Несколько мгновений я сидел, не шевелясь, потом заставил себя расслабиться и проговорил:
— Но тогда выходит, что налоги у вас очень высокие.
— Налоги? При чем здесь налоги? Да у нас просто-напросто все отбирают. Оставляют лишь жалкие крохи, чтобы мы с голоду не перемерли, да еще маленько, чтоб было что на будущий год засеять. Вот и все! И каждый раз отбирают все больше. Ведь я уже два года не могу собрать хмеля, чтобы пивка сварить! У нас крошечный огородик, с него и кормимся. Да и то кое-как, ведь три пятых овощей уходит королеве, а нам-то всего две пятых остается!
Мне вдруг стало ужасно жалко беднягу. Но Унылик начал угрожающе рычать, а Жильбер встал, вынув меч из ножен, и объявил:
— Если это так, то мой долг сквайра велит мне...
И в это мгновение с треском распахнулась дверь. То есть даже не распахнулась — нет, она упала вовнутрь, и в таверну ввалилось с десяток дюжих молодцов в стальных шлемах и кожаных камзолах. Они размахивали алебардами и орали:
— Наружу! Все выходите на улицу! Все до одного на площадь!
— Эт-то еще что такое? — возопил один из них, завидев Жильбера с мечом. — Ты собирался драться с людьми бейлифа королевы? А ну, Байнер, прикончи его!
Но тут на ноги поднялся Унылик и оглушительно взревел.
С секунду солдаты ошарашенно смотрели на него. А потом ломанулись к выходу, толкая друг дружку.
— Это нездешние! Они пришли ко мне без спросу! — верещал хозяин, увязавшись за солдатами. — Я им говорю: нету у меня еды, а они...
Его причитания привели только к тому, что главный громила рассвирепел и гаркнул:
— А ну, заткни глотку! Странники нам ни к чему — нам ведено только местных привести! Так что топай да помалкивай!
И он поторопился выйти, а за ним выскочили солдаты, окружившие трактирщика и заодно нас с Фриссоном.
Поэта стиснули со всех сторон, и он спросил у меня сдавленным шопотом:
— Господин Савл, а зачем это мы пошли с солдатами?
— Просто мне любопытно, — шепотом отозвался я. — Но меня-то могут сразу распознать — одет я не по-здешнему. Тогда, наверное, прогонят. Если так выйдет, ты побудь там, а потом возвращайся и мне все расскажешь.
— Если получится... — прошипел Фриссон и затравленно оглянулся.
Вот ведь потеха! Да ведь Фриссон тут, может быть, самая опасная персона, а как напуган! Не без труда, конечно, но все же мне удалось унять свой непобедимый сарказм.
Солдаты отвели нас на деревенскую площадь. Туда же согнали примерно около сотни мужчин, женщин и детей. На площади полыхал костер, около которого выстроилось еще с десяток солдат, а перед строем прохаживался невысокого роста плечистый мужчина в длинном черном балахоне, расшитом астрологическими знаками. Он так ухмылялся, глядя на сгоняемых на площадь людей, словно это зрелище доставляло ему невыразимое удовольствие. Наконец солдаты пригнали всех до единого. И мужчина, брызжа слюной, выкрикнул:
— Вы не уплатили подати!
Толпа издала дружный испуганный стон, и вперед выступил трактирщик.
— Нет, бейлиф Клаут, мы уплатили. Мы все-все уплатили.
— И ты знаешь, что мы все уплатили, — крикнула какая-то старуха. — Да как же ты можешь? Ты здесь вырос, а сам...
— Да, я здесь вырос. Здесь, где меня все презирали, где в меня тыкали пальцами! — рявкнул в ответ Клаут, сверкая глазами. — Тупицы! Вы не видели, вы не могли видеть, какой великий человек скрывается во мне! Зато это увидел шериф и сделал так, что я получил власть над всеми вами!
— И ты каждый год увеличиваешь подати! — жалобно воскликнула женщина.
— Да, королева вечно недовольна, — парировал Клаут. — Верно, вы уплатили подати с каждой души и с каждого двора, но не уплатили за всю деревню!
— Подать за деревню?! — Вперед выступил старик с длинной седой бородой. — Да я о такой и не слыхивал!
— Считай, что теперь услыхал! Шериф велел мне собрать с вас столько, сколько мне заблагорассудится.
— Себе ведь он тоже что-то в карман кладет? — шепотом спросил я у Фриссона.
— Так полагается, — шепнул он мне в ответ.
— ...Так что придется вам уплатить налог со всей деревни. Так распорядились шериф и сама королева! Десять золотых! Платите! Платите побыстрее то, что задолжали!
— Но у нас нет больше денег! — простонала женщина. — Ты давным-давно отобрал у нас все, до единой монетки!
— Тогда я заберу коров, свиней, пшеницу, фрукты! Но вы заплатите, все равно заплатите, а не то я сожгу вашу деревню дотла!
Люди задохнулись от ужаса. Клаут злорадно пожирал их глазами.
— А когда я был малышом, вы надо мной потешались, потому что я был смешной, странный! Потом, когда я стал юношей, не было девицы, которая не хохотала бы надо мной, не обзывала меня карликом и уродом. Ну, так смейтесь же теперь! Потешайтесь! Теперь моя очередь смеяться, и королева мне в этом порукой!
Толпа глухо зароптала и утихла.
— Нету, говорите, ни монетки? — крикнул Клаут. — Ну, тогда поджигайте! — И он махнул рукой своим солдатам.
Те выхватили из костра факелы и принялись вертеть ими над головами. Пламя бешено завывало.
Но вот послышался еще какой-то вой или рев — из таверны вывалился Унылик, а за ним шагал Жильбер, сверкая обнаженным мечом.
— Это еще что за чудище? — вскричал Клаут.
— Да это мой приятель, — пояснил я, шагнув вперед. — Понимаете, мы не местные.
Клаут развернулся и вперил в меня злобный взгляд.
— Ты? Ты кто такой?
— Не местные мы. Путешественники, — ответил я как можно более небрежно. — Зашли в таверну перекусить, но, похоже, у них дела наперекосяк — никакой еды не оказалось. Ну, вот мне и стало интересно. Пожалуй, я бы не прочь узнать подробности.
— Тебя послала королева! — в испуге крикнул Клаут.
— Я ничего такого не говорил! — Я решил особо не отпираться. — Хотелось бы заглянуть в ваши книги.
— В книги? — Тут Клаут мертвенно побледнел, а толпа благодарно зароптала.
— Ну да, приход там, расход... Чтобы мы все убедились — уплатила деревня свои подати или нет! Ну, давай, неси книги, да побыстрее!
— Ты не имеешь никакого права требовать этого! — огрызнулся Клаут.
А у меня за спиной возник Унылик. Он громко рычал, и в животе у него не менее громко урчало.
— Да, я всего-навсего посторонний, любопытствующий посторонний. Можешь считать меня заезжим волшебником, обратившимся с просьбой оказать ему профессиональную любезность.
Клаут боязливо глянул на Унылика. Похоже, пороха у него явно не хватало, чтобы спорить со мной. Он только побледнел еще сильнее и рявкнул одному из солдат:
— Принеси гроссбух!
— Покашеварь в его книге! — шепнул я Фриссону. Он глянул на меня так, словно я умом тронулся.
— Что ты сказал, господин Савл?
