Вот не зря же Яна не хотела летом ехать в мамин любимый пансионат "Алые паруса", прямо как что-то чувствовала своей мощной интуицией! Ярик сориентировался в два счета: стоило лишь маме заикнуться, что она взяла на всех путевки, как брательник с фальшивым сожалением поставил в известность, что у него уже есть свои планы. И крайне удачно смылся на весь июль в турпоход по Крыму с компанией каких-то приятелей. Если честно, то Яна тоже просилась (в Крыму-то ни разу не была, позорище!), но брателло принялся стращать многотонными рюкзаками за спиной, десятикилометровыми переходами без привалов и перекуров, и чтобы добить уже наверняка — палатками на голой земле и плотными тучами комаров. Может, для красоты еще и приврал, наподдал жару, но желание приобщиться ко всем прелестям спартанской жизни у Янки засохло на корню. (Ну да, нашел чем пронять впечатлительного Есенина! Комары и палатки, и никаких удобств в виде горячего душа или ванны, а еще лучше сауны.)
Пришлось скрипя сердцем выбирать безопасный, проверенный годами вариант, то есть пансионат в Железном Порту, где горячая мамина любовь и неусыпное внимание на двенадцать дней сконцентрировались на ней одной. Еле дождалась конца заезда, но на том мучения не закончились: остался на память этот подарочек со своим многоталантливым сыном, привет из лета!..
В море Янка влюбилась с раннего детства — можно сказать, с ним сроднилась. (Их область издавна славится выходом на два моря: от Города час езды до Черного, полтора до Азовского. На Азовском, впрочем, воды курице по колено, но некоторым сухопутным нравится.) Мама, уроженка маленького курортного городка на черноморском побережье — за что папа ее до сих пор иногда называет "крымская красавица", — впервые привезла Яну к морю "оздоравливаться" месяцев в шесть от роду. И с тех пор каждый год все движется по накатанным рельсам: или к бабушке Шуре в мамин родной Скадовск, или путевку в зубы — и в Железный Порт, еще один курортный городок по соседству. Янка сотню раз пыталась доказать, что каждому человеку время от времени требуется разнообразие в виде новых событий и впечатлений, и поездок в другие места ("улавливаешь мою мысль?.."), но мама была непоколебима.
Хотя этим летом все начиналось многообещающе. Добрались на автобусе только к обеду, и мама сразу же, не отходя от кассы, принялась обустраиваться в выделенном им просторном двухместном номере. А Янка не утерпела и сбежала на набережную к морю: побродить по прозрачной холодной воде, поглазеть на отдыхающих, вдохнуть дразнящий запах беляшей и чебуреков из рассыпанных по всему побережью шашлычных и закусочных. Не устояв перед соблазном, с гордостью искупалась в новом супер-модном купальнике, поручив свой сарафан какой-то жизнерадостной мамаше с детьми. После чего — умница, каких еще свет не видывал! — решила обсохнуть и блаженно разлеглась на песке под палящим полуденным солнцем, прикрыв сарафаном глаза. Из головы напрочь вылетело, что с ее ярко выраженной белой кожей подобные эксперименты ой как чреваты… Ну сколько там полежала — от силы полчаса, не больше, — но и того хватило с головой: к ужину Янка напоминала своим экзотическим цветом свежесваренного черноморского рака. Лицо, слава Богу, практически не пострадало, но зато все остальное, безжалостно подставленное солнцу на растерзание!..
Мама, понятное дело, переполошилась и оббегала все местные аптеки (коих насчитывалось аж целых три), и разыскала-таки одной ей известную чудодейственную мазь. Да только толку от нее, как выяснилось… Оставшиеся десять дней заезда Янка провалялась в номере на кровати, за один присест глотая притащенные из библиотеки книги. (Все до единой любовные романы, не всегда удачные — ничего другого у библиотекарши в загашниках не обнаружилось. Ну, еще вовремя попалась под руку заданная на лето "Анна Каренина". И даже фантастика была классическая, по триста раз перечитанная, вроде Роджера Желязны и Саймака.) Мама со смешной помпезностью называла их ежедневное сонное царство сиестой — когда пансионат с двенадцати до шести словно бы вымирал. Неужели все как один дружно дрыхли без задних ног?.. (Что интересно, они с матушкой за весь заезд ни разу не поссорились, лишь пару раз лениво попререкались по пустякам. Очевидно, жара не располагает к бурному проявлению эмоций.)
После ужина часам к семи выползали на море. Ослепительное южное солнце палило по-прежнему, но хоть не так рьяно, как днем, терпимей. На пляже оставались только спортивного вида приставучие пенсионеры, густо-коричневые от загара, и степенные семейные пары с детишками. (Вся интересующая Янку молодежь, видать, успевала к тому времени перебазироваться в близлежащие кафе и забегаловки.) Мама плескалась во взбаламученной сотнями ног воде, напоминая большую шумную птицу, и бодрым голосом восклицала: "Вся прелесть морского купания по вечерам!"
Солнечный ожог сошел точь-в-точь в последний день заезда, удалось под занавес пощеголять с красивым золотистым загаром (который по приезде домой уже через неделю смылся, и стоило терпеть такие лишения!..). Да что там говорить, великолепно съездили на море, мечта всей жизни!
И самое главное огорчение — не получилось никакой захватывающей дискотечной жизни, что Янка себе не раз рисовала в сладких мечтах. Здесь тебе не город, можно гулять у моря хоть до самого утра, лишь бы было с кем… Но все ее мечтания опять разбились в пух и прах: только и всего, что прогуливалась по вечерам бок о бок с довольной щебечущей мамой и той самой (на первый взгляд безобидной) новой подругой тетей Аллой. И чуть не сгорала от стыда, сталкиваясь с оживленными компаниями молодежи где-то ее возраста или постарше. Если б не Янкин полный идиотизм в день приезда, то могла бы потихоньку познакомиться на пляже (как-нибудь подальше от мамы, разумеется), авось бы и приняли в свою стаю… Ничего подобного уже давно не светило, но все равно сжигало сомнение: а вдруг бы не приняли, посчитали за малолетку?
Все девушки в облюбованной ей компании, что чаще других попадалась на глаза, были красивыми и раскованными, намного красивей нее. И загорелыми до бронзы, будто жарились на песке все лето. (Поглядывая издалека на бойких смешливых девчат, Янка однообразно вздыхала, что по сравнению с ними смотрится очень бледно.) А про парней и говорить нечего… Особенно один, высокий и блондинистый, с золотистой копной выгоревших на солнце волос и рельефными в меру мускулами — похожий по типу на Андрюшу, только загорелый дочерна, — поразил ее девичье сердце. Ни на что особенное Янка, конечно же, не рассчитывала: видела ведь без бинокля, как роятся вокруг приглянувшегося ей высокого блондина в шлепанцах плотные ряды девчонок, не протолкнешься… Не одна она такая умная.
