Да, мне искренне жаль сдавшихся. Я ценил то, что эта сдача сэкономила мне пару сотен жизней моих бойцов — это самое малое. Но себя всегда жальче, и едва ли кто-нибудь станет меня за это упрекать. Такова уж жизнь.
Под стенами Вальгрева меня нагнало письмо Моресны. Было в этих изысканных каллиграфических строчках нечто настолько сокровенное, что около полутора суток у меня даже развернуть листок не получалось — все попытки остаться хоть в относительном одиночестве проваливались с треском. Зато потом ожидание с лихвой вознаградило. Жена передавала, что скучает, волнуется, умоляла поберечься, не забывать о ней, при возможности черкнуть хоть пару строк о себе.
Стало стыдно, потому что ведь сколько времени прошло с получения последнего письма, а я так и не нашёл времени ответить. Что ж, раз на штурм пока не гонят, можно и потратить полчасика на семью. Причём самому лучше не геройствовать, предоставить перо и бумагу профессионалу, иначе каракули моего производства солоровские писцы будут разбирать до самого возвращения армии с войны. У меня есть возможность воспользоваться услугами кого-то из штабных писцов.
Завладев вниманием одного такого, я постарался уверить супругу, что здоров, цел, успешно выполняю все поручения, помню, скучаю, люблю, был очень занят, потому и не ответил, а с демоницей, оставленной на попечение, можно не церемониться и гонять в хвост и в гриву. Писец с равнодушным видом водил пером по бумаге, всем своим видом демонстрируя, что ему всё равно, какую фигню записывать за диктующим. Да и, судя по тому, как свободно были изложены душевные устремления Моресны, моя жена тоже мало стеснялась наёмного грамотея. Видимо, тут так принято.
Заканчивая диктовать письмо, я разглядывал стены Вальгрева. Красивая крепость, фундамент окутан зеленью, будто невеста покрывалами, островерхие крыши вознесены в небо. Живописно… Здесь было очень много грушевых садов, они уже давно отцвели, на ветках набухали будущие плоды, и, судя по всему, поселян ждал очень обильный урожай. Осенью Империя не будет знать недостатка в грушевом сидре.
От Вальгрева как-то не приходило в голову ждать долгого сопротивления. Защитники цитадели избегали проявлять яростную самоотверженность, действовали аккуратно, осторожно и больше смахивали на людей, выжидающих удобного момента, чтоб выгодно провести переговоры.
Я удивился, узнав, что под стены этой крепости ждут прибытия самой Аштии, и сперва даже не поверил. Если и появится, то проездом. Однако оказалось, что ошибся — в безопасном уголке лагеря вскоре появился знакомый мне скромный шатёр, и над ним — маленький стяг с личным знаком главы Дома Солор. Разумеется, он недолго провисит тут приманкой для вражеских глаз, но какое-то время и пусть даже с риском — должен.
А через пару часов меня вызвали к её светлости.
— Я слышала, твои отряды накрыли в лесу небольшое подкрепление, шедшее к замку.
— Да, это так, госпожа. Сам я не участвовал, но доклад мне предоставили детальный. Подкрепление действительно было совсем маленькое. Человек четыреста, не больше.
— При защите крепости четыре сотни человек — это важно. Так. Если шло подкрепление, значит, и потайной ход находился где-то рядом с тем местом, где вы их обнаружили.
— Да, госпожа, но его успели обрушить.
— Без церемоний, Серт… Очень жаль. Придётся по старинке.
— У меня сложилось впечатление, что обитатели замка будут не прочь сдаться. Они придерживаются очень осторожной тактики…
— Ошибочное впечатление. Осторожность вполне обоснована — они ведь знают, с кем имеют дело. Но вот уж чего никак нельзя ожидать от Вальгрева, так это сдачи. Ни в коем случае.
— Почему?
— Потому, Серт, что замок этот принадлежит Аллеху. Помнишь такого?
— Аллеху?
Конечно, я помнил этого человека. Штабист, один из приближённых Аштии, который предал её, выбрав сторону Атейлера, и без малого не настиг тогда. А настиг бы, так убил без размышлений. Приподняв бровь, я посмотрел в безмятежное лицо своей покровительницы. Ни радости, ни ожесточения, ни алчной жажды крови — одно лишь вызывающее спокойствие.
— Именно так.
— Потому ты и не предложила сдачу?
— Я-то могу предложить. Только Аллех и его офицеры не такие дураки, чтоб соглашаться. Я всё-таки высоко ценю его умственные способности. Он знает, что я не прощу. И я действительно не прощу никого из них и никогда. — Она снова улыбнулась. — У женщины очень хорошая память на предательство.
— У памяти такого рода нет гендерных особенностей.
— Каких?
— Особенностей пола. Тут не от пола зависит, а от человека. Знаешь, я в растерянности. Твой человек должен быть хорошим военачальником. Не так-то просто будет подловить его на ошибке. Чем он у тебя занимался?
— Конницей.
— Ну, эта сфера военного искусства вряд ли применима в защите осаждённых замков.
— Не слишком-то радуйся.
— Да я понимаю. Не стала бы ты держать при себе человека, разбирающегося лишь в своей узкой сфере и больше ни в чём. И что ты думаешь по поводу всего этого?
— Аллех — лишь один из тех, кого я возвысила. И те, кто пошли тогда за ним — не вся и даже не лучшая часть Генерального штаба. Ученик хочет потягаться с учителем? Что ж… Боги в помощь. Посмотрим.
Женщина царственно вскинула голову. Всё-таки как много значит умение держаться. Аштия никогда не казалась мне красавицей, но именно в общении с нею я обнаружил, что красота, либо её отсутствие — отнюдь не единственный возможный критерий оценки внешности женщины. И даже привлекательность или непривлекательность — не всё. Было что-то такое в облике госпожи Солор, ставившее её выше оценок такого рода. Что это? Горделивое чувство собственного достоинства? Твёрдая уверенность в себе? Мужество? Честь в самом, пожалуй, онтологическом смысле этого понятия?
Этой представительницей человеческого рода хотелось восхищаться безотносительно её пола, но и в связи с ним — тоже. У женщин, как я понял, совершенно особенное чувство собственного достоинства, особое мужество. Только, пожалуй, честь вполне себе одна для обоих полов.
— Что ты поручишь мне?
— Да ничего особенного. Кроме одного. Ты вместе со своим отрядом будешь участвовать в штурме. Не настаиваю на том, чтоб Аллеха ко мне привели живым. Мне ему, пожалуй, сказать уже нечего. Но если придётся убивать, хотела бы, чтоб его убил кто-то из тех, кого знает он и кто его знает. Например, ты.
— Не беспокойся.
— А о чём мне беспокоиться? — усмехнулась Аштия. — Я победила Аллеха уже тем, что осталась в живых. И теперь он может лишь отсрочить свою гибель, но не спастись. Я найду его хоть на дне океана.
