Хофру вздохнул, огляделся еще раз – в глаза бросились маленькие подушки на кушетке, вышитые разноцветным бисером, оставленная на низком столике золотая пряжка-скорпион, хрустальный пузырек с ароматными притираниями…
– Поторопись, жрец, – напомнил Делкош, который, оказывается, глаз с него не спускал, – или ты забыл, для чего здесь?
– Отчего же, помню.
Хофру уселся прямо на пол, положил расслабленные руки на колени и прикрыл глаза. Медитация, провались все в Бездну…
Он даже не дрогнул, когда за стеной, в соседней комнате, раздался испуганный вскрик Царицы. Не открыл глаз, когда она снова закричала – только распахнул собственное сознание, принимая страх, отчаяние и боль Териклес.
«Неужели она мне солгала?» – мысли текли медленно и размеренно, как будто и не было за стеной растянутого на полу тела, как будто и не пролилась кровь из вскрытых вен.
«Неужели новая царица не бессмертна?» – успел подумать Хофру.
Заходили ходуном запертые двери. Стражи, оставшиеся по ту сторону, начали их ломать – но, конечно же, им не успеть… Нобели и Говорящий-с-Царицей успеют довершить начатое.
… Или – нет?
Хофру вздрогнул, когда услышал мужской голос.
– Где она?.. Куда она делась? Всевеликая Селкирет!..
Тут же последовал весьма чувствительный пинок Делкоша.
– Жрец! Что там такое?
– Ничего, – прошептал Хофру, – ничего… Значит, она говорила мне правду.
– Какую еще… правду?
Хофру глянул в бешеные глаза нобеля и спокойно пояснил:
– Все изменилось, Делкош. Царица перестала быть той, что дарила нам жизнь. Эту жизнь, похоже, она забрала себе – и теперь стала не только бессмертна, но и неуязвима.
За стеной вразнобой вопили нобели – теперь уже не переставая. Что-то ухнуло, грохнуло, затем со стуком распахнулись резные дверцы. На ковер мешком свалился один из убийц; он все еще сжимал в руке ритуальный кинжал, но кое-что изменилось. Его одежды утратили девственную белизну и стали раздражающе красными.
– Предатель! – прохрипел Делкош.
Его огромные, сильные руки метнулись к горлу Говорящего-с-Царицей – но Хофру был начеку. Да и сама медитация, пусть и кратковременная, позволила ему подготовиться к трансформе.
Короткий, стремительный бросок на врага – и пальцы, обратившиеся глянцевой клешней, легко выхватили кусок мяса из бычьей шеи Делкоша.
«Но ведь… это только начало, да, Хофру?»
Конечно же, он был готов к подобному исходу, и знал наверняка, как поступит с заговорщиками. Оборачиваясь к побледневшим от ужаса нобелям, Хофру от всей души презирал их, этаких баранов, приведенных на бойню.
«И ведь сами пошли, никто вас не заставлял», – отстраненно думал он, кромсая мягкие, податливые тела, отшвыривая их в сторону, чтобы не служили помехой.
«Но ведь они пришли сюда, чтобы спасти остальных? Разве не кажется тебе это правильным? А ты, сам-то ты как поступишь, когда смерть начнет косить всех подряд, не разбирая?» – он отмахнулся от этих мыслей, как от надоедливого комара.
В конце концов, сейчас жрец Хофру должен был защищать Царицу – и он защищал, добавляя к пестроте комнаты еще чуть-чуть красного.
… А потом вдруг наступило затишье.
«Интересно, видела ли Царица это представление?»
Хофру словно вынырнул на поверхность мутного водоема. Завершая обратную трансформу, заметил, что Делкош еще жив. Даже странно было, что с такой раной он не отправился к Селкирет сразу же.
– Будь ты проклят, – беззвучно шептали синеющие губы.
Говорящий-с-Царицей присел на корточки рядом с умирающим великаном, подобрал валяющийся на полу ритуальный нож.
– Я жрец Селкирет, – ответил Хофру, – и я уже проклят.
Узкое лезвие кинжала мягко вошло под ребра нобелю. Хофру прислушался – а нет ли еще живых? Негоже, если найдутся выжившие и болтливые серкт, которые под пыткой расскажут о желании Говорящего уничтожить Царицу…
Но таковых не нашлось.
В покоях стыла тишина, густо замешанная на запахе крови.
Хофру подобрал вышитую бисером подушечку, положил ее обратно на кушетку, и осторожно двинулся в опочивальню Царицы. Крадучись, на цыпочках… Даже не решаясь вообразить, что его может ждать там, в чертогах смерти.
Он невольно отшатнулся, когда столкнулся на пороге с Териклес. Она выглядела так, как будто ничего и не случилось: ослепительно-белое платье, пряжки-скорпионы на плечах и медные косы, закрепленные на голове подобно ручкам амфоры. Ни следа крови ни на руках, ни на одежде… Только белки глаз стали алыми как маки.
– А-а, Хофру, – насмешливо протянула сущность, – да ты никак решил проверить, действительно ли меня нельзя убить? Ну что, убедился?
Низко кланяясь, жрец поспешно примерял на лицо маску встревоженного влюбленного. Поверит ли?..
– Моя Царица, твое суждение обо мне ошибочно. Я пришел, чтобы защитить тебя – мне было видение, ниспосланное самой Селкирет, и я проник в твои покои… Как видишь, убил немало врагов.
– Вижу.
Она покачала головой, хотела что-то добавить – но в этот миг дверь не выдержала напора стражей. С треском и грохотом тяжелые створки, выломанные вместе с петлями, обрушились на пол.
– Пошли прочь! – взвизгнула Царица, – прочь, прочь!!!
Серкт замерли на пороге, будто наткнулись на невидимую стену. Хофру видел, как они смотрят на тела нобелей, на него самого, на Царицу… Хотя на последнюю стражи взирали с неизменным обожанием и почитанием.
– Прочь!.. – от визга Териклес заложило уши.
Хрустальный пузырек звякнул – и треснул по всей длине. Запах розового масла ударил тошнотворной волной, поплыл по комнате, почти осязаемый. Стражи наконец попятились, испуганно переглядываясь, затем и вовсе пропали из виду.
– Я вот что хочу знать, Хофру, – прошелестела Царица, подходя почти вплотную, – что бы ты делал, если бы они меня убили, а? Нарушив ритуал? Ты ведь переврал его как только мог!
– Моя Царица… Это все не так…
– Молчи! – она рубанула ребром ладони по воздуху, пнула ножкой неподвижное тело Делкоша, – молчи хотя бы сейчас, Хофру. Я тебя спрашиваю, что бы ты делал? Ведь золотое яйцо…
– Ни одной Царице не ведомо, как жрецы получают золотое яйцо, – Хофру покачал головой, разглядывая совершенное в своей красоте лицо чудовища, – ты тоже не знаешь, о божественная.
– И чего же я не знаю? – она приподняла брови в притворном удивлении.
Хофру натянуто улыбнулся. Похоже, настало время для откровенного признания?
Он еще раз огляделся, перевел взгляд на собственные руки в багровых разводах.
– Не имеет значения, как именно умрет Царица. От одного ли удара, или от двадцати. Золотое яйцо получают уже потом, с использованием различных ингредиентов, и получается оно из мертвого тела… И, по правде говоря, я сам недавно узнал об этом. Из записей первого Говорящего-с-Царицей.
