когда вся твоя жизнь связана с выживанием, то ты начинаешь ценить каждую минуту спокойствия. Еда хорошо восполняла энергию, даже Мор с Фестицием стали выглядеть живее, и даже начали участвовать во всеобщем обсуждении, не отвлекаясь от еды, и закидывая в себя чуть ли не больше мяса, чем огромные северяне.
— А где наш монах? — спросил Скит, когда живот уже начал болеть от переедания.
— Как всегда, — пожал плечами Мор, — сказал, что у него своя тренировка.
Далее продолжилась тяжелая работа по вырубке леса. К вечеру Скит все же смог срубить свое первое дерево. Мор сумел оставить несколько засечек на своем дереве, а Фест без сил валялся на снегу, но не от бессилия, а от того что выпил рекордное количество медовухи, которую он каким-то образом вытащил у северян. Сыны Севера стали собираться домой, Мор шатаясь опирался на топор и собирался с силами, чтоб идти в город.
— Скит, ты домой не собираешься? — спросил Мор.
— Нет, я продолжу, у меня еще остались силы. — ответил Се Шандин, пиная под ребра пьяного Феста. — Вставай, а то яйца отморозишь, и уже никакая спасенная тобой принцесса не станет тебя благодарить.
— Они не нуждаются в спасении. — пьяно пробурчал Фестиций, пытаясь укрыться снегом.
— Вставай, пьянь! — Ски пнул Феста сильнее.
— Ох! — выдохнул Фестиций, выпуская воздух из легких. — Ты чего творишь, кэп?
— Привожу тебя в чувство. — Скит создал из лунного серебра в руке простой прямой меч. — Как давно ты клинок из ножен доставал?
— Что? А. Не помню. После некроманта несколько тренировок провел. — Фестиций с трудом шевелил языком.
— Вставай. — повторил Скит. — Возьми этот. Вставай, я сказал! — Скит добавил Воли в свои слова, и Фестиций побледнев, подскочил на ноги. Сила в словах была такой, что Фестиций моментально протрезвел.
— Тяжелый. — прокомментировал он, принимая клинок из рук Скита.
— Отбивайся. — сказал Скит и напал на парня.
Всего два удара и Фестиций упал на снег.
— Что такое? — недовольно спросил Скит. — Ты почему не выполняешь свой танец?
— Меч тяжелый. — ворчливо ответил Фест. — Добавь тут доло, облегчи рукоять и уменьши длину гарды.
Скит придал клинку форму, которую показал Фестиций, после чего вновь напал на парня, в тот раз Фестиций продержался на два удара дольше. Упав на снег, Фестиций раскинул руки в стороны и уставился в ночное небо.
— Чего разлегся? — спросил Се Шандин. — Ты должен начать танцевать, Фест, иначе тебя отсюда унесут лекари.
— Да не могу я! — прокричал он. — Не могу! Я потерял веру в благородство и честь! Именно они поддерживали меня на этом пути. А теперь я даже парировать удар не могу. Я больше не слышу музыку боя, Скит, я ее больше не слышу! — прокричал Фестиций вытирая бегущую по его щеке слезу.
— Музыка боя, которую ты слышал, звучала в твоем сердце. — начал говорить Скит, сверкая своими изумрудными глазами с вертикальными, кошачьими зрачками. — Она и сейчас там, но ты отказываешься слышать ее закрыв свое сердце от всего мира. И с аурой Севера ты по той же причине справиться не можешь. Он живой, его надо впустить в свое сердце, но ты закрылся.
— Если я откроюсь, то мне опять нанесут рану, кэп, я больше не хочу. — закачал головой Фест.
— Бери топор, Фестиций. Продолжай работать. — Скит пнул топор, и он докатился до лежащего на снегу парня.
