— Очень странно, — пробормотал киммериец. — Никакого леса здесь никогда не было! Я прекрасно помню эти места, был здесь несколько лет назад. Леса не было, клянусь Кромом!
— Возможно ли, чтобы деревья выросли за такое короткое время? — задался вопросом Просперо.
— Исключено. Этому лесу не менее двух столетий. Бьюсь об заклад, кто-то вволю поколдовал над этим местом!
Тхутмертари отрицательно покачала головой.
— Если бы здесь была замешана магия, я бы сразу это поняла. Конан, лес настоящий!
И снова киммериец невольно содрогнулся. Опять какая-то дьявольщина, не имеющая разумного объяснения! Что за игру затеял с ним карлик на этот раз?
— Настоящий лес или нет, а пройти через него нам придется, — буркнул варвар. — Командуй вперед, Просперо!
Первым вступил под своды могучих деревьев сам Конан. Пытливый взгляд его настороженно обыскивал каждую ветку, каждый куст, за которым мог таиться враг. Но лес был как лес, ничего подозрительного и зловещего в нем не наблюдалось. Никаких ядовитых испарений, из всех звуков слышны были только жужжание насекомых и щебетание птиц. В широких просеках было пусто, лишь раз Конан заметил промелькнувшие где-то заячьи уши. Неужели тревоги напрасны?!
— Вот заяц пробежал, — нарушая тяжкую тишину, пробормотал киммериец.
Прекрасное лицо Тхутмертари в один миг осунулось и посерело.
— Конан, в Коринфии не водятся зайцы, — тихо, но внятно молвила она. — Чародей Арентиус сто лет назад превратил их всех в ящериц!
Конан не успел ответить. Откуда-то сверху раздался такой знакомый и ужасающий, высокий, пронзительный голос:
— Какал эрудированная девушка! А ты, киммериец, не ко мне ли в гости спешишь?
Холодея, Конан вскинул голову. На ветке раскидистого дуба, беззаботно болтая коротенькими ножками, собственной персоной сидел карлик Тезиас!
В следующую секунду лес ожил. На всех деревьях, на каждой ветке вдруг появились маленькие большеголовые человечки с огромными, блистающими, точно агат, глазами. Их были тысячи, они свистели, вопили, смеялись и плясали, от издаваемого ими совокупного гама закладывало уши. Еще спустя мгновение вся эта свора карликов, ничем не отличимых от самого Тезиа-са, спрыгнула с деревьев прямо на оцепеневших от ужаса и неожиданности людей.
Находчивый, отличающийся молниеносной реакцией варвар не успел ничего предпринять, настолько внезапным и необычным было это нападение. Его атаковали с десяток карликов. Один устроился на голове, вцепившись в волосы, другой висел сбоку, щекоча у Конана подмышками, третий плясал у лица, строя гримасы. Четвертый карлик ухватился рукой за ухо и гнусавым голосом шептал непристойности. Пятый колдовал у седла, видно, пытаясь расстегнуть сбрую. Шестой карлик, стоя на земле, дергал коня за хвост, отчего тот ржал и брыкался, норовя сбросить всадника. Остальные карлики, прицепившиеся к Конану и его лошади, вели себя не лучше. Самое удивительное, никто из них не пытался убить его; точно свора взбесившихся щенков набросилась на здоровенного льва…
Вынужденный защищаться от облепивших его Тезиасов, Конан не был в состоянии контролировать ситуацию в своем войске. Положение же войска было отчаянным; каждого человека атаковали по пять-семь карликов. Одна лишь Тхутмертари каким-то чудом успела облачиться в волшебную накидку и тем самым избежать нападения. Она видела, как четверо карликов, свалившие Тараска с лошади, теперь весело отплясывали на его животе. Генералу Просперо удалось выхватить меч, он рубил им направо и налево, но карлики всякий раз увертывались, дико вереща и показывая Просперо пальцами, какой он дурак…
Некоторые воины, казалось, уже сошли с ума. Стремясь защититься, они лупили мечами куда попало; нередко удары, предназначавшиеся увертливым карликам, достигали их собственных тел. Вот один уже отрубил себе руку, другой — ногу, третий разрубил голову коня, на котором сидел…
Тхутмертари видела все это, но заклинание, которое могло бы остановить сей жуткий балаган, не было известно знаменитой волшебнице. Она видела, как один из Тезиасов, облепивших Конана, уменьшившись до невероятных размеров, полез в ухо к Конану, другой, такой же маленький, схватился ручками за ресницы киммерийца и раскачивался на них, как на качелях, норовя достать до глаза крохотными ножками. А тот, что сидел на голове, вдруг дико захохотав, спустил широкие штаны и стал испражняться прямо на густую шевелюру аквилонского короля…
В лесу стоял невообразимый гомон. К крикам ужаса и безумия, издаваемым людьми, примешивались глумливо-ехидные возгласы веселящихся карликов. То тут, то там слышалось:
— А у тебя усадьба сгорела!
— Пока ты здесь прохлаждаешься, жена твоя с соседом спит!
— А твой папа умер! Умер! Умер! Ха-ха-ха!
— Беги скорей домой: твое золото разворовывают! Торопись, не то все растащат!
— А дочку твою беременную вчерась твой же сын изнасиловал! Вот потеха-то была — вся деревня на животах лежала!
И прочее, в том же духе.
…Конан защищался, как мог. Но, казалось, совладать с сонмищем бесноватых карликов было выше человеческих сил. Увы, то были не фантомы, не призраки, а вполне реальные, наделенные плотью существа, которые, видно, прибыли сюда отпраздновать кончину его рассудка… Вдобавок ко всему ему вдруг почудилось, что к облепившим его снаружи тезиасам прибавился еще один — тот, кто пролез через ухо, сейчас дубасил по его животу изнутри…
— Ну все, отцепитесь, поганые! — в ярости вскричал Конан, чем еще больше развеселил карликов. Улюлюкая, один из них спрыгнул на морду лошади и, выставив коротенькие пальцы, проколол верному коню оба глаза. Жеребец повалился наземь, Конан же успел спрыгнуть и устоял на ногах. Но недолго: карлики-садисты, ни одного из которых не придавило при падении лошади, снова набросились на него. Один стащил набедренную повязку, другой, подпрыгнув, ухватился за могучие чресла варвара и, непристойно кривляясь и охая, стал имитировать движения, совершаемые при половом акте…
Казалось, этому сумасшествию не будет конца. Внезапно пришло понимание. В миг, когда человеческий рассудок уже буквально разваливался, Конан вспомнил, КАК Тезиас в свое время изгнал его из Тарантии. Конечно же, это был гипноз, жуткий, чудовищный, но, в конечном счете, всего лишь гипноз!
— Вас никого нету, вы, проклятые карлики! — хрипло заорал он, и голос его прорвался сквозь сумасшедший визг леса. — Вы только кажетесь! Нету вас, я в вас не верю!
Сонмища беснующихся тезиасов как будто этого и ждали. Разом смолкнув, они отцепились от своих жертв, В тот же миг каждый карлик превратился в облачко голубоватого пара. Эти облачка не стояли на месте, они бежали к какому-то единому центру. Вскоре перед Конаном предстал уже не карлик, но гигант — высоченный исполин с обликом Тезиаса; в глазных орбитах вращались черные яблоки, каждое величиною с нагрудный щит воина. Из небесных вершин, откуда пялились зрачки чудища, раздался громоподобный смех.
