Я прошел сквозь холл и коридор, приложил ладонь к сканеру. В кабинете все оставалось на своих местах. Я сел за стол и быстро сложил брошенные ранее документы в папку.
— Позвольте войти, князь? — послышался от двери голос Феникса.
Я поднял взгляд. Круглов и Настя уже стояли у порога. Девушка заметно нервничала, переминаясь с ноги на ногу. Да что с ней не так? Откуда такое волнение?
— Подпишите договор о приеме, — я протянул им планшет. А следом, достал из ящика стола чашу и нож.
— Ну и некоторые формальности.
Виктор вошел в комнату. И мне показалось, что объекты на стенде сдвинулись. А дверцы шкафов выгнулись. Круглов вздрогнул и выронил монету из ладони.
— Что за… — удивленно произнес он, глядя на металлический диск. — Никогда не падала.
Начальник охраны подхватил монету с пола и подошел к столу. Цепко пробежал глазами по строкам контракта. Дополнительное соглашение о секретности он воспринял спокойно.
— Меня все устраивает, — флегматично сообщил парень и приложил палец к месту подписи.
Легко взял нож и полоснул по ладони. В чашу, дно которой уже успело нагреться, упали красные капли:
— Сталью и кровью клянусь хранить верность Семье Карамазовых и действовать в первую очередь в интересах семьи. Клянусь хранить все тайны семьи и да покарает меня Спаситель, если я нарушу клятву, — буднично произнес он.
Поднес руку к губам и слизнул кровь. Затем подтолкнул робеющую Настю к планшету.
— Теперь твоя очередь, детка.
Она немного запиналась, но повторила слова правильно, словно накануне заучивала их наизусть. Нож в ее пальцах задрожал, и Виктор положил на плечо девушки свою ладонь в успокаивающем жесте.
— Все хорошо, — тихо сказал он и кровь Насти выступила под лезвием.
После этого Белова робко улыбнулась. Я заметил, что она бледна, словно потеряла много сил.
— Формальности соблюдены, — сказал я удовлетворенно. — Виктор, мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
Феникс невозмутимо кивнул и покосился на Настю. Девушка поняла намек и вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Виктор же без приглашения развалился в кресле, откинулся на спинку, посмотрел на меня, ожидая вопросов.
— Монета, — протянул я, глядя на зажатый в ладони кругляшок. — Она…
— Что с ней не так? — Виктор заметно напрягся.
— Почему ты всегда ее подбрасываешь? — осторожно уточнил я, начиная понимать, что предмет не так прост.
— Потому что она всегда говорит правду, — спокойно ответил Круглов, но в его глазах полыхнула тьма. — За годы никогда меня не подводила. Я привык ей доверять.
— Это как? — насторожился я.
— Задаешь простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет». Бросаешь монету и смотришь, какая сторона выпала.
— То есть она… один из объектов, — пробормотал я.
Виктор удивленно поднял бровь:
— Ты о чем?
— Где ты ее взял? — не стал пояснять я.
— Помнишь задание в Африке? Когда группа, нанятая каким-то местным князьком, ушла на ликвидацию, а вернулся только я?
Я кивнул. Это была операция, после которой половина казармы освободилась от гусар. Домой отправились конверты с личными делами и приписками «погиб, выполняя долг перед Императором и Союзом».
— То самое задание было на устранение какого-то Оракула. Прирожденного, который объявил себя местным пророком и создал крупную секту. Он около полугода творил всякую дичь. Мы должны были его убить. Но тварь, которая жила в доме пророка, была уже не человеком, — парень скривился, словно воспоминания его покоробили. — А монета показалась мне интересным трофеем. Вот я и забрал ее с мертвеца.
Значит, Виктор — один из хранителей. Я похолодел, рассматривая приятеля. Он выглядел так же, как и всегда. И был собой. Именно таким я знал Феникса с самого начала нашего знакомства. Наглый, бесстрашный, циничный, заменивший юмор сарказмом, но при этом он был тем, кому я без сомнений доверял спину. Да, я видел его Мясником, знал его пьяным балагуром, забрасывающим в мусорный контейнер болельщика чужой футбольной команды. Я видел, как он убивал, не моргнув глазом и помнил, как в одной из драк парень выдернул из-под ног толпы испуганную крысу. А потом кормил мерзкого грызуна остатками пайка, уверяя, что у того стресс и именно по этой причине гаденыш кусается.
