Возвращаясь к мантре: видеокассета была любительская, качества весьма посредственного, но невзирая ни на что, от певца явственно исходили волны всепоглощающей любовь и благодати, иначе и не скажешь… Как от Христа. Вот оно что!.. Этот неизвестный Яне — а значит, не очень популярный, как она успела определить — певец странным образом походил на Иисуса из ее видений. Вот разве что глаза не синие, а темно-карие, восточного типа. И эти непонятные, трогающие своей простотой слова, проникающие в самое сердце…
"Должно быть, так поют ангелы!" — позабыв обо всем на свете, Янка зачарованно опустилась на краешек мата (не посмотрев даже толком, рядом с кем) и улетела на волнах кайфа. Не хотелось ни говорить, ни двигаться, только слушать эту поднебесную музыку и в такт подпевать: "Джей, Ганеша, джей, Ганеша…". И чувствовать рядом чье-то дружеское плечо — еще никогда за все время существования Клуба они не были таким единым нерушимым целым, как в эти минуты!.. Свое последнее соображение Яна успела отследить очень четко, а дальше и думать стало неохота. Запомнилась только одна расслабленная до предела мысль: "Если это состояние хоть немного близко к нирване, то я согласна!.." На что именно согласна, куда и зачем согласна, разобраться опять не удалось — хвостик мысли изловчился и выскользнул из пальцев, будто вертлявый скользкий угорь.
Когда постепенно один за другим начали выходить из транса, с блаженными лицами потягиваясь и озираясь по сторонам, выяснилось, что просидели без движения не много-не мало, а сорок минут. (Вот это мантрочка!.. Всем мантрам мантра.) Ужасно не хотелось возвращаться обратно, в обыденную примелькавшуюся реальность: разговоры текли лениво, с долгими паузами. (И вот в чем странность, даже они не напрягали… Не то, что это беспрерывное женское трещание по понедельникам!)
Кастанедовцы сгрудились толпой вокруг Артема-аюрведовца — счастливого владельца кассеты — и допытывались наперебой: где он это чудо раздобыл и, что самое важное, когда можно взять переписать? Цивилизованно, без споров и мелочных детских обид (что обычно у них в порядке вещей) постановили выстроиться в очередь по списку — вот ведь чудеса в решете!
Мартын раза три пытался перевести беседу в более конструктивное русло и наконец поставил вопрос ребром:
— Что будем делать с потерянным резервуаром энергии?
Народ замолчал в глубокой задумчивости, потягивая из одноразовых стаканчиков душистый травяной чай все того же Артема-аюрведовца, их главного снабженца в плане всяческих неалкогольных напитков.
— Ваши вопросы, предложения? — подключилась к Мартыну Света, пристроившись у подоконника и уютно обнимая едва теплую батарею. — Мольбы и просьбы?
Но даже Светкина гениальная фраза успеха не возымела: кастанедовцы вяло посмеялись, похлебали чаи еще где-то до девяти и один за другим стали разбредаться по домам. Шли с блаженными улыбками и умиротворенными, как у чистых и сухих младенцев, лицами, но самой сути дела это не меняло — так ведь ничего и не сделали! Протрындели целый вечер.
И снова остались они втроем со Светкой и Мартыном: растаскивать по местам сваленные в беспорядке маты, мыть чашки-ложки и убирать со стола. Янка, двигаясь слегка заторможено и все еще находясь под впечатлением, мечтательно вздохнула и пробормотала негромко:
— Вот бы так жить! Где-нибудь в Тибете или в Индии, в буддистском монастыре. Сидеть под деревом, петь мантры и медитировать, и так всю жизнь…
— Туда женщин не берут! — остудила ее пыл Светлана, и покосилась неодобрительно: мол, что это еще за блажь?..
— Как это не берут? — Яна нахмурилась недоверчиво. — А у меня было недавно воспоминание, будто я жила в Тибете. Монахом была, что ли… Еще такая прикольная: голова бритая, круглая как мяч, а на плечах вроде как тога оранжевая, типа простыни… Точно, была мужчиной! — Олег едва заметно улыбнулся, но Янка с упрямством добавила: — Помню, как изучала философию и историю религий, и языки, кажется, а потом сидела под деревом забвения и медитировала часами…
Она вопросительно посмотрела на Мартына, но тот на нее не глядел, сосредоточенно протирал синее щербатое блюдце, как будто это было сейчас самое важное во всем мире занятие.
— А что это такое — дерево забвения? — поинтересовалась все же Яна, смахивая мокрой тряпкой крошки со стола.
— Лотос, по-моему, — отрывисто и как-то безучастно, чуть ли не со смертельной скукой бросил Олег.
— Ве-з-зет тебе! — завистливо протянула Светка. — А я ничего еще не видела…
— Я помню это чувство, — перебила ее Яна, все больше увлекаясь: — Почти как сейчас после песни, так легко и радостно, взлететь хочется… Больше никогда, ни в одной жизни я не была настолько счастливой, как тогда в Тибете!
— В этом, кстати, главная опасность таких вещей, — с азартно блеснувшими глазами вмешался Мартын, и куда только вся скука подевалась? Глаза горят, уши торчком! — Человек доходит до определенного уровня и останавливается в развитии.
— Почему останавливается?
— Становится настолько хорошо и кайфово, что больше ничего не хочется. Никаких реальных целей и устремлений: только сидеть и распевать мантры, входить в самадхи… В ровное спокойное состояние, — пояснил он для девчат.
— А разве отсутствие желаний — это не конечная цель буддизма? — блестнула эрудицией Яна. Светка покосилась на нее с заметным уважением.
Мартын досадливо отмахнулся полупустой пачкой печенья:
— Здесь палка о двух концах. Нет материальных желаний — значит, нет и целей, и никаких конкретных действий в физическом мире. Нет продвижения.
Янка не нашлась, что бы на это возразить — слишком мудрено. Мартын-то вон как подкован, куда уж самоучке-десятикласснице с ним тягаться! Надо сперва силенок поднакопить, да и извилин тоже не помешает… Олег уже полностью вошел в раж, обычная суховатая сдержанность испарилась без остатка. Сидящая на стуле Светка закатила под потолок свои миндалевидные серые глаза, обведенные черной подводкой, и взирала на него с немым восхищением, как на сияющее божество в человеческом теле.
— Вера в перевоплощение со многими буддистами сыграла злую шутку, — сообщил Мартын. — Не хочется напрягаться в этой жизни — ну что ж, подождем следующей! Сотней воплощений больше, сотней меньше — какая разница? А моя позиция другая: не существует ни прошлого, ни будущего, есть только "сейчас"! И именно с ним, именно в эту минуту нужно работать.
Все было как будто бы верно и вполне разумно, убедительно, но Яна расценила его речь как вежливое пожелание больше не высовываться со своими прошлыми жизнями. И опять сходу не надумала, что бы Мартынову ответить подостойней, скорость мысли подкачала… И, как водится, в глубине души обиделась и поклялась сама себе с сегодняшнего дня держать язык за зубами. (А то вечно как встрянет со своим комментарием, так какое-то сплошное бахвальство получается, работа на публику!)
