Я сделала единственное, что могла в данной ситуации: тихонько постучала в дверь.
– Гав!
То, что этот «гав» был чуть более снисходительный, чем предыдущий, меня приободрило.
– Я больше не буду. Честное слово. Сяду на диване и с места не двинусь, – искренне пообещала я куда-то в щель между дверью и косяком.
– С кем это вы разговариваете? – не надо было оборачиваться, чтобы понять, что голос принадлежит хозяину кабинета и собаки.
Я выдохнула и взяла себя в руки. Лучше сказать правду: придумать какое-то логическое объяснение данной ситуации все равно не удастся. Фабрикант и правде может не очень поверить.
– Ваша собака выставила меня из кабинета, и я пытаюсь уговорить ее пустить меня обратно, – я обернулась и с вызовом посмотрела господину Клаусу в глаза. Пусть только попробует рассмеяться!
Фабрикант несколько секунд вполне серьезно глядел на меня в ответ. Затем, вдруг, не выдержав, словно это было выше человеческих сил, рассмеялся в голос, демонстрируя ряды белых здоровых зубов. Я насупилась. О каком деловом общении может идти речь?
Наконец, все еще посмеиваясь, он сказал:
– Дайте-ка мне попробовать, – господин Клаус несколько раз стукнул костяшками пальцев по двери. – Зельда, дорогая, открой, пожалуйста.
«Обращается к собаке как к женщине», – раздраженно подумала я, но не успела никак прокомментировать это вслух, потому что дверь внезапно отворилась. Будто бы сама по себе. А когда мы вошли внутрь, догиня лежала на том же месте, на котором я ее и застала в первый раз, всем своим видом демонстрируя, что если здесь что и происходило, то она ни при чем.
– Она меня к вам ревнует, – господин Клаус тоже не обманулся этой картиной.
– Скажите ей, что зря.
– Это почему же?
– Я не претендую на ее место у ваших ног, – фабрикант поперхнулся, а Зельда приглушенно тявкнула. Ой-ой, кажется, я сморозила что-то совсем двусмысленное. – То есть я не это хотела сказать…вернее не совсем так…
Начать оправдываться было еще большей ошибкой.
– Значит, все же претендуете?
– Не смейтесь. У меня в последнее время столько проблем, что уже не до словесных баталий, хотя в другое время я бы не отказала себе в удовольствии пободаться с вами еще минут пять.
– Учитывая то, что вы стали употреблять слово «пободаться», охотно верю. И какие же у вас проблемы?
Я боролась: вспомнила свой список «можно и нельзя», прочитала его как молитву – и все равно проиграла. Господин Клаус был непревзойденным провокатором.
– Да вот, кто-то пытается выкрасть у нас семена мари, – мой пристальный взгляд никак нельзя было назвать любующимся – в исполнении хоть этого пункта своего списка я преуспела.
– И вы хотите приписать эти попытки мне.., – чувствовалось, что господин Клаус начинает потихоньку звереть и, вполне возможно, скоро начнет обращаться со мной не лучше, чем его собака.
– Я этого не говорила.
– Но вы об этом подумали. И пришли сюда, чтобы снова обвинить меня в нечестной игре.
– Я не собиралась этого делать и пришла совсем по другому поводу. Но да, такие мысли меня посещали. Не скажу, что я от них в восторге, но вы единственный, кому это будет выгодно.
Фабрикант резко встал, одним движением сдвинул все, что у него было на столе в угол, так что мне даже показалось, будто он собирается смахнуть предметы на пол, и достал с верхней полки шкафа длинный, свернутый в рулон лист бумаги:
– Сколько раз мне придется вам повторять, что я веду свои дела честно и что, прежде чем выдвигать обвинения, неплохо бы убедиться, что вы располагаете всей информацией. Будь вы мужчиной, то дело бы уже дошло до дуэли, – он раздраженно развернул лист на своем столе – это оказалась карта – и хлопнул ладонью сверху. – Вот, смотрите.
Я вздрогнула, но посмотрела: тут были Кладезь с окрестностями, включая наше имение и соседние. Сквозь город, захватывая краем наши земли, шла схематичная, почти прямая линия, разделенная мелкими штрихами через равные промежутки. Я была не сильна в картографии, как и в прочих разных графиях, поэтому не постеснялась спросить:
– Что это?
На лице господина Клауса отразилось нескрываемое разочарование: он явно ожидал от меня большей сообразительности, что льстило и сердило одновременно.
– Это, – фабрикант ткнул пальцем в линию, – будущая железная дорога.
– Железная дорога? – разочарование на лице хозяина кабинета стало глубже. – Нет не думайте, я слышала раньше это название. Просто мне сложно представить… тем более в Кладезе.
Железная дорога – это две железные балки, лежащие на земле, по которым движутся паровозы, перевозящие вещи и людей без помощи лошадей. Наверно, это что-то вроде моего велосипеда. Только кто будет крутить педали в паровозе? Пассажиры? Рабочие? Магия?
Господина Клауса не удовлетворила идиотская мечтательность, в которую я впала при звуке незнакомых слов.
– Железная дорога уже давно есть в Катоне. Соглашение о том, что она протянется вплоть до Грелады, было подписано еще на предсвадебном визите короля. Находясь при дворе, вы не могли этого не знать.
– К сожалению, при дворе сфера моих интересов лежала совсем в другой плоскости.
– Наслышан, – ядовито уронил фабрикант, морщась, будто в его присутствии упомянули о какой-то непристойности.
Я не собиралась глотать подобные оскорбления, равно как и объяснять, что плоскость эта проходила через кухню, кладовые, теплицы садовников и хозяйственные помещения всего дворца.
– Не вы ли пять минут назад говорили, что не стоит выдвигать обвинения, не располагая полной информацией?
Кажется, мне наконец-то удалось немного смутить господина Клауса. Может быть, даже не немного, учитывая слегка порозовевшие щеки фабриканта. Он откашлялся и заходил передо мной по комнате, наверняка, решая, стоит ли извиняться и в какой форме это сделать, чтобы ненароком не оскорбить меня еще раз. Его итоговый выбор был самым верным в данной ситуации:
– Компания, занимающаяся строительством, будет выкупать земли, по которым пройдет железная дорога. При этом цена превысит рыночную в два, а то и в три раза – если рассматривать участки, непригодные для сельского хозяйства. Люди просвещенные, любопытные и азартные, в том числе ваша матушка, уже давно начали охоту на эти участки.
– Так же, как и вы?
– Нет. Я распоряжаюсь своими деньгами иначе. Строительство дороги может начаться завтра, может через год, через три, а, может быть, и вовсе никогда. Мой капитал должен оборачиваться, быть постоянно в работе. Таких покупок я позволить себе не могу. Тем более что дела на фабрике последнее время идут не совсем гладко.