Виктор не был обезумевшим хранителем и мне для понимания этого факта не требовалась консультация психиатра.
— Сколько лет она с тобой… — я подсчитал в уме.
— Уже года четыре.
Но почему объект еще не подчинил его? Я решил, что выясню все позже, а пока стоит заняться делами насущными.
— Она всегда говорит правду?
— Всегда, — спокойно подтвердил Виктор.
— Значит…
Круглов покрутил вещицу в пальцах и легко подбросил ее. Посмотрел на выпавшую сторону и уверенно объявил:
— Оболенский вернулся на болота.
Затем кинул объект вверх вновь и добавил:
— Он не в том месте, где мы его поймали в первый раз.
— Где-то рядом? — я подался вперед, не сомневаясь в правоте старого друга.
— Да, — ответил хранитель, сверившись с монетой.
— Значит, нам нужно будет вернуться, — заключил я. — Калинин потребовал устранения Оболенского, как человека, который представляет опасность для государства.
— Такова наша работа, — согласился Виктор. И тут же поправился:
— Ваша работа, князь. Кстати, ты же сам знал, что Оболенский вернулся на болота. Просто хотел уточнить?
— Это тебе монета подсказала? — насторожился я.
— Здравый смысл, — отмахнулся он. — Я не постоянно сверяюсь с этой вещицей, — продолжил Феникс задумчиво, рассматривая решку монеты. — Просто привык подтверждать то, о чем догадываюсь или подозреваю.
— Ясно, — коротко отозвался я.
В голове всплыли обрывочные видения о болотах. Значит, объект сам притягивает меня. И делает это образом зеленой дамы, которая во втором видении подозрительно напомнила мне знакомую девушку.
— Тогда…
— Завтра все оформим, — спокойно ответил Виктор. — Драться ночью на болотах — сомнительная затея. Тем более, вряд ли Оболенский сбежит из своей новой вотчины. Он уверен, что мы не будем искать его там.
В последнем я несколько сомневался, но спорить стал. Ночью и впрямь соваться в место, кишащее мутантами, не стоит.
Виктор поднялся с кресла и потянулся.
— Не жалею, что согласился с тобой работать. Скучно не будет.
— Ну, это точно, — кивнул я и зачем-то спросил. — Ответь мне как друг.
— Странное завершение беседы, — хмыкнул Виктор и сунул монету в карман.
— Ты ощущаешь себя иначе, с того момента, как эта вещица попала в твои руки?
— Иначе?
— Странные желания, несвойственные тебе поступки или…
— Что за безумные вопросы? — парень нахмурился.
— Посмотри сюда, — я указал на стенд с объектами. — Эти безделицы — родственники твоей монеты.
Феникс подошел ближе к стеклу и с любопытством принялся рассматривать экспонаты.
— Серьезно? — хмыкнул он. — А я уж подумал, что твой дед решил пойти по пути Плюшкина и стал тащить в дом всякую гадость. Еще вспомнил, что в том особняке, где мы встретили папу Легбэ, тоже всякого мусора хватало.
— Думаю, там были подношения от его новых адептов. Они несли ему все, что считали хоть сколько-нибудь ценным. Но это — совсем иные вещи.
Я подумал, стоит ли посвящать Виктора во все подробности, а потом решил, что если уж не ему, то никому не смогу рассказать и стану походить на своего безумного деда.
— Эти вещи считаются проклятыми. Они порабощают собственного хозяина и делают его одержимым.
На моем последнем слове Виктор, как-то странно, скривился, словно едва сдержал смех. Потом повернулся ко мне и широко улыбнулся:
— И ты сейчас думаешь, достаточно ли я двинутый для проклятого или это мое обычное состояние?
Я кивнул, не зная, как ответить.
— Дружище, спешу тебя огорчить. Я всегда был поехавшим и таковым и останусь. А стал я собой задолго до находки монеты. Она тут точно ни при чем.
