Вымотанный Керк уже плохо соображал, и даже не помнил, как сошел с лошади и оказался в своем ложе. Но попав домой, хорошо отдохнув, выспавшись, и попарившись в бане, Керк почувствовал себя намного лучше и понял, что болезнь стала отступать, и вскоре молодость и сила взяла свое, а спустя пять дней Керк смог вернуться к былой жизни.
Хотя теперь кое-что в ней изменилось, во- первых отец разрешил Керку заниматься магией самостоятельно, а во-вторых как будущего наследника стал привлекать его к управлению страной. Теперь каждое утро в тронном зале, Керк стоял позади трона отца, на котором восседал правитель Восурии, и вместе с ним выслушивал донесения от вельмож и воевод. По началу, Керку, все эти вещи казались непонятными и скучными, но Керк внушал себе, что необходимо вдумчиво разбираться во всех тонкостях управления страны, чтобы со временем быть подобным отцу-правителю.
Древко, добытое Керком, отец отдал лучшему мастеру Умельцу, который обещал к концу второго зимнего месяца просимец изготовить из него прекрасный лук.
Последний осенний месяц грудень подходил к концу. Керк знал, что начинающийся следом за ним зимний месяц студень был важным и любимым месяцем в жизни восурского народа, так как с шестого дня начинался праздник посвященный Богу Велесу, а заканчивался этот месяц не ме-нее важным праздником рождением Светлого Бога Коляды.
Праздник, посвященный Богу Велесу, был особенно любим молодежью, именно она резвилась и гуляла, веселилась и гадала, а под самый праздник Коляды начинала еще ходить по дворам и колядовать. До своего возвращения в семью, Керк очень любил этот светлый и радостный праздник потому, что именно тогда можно отдохнуть и вдоволь повеселиться. Но теперь жизнь изменилась, и Керк не знал, сможет ли он получить былое удовольствие от этих праздников.
За несколько дней до начала гуляний, с позволения отца Керк, Дубыня и Тур выехали на конную прогулку, а возвращаясь, заехали в одну из деревень, что лежала в непосредственной близи от крепости. Подъехав к большому, деревянному дому, остановились. Дубыня спешился, и, велев Керку и Туру обождать его, поднялся по высокому крыльцу, и вошел в дом.
— Святозар, — обратился к брату Тур, — Ты наверно не знаешь, что это дом Дубыни.
Керк осмотрел двор и богато украшенные резьбой окна, ставни и двери дома, когда двери открылись, и из него вышел наставник, а следом за ним, как сразу догадался Керк, его сыновья. Сыновья Дубыни были под стать отцу, трое рослых, дородных юношей, похожих внешне на наставника. У всех троих парней были такие же как, и у Дубыни добрые, простые лица, белокурые, прямые волосы и серые глаза, лишь у старшего из них высокий чуб едва ложился волнами, да в отличие от Дубыни, у всех троих были негустые бороды. Сразу было видно, что они унаследовали от Дубыни его необычайную силу и мощь. Спустившись с крыльца, они разом как по команде вытянулись перед Керком, и, поклонившись, замерли на месте.
— Это мои сыновья, Святозар. Старший Стоян, ему восемнадцать лет, средний Искрен, ему семнадцать лет, а третий Молчун ему шестнадцать лет. Правитель Ярил, хотел, чтобы я познакомил тебя с ними. Скоро будут гулянья в честь Бога Велеса, и чтобы тебе удалось хорошо погулять и отдохнуть ты должен быть знаком с нашей молодежью, и мои сыновья в этом тебе помогут, — сказал наставник и подтолкнул Стояна в спину. Тот, смущаясь, подошел к Керку, а когда Керк спешился с коня, и, держа в левой руке уздечку, протянул Стояну в знак приветствия и доброй воли правую руку, то Стоян широко улыбнулся, став еще больше похожим на отца и крепко ее пожал, следом руку пожали Искрен и Молчун. Братья толпились около Керка, молчали да бросали на него неуверенные взгляды. Дубыня не выдержал нерешительности сыновей и начил их понукать:
— Ну, чего вы. Чего я вам говорил вчера? Стоян, ты же старший, ну чего молчишь, — но братья, разом поглядев на отца, опустили глаза, — Ну, и храбрецы же вы, — уже совсем недовольно проворчал Дубыня.
Керк решив прервать, затянувшееся молчание, негромко спросил:
— А, вы что ж гулять-то будете?
Стоян и Искрен как будто ждали этих слов, в миг, подняли головы, и, заулыбавшись, закивали, сказав:
— Ага, ваша милость… Будем, будем гулять-то…
— Святозар, — поправил братьев Керк, — Уж если вы меня возьмете на гулянье, то зовите просто Свя-тозар.
— Хорошо, — пробасил старший Стоян, и искоса поглядев на отца, добавил, — Пока еще избу для гуляний не выбрали, но завтра Искрен с ребятами пойдет к бабке Умиле, она нам каждый год свою избу предоставляет для посиделок. Так, что дня через два все будет точно известно. А я, тебе, — и запнувшись, и беспокойно глянув на отца, который возился около лошади Тура, добавил, — Приеду к тебе, Святозар, во дворец и все расскажу.
— Ну, что ж, Стоян, тогда я буду ждать тебя, — согласно кивнув, сказал Керк.
Керк сел на коня, а братья вновь вытянулись, как по команде в струнку, и выехал со двора сле-дом за Дубыней и Туром, да на прощание, махнув им рукой.
Возвращаясь обратно во дворец, Керк благодарно думал об отце, который позаботился о другах для него. Ехавший рядом Дубыня, некоторое время молчал, поглядывая в сторону Керка, а потом спросил:
— Святозар, ну как тебе мои сыновья?
Керк улыбнулся, посмотрел на наставника и ответил:
— Очень уж они на тебя похожи, словно одно лицо. Видно сразу, что подобно отцу будут доблест-ными ратниками.
Дубыня удовлетворенно хмыкнул в бороду.
— А, я и не знал, Дубыня, что у тебя семья есть и такие славные сыновья, — добавил через некоторое время Керк.
— А, то, как же, Святозар, конечно есть семья. И супруга и дети. Это ведь мои старшие Стоян, Ис-крен, Молчун. А у меня еще и помельче имеются, как раз для дружины Тура, — и он бросил довольный взгляд на Тура, — Остромиру двенадцать лет, Путиславу одиннадцать лет, Разумнику девять лет. И еще у меня Святозар дочь есть Рада ей всего лишь третий год пошел, — наставник на миг прервался широко, счастливо улыбнулся, и досказал, — Вот как Святозар, шестеро сыновей и дочь.
— Значит ты, счастлив, Дубыня? — радуясь за наставника, осведомился Керк.
— Счастлив… Наверное, Святозар, счастлив. А, что ж. Я в свое время хорошо и славно бился, защи-щая мою любимую Родину, много видел чудес, а теперь вот сыновья мои жить будут, род мой продолжать. Я ж вроде как дерево, рос, цвел и наконец, завязался плодами. Да человеку так и положено жить. А без плодов, что ж человек, не человек он, так сухая ветвь.
Керк был еще слишком молод, чтобы понять всю мудрость слов Дубыни, но почувствовал глубокий смысл в словах наставника.