Попытка протеста парня не увенчалась успехом, и они продолжили тренировку тела. Фестиций не мог понять, что необходимо делать для того, чтобы топор начал прорубать дерево, и после пары ударов, он падал без сил. Но Скит не позволял ему прохлаждаться. Он уже давно научился переливать силу духа, во время медитаций с кристаллами стихий. А теперь, найдя общий язык с Севером, Скит смог перелить чистую силу парню, не выпуская из себя энергию Безумия. Холод пробегающий сквозь врата души заставил Феста подскочить на ноги и сразу взяться за работу, чтобы согреться. Так их тренировка длилась несколько недель. Скит не отпускал Фестиция с поляны, насильно вливая в него силу духа. Сам же Скит без страха брал энергию Безумия из алтаря в своей душе. После того как его память восстановилась, он знал что это ему ничем не грозит. Ведь его душа была выкована Создателем для того, чтобы накапливать гигантское количество энергии, чем он бессознательно и занимался все это время. По истечению второй недели они вдвоем с Фестицием вырубили поляну. Сотни Железных дубов лежали вокруг нее. Но их тренировка была прервана самым неприятным, что могло произойти.
— Надо возвращаться в город. — сказал пришедший Бьерн. По просьбе Скита, на поляне не работал никто кроме него и Феста. — Завтра тут будет целый корпус инквизиторов Светлоликого Тимория. Старейшина сказал, что надо встречать их за стенами города. А еще Старейшина сказал тебе придти к нему домой, кэп.
В доме Старейшины за две недели ничего не изменилось. Сам хозяин дома сидел все в том же темном углу, и все также курил свою трубку. Протянул Скиту с предложением затянуться, Скит дернулся, он еще помнил что произошло в прошлый раз, а древний старик ехидно усмехнулся.
— Твое тело окрепло Се Шандин? — задал он вопрос вместо приветствия.
— Думаю достаточно для того, чтобы перейти на следующую ступень. — кивнул головой Скит.
— Хорошо. — Старейшина затянулся и выпустил изо рта сизый дым. — С Севером общаться ты уже научился. Теперь ты должен понять его. Принять. Пропустить через себя и стать им. У тебе на это есть двадцать четыре часа. Если за это время ты не сможешь покорить его, то ты растворишься в этой стихии, твое сознание присоединится к тем, кто пытался покоить Север о тебя, а сам Север станет еще сильнее. Ты готов, Се Шандин?
— Готов. — кивнул головой Скит. — Азалия, иди ко мне, малыш.
Лазурный барс, подошла к своему спутнику и другу, они коснулись лбами друг друга, и Азалия лазурным свечением втянулась в татуировку на груди Скита. Ему будет спокойнее, когда самое близкое ему создание в такой момент будет в безопасности. Старейшина жестом указал на дверь, Скит открыл ее и замер на пороге. Стены, пол и потолок были покрыты инеем, холод в комнате стоял такой, что воздух обжигал легкие.
— Это сердце Севера. — голос Старейшины звучал словно издалека. — Только одно существо вошедшее сюда смогло выйти. Сейчас он бог Северных земель, бог-медведь. Обратного пути не будет Се Шандин. Подумай еще раз.
— Я готов.
— Третий раз спрошу. Ты готов к тому, что можешь не вернуться? — спросил древний старик.
— Я готов. — твердо ответил Скит и вошел в комнату, дверь за ним резко захлопнулся, а Скит упал на колени не в силах сдерживать силу навалившуюся на него.
Глава 18
Не смотря на угрозу нападения в Сногарде кипела жизнь. Сыны Севера устраивали боевые посты на стене, дочери Севера заготавливали восстанавливающие силу духа зелья и лекарственные травы. Даже дети помогали с подготовкой к обороне, никто не собирался прятаться или трусить, Север не любит слабаков. Фестиций стоял в центре всего этого наполненного жизнью хаоса и не понимал, как северяне могут быть настолько холодны и собраны. Все понимали, что стена не удержит боевой корпус инквизиторов Света, но все равно готовились к бою. Скит ушел в дом Старейшины еще вчера, но так не вышел от него. Бьёрн сказал, что Скит проходит особую тренировку, и что ее исход поможет им в бою, но Фестиций не верил в то, что один человек сможет изменит расклад сил на поле боя, пусть и такой необычный как их капитан.
