Позади рыцарей, облачённые в изодранные одеяния, шли Незрячие — тзинчитские колдуны, которыми и завершался отряд Зувия. То были слепые ничтожества, чьё зрение забрал Великий Изменитель, и он же проклял их ужасными искажёнными видениями мира вокруг. Применяя свои силы в бою, Незрячие обращали врагов в пугающее воплощение собственных жутких грёз. Кладя свои скрюченные руки друг другу на плечи, они образовывали цепочку, в которой слепой следовал за слепым, а все вместе они шли за шумом шагов своего хозяина.
Зувий прикрыл глаза от кровяной бури. Позади них, в глубине черноты его зрачков Многоглазый нашёл свет и рёв пламени. Прошлое принца никогда не уходило далеко от его мыслей, оно было пугающим видением смерти и разрушения, из которого складывалось спокойствие безумца. Оно было оком бури, видением из времени до того как Зувий и его отряд стали теми извращёнными созданиями, которыми они были ныне.
Воспоминание, не подлежавшее забвению, вновь всплыло на поверхность сознания Зувия, чтобы причинить боль и доставить удовольствие.
Ночь. Обнесённый стеной город Пристанище Бури охвачен пожаром. Вершины башен корчатся в неестественном голубом пламени. Люди кричат, моля о спасении, а затем о смерти. Король мёртв, да здравствует король! Придворная стража, спотыкаясь, выбегает из северных ворот, единственных, что были открыты. Остальные оказались заперты снаружи. Люди умирали за ними будто животные, бросаясь на ворота и царапая их — всех их поглощало голубое пламя. Сэра Абриэля и его людей охватил мучительный кашель — сила изменения уже нашла свой путь внутрь них.
С ними был Орфео — младший сын короля и единственный выживший член дома Зувиев. Выживший, но не более того. Он тоже испытал на себе прикосновение перемен. Облизанный ярящимся пламенем, Орфео жутко обгорел. Его лицо, голова, руки. Он не вопил от боли, но был спокоен. Красные влажные мускулы его лица не кривились. Он отдал приказ. Сэр Абриэль и покрытые сажей рыцари не могли поверить в услышанное.
— Запечатайте ворота, — сказал им принц, ковыляя прочь от могучих стен Пристанища Бури. В это невозможно было поверить, с этим нельзя было согласиться, это невозможно было понять. Но теперь Орфео Зувий стал королём, а его воля — законом. Похоронив сомнения, рыцари запечатали возвышающиеся северные ворота, заперев вопящих невинных внутри. Они надеялись, что у их сюзерена была веская причина, чтобы поступить так.
И причина у него имелась.
Поднявшись на близлежащие холмы, Зувий обернулся посмотреть, как горит его город. Город, верный Богу-Королю, чьи стены выстояли против бури и разрушительной дикости на протяжении многих поколений. Принц чувствовал жар огня на своём растрескавшемся лице. Он предположил, что это довольный Великий Изменитель омывал его теплом одобрения. То было чувство, которое его лицо не даст ему забыть.
Маллофакс кружил вокруг ревущей и искрящей бури огня, объявшей пылающий город; её сапфировое пламя достигало небес. Он спикировал вниз, прямо на плечо Зувия. Абриэль ненавидел питомца принца, но из-за зрелища горящего Пристанища Бури, он едва ли обращал внимание на чешуйчато-пернатую птицу. Если бы он узнал, что это создание виновно в падении города, то немедля бы рассёк его прямо в воздухе одним взмахом полуторного меча. Именно Маллофакс однажды перелетел через стену, и, присев на балкон принца, рассказал Орфео Зувию о немыслимым ужасах, обучил принца тайнам волшебства, искусству манипуляций и силе перемен. Это он, будучи посланником Тзинча, наставил Зувия обратить брата против брата, сына против отца и народ против своего короля, закончив всё бунтом, предательством, бесчинством и пламенем.
Сэр Абриэль и придворная стража собрались вокруг своего юного короля. Впрочем, он не был их королём. Он не был ничьим королём. Он навеки остался Принцем Пепелища — наследником угасающего праха разрушенного королевства.
Зувий смотрел, как падают башни дворца. Он увидел, как обрушилась его собственная, словно могучее дерево, объятое пламенем. Навершие башни грохнулось на городские стены прямо перед принцем, выбивая из укрепления камни и кирпичи. Зувий даже не пошевелился, а яркие голубые огни, полыхающие в городе, подсветили возникший в стене знак.
— Что это? — требовательно спросил Принц Пепелища. Маллофакс дёрнул головой и обратил стеклянистый глаз на повреждённую стену. Птица заклёкотала. Сквозь леденящие душу звуки Зувий разобрал мрачные слова духа-помощника.
— То — метка Вечноизбранного, — сказал ему Маллофакс. — Приглашение.
— Куда?
— Возвышенный Великий Устроитель зовёт, — прокаркала птица. — Архитектор создал тебя, но Архаон тебя сломает. Ты будешь выкован заново, Зувий, как я тебя и учил. Прислушайся к крикам. Приглядись к огню. Расскажи мне, что видишь.
Зувий наблюдал, как голубое пламя сверкает через повреждённую стену, достигая стенных зубцов. В мерцании небесно-голубого великолепия, Принц Пепелища увидел, как проявляются очертания некого отдалённого места.
— Я вижу бурю внутри бури, — сказал он Маллофаксу, прищуриваясь на яркий огонь.
— И?
— Из неё поднимается нечто земляное, отёсанное бурей, — продолжил Зувий. — Плосковерхий холм в виде большой наковальни, с тропой, ведущей к нему.
— Кованая Тропа, — сказал ему Маллофакс. — Твоё мужество будет испытано там, ибо Вечноизбранный отбирает лишь самых лучших воинов для своего внутреннего круга смерти и ужаса.
Зувий кивнул ему.
— Ты знаешь это место?
— Конечно, — ответила птица. — Бури, о которых ты говоришь, ярятся в отдалённой глуши под названием Разорённая Равнина.
Принц Пепелища тряхнул плечом, заставив духа-помощника вновь взлететь.
— Тогда веди, — сказал Зувий. — Было бы неразумно заставлять Вечноизбранного ждать.
Разорённая Равнина соответствовала своему названию. Орфео поочерёдно переставлял ноги, прокладывая путь сквозь багровую дымку. Вокруг не было ничего, кроме вихря нескончаемых ветров и крови тех, кого забрала буря. Волосы и одеяние принца путались и трепались на ветру, а оперение Маллофакса постоянно взъерошивалось. Однако наиболее жалко выглядели искривлённые создания — сэр Абриэль и те, кто остались от Ведьмачьей Стражи и колдунов Незрячих, которые шли следом.
У них были причины чувствовать себя жалкими. Они брели сквозь кровяную бурю на протяжении недель. Их плащи и одежды были изорваны, броня расцарапана и помята. Ведомые лишь глазом-бусинкой птицы-Маллофакса и движениями его клюва, указывающими направление, Зувий и его отряд шли под порывами ветра. Бури, что терзали Разорённую Равнину, дополнялись ураганными вихрями. В одних местах тзинчитов окатывало льющейся с багрового неба загустелой кровью, в других ветра и ненастья обращали кровь в разбавленную жижу. Смерчи выхватывали визжащих колдунов Незрячих, утягивая их в забвение, в то время как на каменистой местности неожиданный порыв ветра поднимал гальку и камни с земли, а затем швырял в Ведьмачью Стражу, словно картечь из пушки.
