— Хорошенькая перспектива, — буркнул Алексеев, от таких разговоров ему всегда было не по себе.
— Ага, даже если бы на его месте был бы предатель, то он бы лучше командовал войсками, потому что должен показывать профессионализм, что бы раньше срока с должности не сняли. А Николай Александрович его на войне с германцами назначил фронтов командовать, сказав, что он честный — о результатах той войны я тебе говорил, и к ним Куропаткин тоже руку свою приложил. Как раз тот случай, когда простота хуже воровства!
Алексеев выдал матерную руладу со знаменитым «загибом Петра Великого» — на русском флоте всегда и во все времена умели изощренно ругаться. Маты у нижних чинов порой полностью заменяли слова цензурного лексикона, и что характерно — все хорошо понимали такую речь, и она была намного действенней в боевой ситуации.
— Уговори его, доводы разные примени, что ли, приласкай, но недави как Штакельберга — плохо выйдет…
— Не учи ученого, — усмехнулся Алексеев, и уставился тяжелым взглядом на Фока — тот чуть не поежился от такого давления, но выдержал — сам характером был не сладок. Видимо, адмирал в этом подтвердил сложившееся о том мнение еще раз, потому что тон наместника заметно смягчился. Так с генералом он всегда говорил, подчеркнуто дружески, будто засыпав пропасть, что разделяла их служебное положение.
— Мне самому Алексей Николаевич нужен, но только как помощник и начальник штаба, он человек невероятной трудоспособности, в чем они с контр-адмиралом Витгефтом схожи. Вильгельм Карлович тоже упрям, и любит с бумажками возиться. Ох, как похожи они в этом, как и в том, что обоих категорически нельзя ставить командующими — погубят любое дело! И потому неудачники, хотя в храбрости им не откажешь!
— Храбрость для солдата нужна, а ум и твердость она не заменит, — ухмыльнулся Фок. — Для генерала и адмирала совсем иное потребно, головой, в первую очередь, думать надобно!
— Как и офицерам…
— Постой, Евгений Иванович, я только сейчас подумал. Война затянется, потери на ней неизбежны, и знающие офицеры, особенно субалтерны в ротах будут крайне востребованы. Вот только где их взять прикажите, ведь ни военного училища, ни школ прапорщиков у тебя под рукою нет, и учредить ты их не можешь, даже как наместник.
— Не имею права, — мотнул головой наместник и отпил чая. — Чтобы чин прапорщика получить, нужно быть вольноопределяющимся с высшим или средним образованием, заслуженным фельдфебелям и унтер-офицерам с определенным образовательным цензом. И соответствующий экзамен на сей чин сдавать. Или этой же категории в боях отличится, тогда я в прапорщики произвести могу, но обязателен Высочайший указ, однако то будет формальностью — пока в чинах государь-император не отказывал ни разу, хотя с орденами частенько. А школу прапорщиков, а о военном училище и речи быть не может даже в бреду, мне никто не разрешит открыть — не в моей прерогативе на такое замахиваться.
— А пулеметную школу открыть для подготовки унтер-офицеров и нижних чинов, или стрелковую с инженерной учебной командой, а также курсы для артиллеристов?!
— Так для того приказа Стесселя на то хватит — он с правами командира отдельного корпуса, что к командующему армией приравнивается. Да и ты сам при дивизиях имеешь право учебные команды формировать, и в чин до фельдфебеля произвести можешь. Так что открывай все необходимое, пусть обучают, так как ты того потребуешь — всего дел и останется, что проконтролировать и подпись на приказах поставить.
— Вот и чудненько — дополнительные команды создадим и отберем в них всех рекрутов с образовательным цензом. Обучим пулеметчиков, они в первую очередь потребны, и всех остальных, и произведем в старшие унтер-офицеры — вольноопределяющихся в первую очередь. А еще всех тех, кто статские чины уже имеет, всякие коллежские секретари и регистраторы, да титулярные советники, под призыв попавшие.
Фок вздохнул с деланным сожалением, и пояснил с веселой искоркой, заплясавшей в его глазах:
— В нижних чинах им тяжко придется, пусть и с цветным кантиком вдоль погона — а экзамен на чин прапорщика только после года службы выдерживать надобно. А так все хорошо выйдет — послужат два месяца в строю, отберем самых толковых и представим в зауряд-прапорщики. Права у них почти офицерские, как и погоны на плечах. На последних просто нашивка прежнего звания вверху со звездочкой. Таких зауряд-прапорщиков ведь на место выбывших субалтернов в ротах нужно ставить в первую очередь — они дело хорошо знают. А в этом случае и экзаменов не надобно, если в боях первый офицерский чин заслужат.
— Хм, а ведь верно, извилист сей путь, но позволяет обходить писанные регламенты, — рассмеялся Алексеев. — Вижу, кто-то тебе из знающих идею эту подал. Так что бери его в свой штаб немедленно…
— Не могу, он уже у Стесселя в областном управлении, — пожал плечами Фок, и негромко добавил:
— Произвести в зауряд-прапорщики только ты можешь, но надо людей обучить и все бумаги правильно оформить. Никуда не деться от регламентов российской бюрократии, но обойти их все же можно!
Глава 42
— Вот смотрите, что получается. Допустим ваша дивизия на марше, Александр Алексеевич. Боевой порядок таков — впереди 1-я бригада с артиллерийским дивизионом. За ней 2-я бригада со своими приданными орудиями, позади обоз под охраной одного из батальонов, выдернутого из стрелкового полка. Так ведь?
— Впереди полков охотничьи команды, — добавил генерал-майор Генгросс, начальник 1-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии.
— Да, конечно — головная застава и боковое охранение, все как полагается — по полуроте, каковой охотничья команда и является. И вот идет марш — впереди противник — начинаем развертывание дивизии. Первая бригада своими двумя полками идет влево, вторая поспешает за ней, и, дойдя до поля сражения, развертывается с правого фланга. Позади каждой артиллерия и частные поддержки до одного-двух батальонов. А вот задача — пока левофланговая бригада разворачивается, а вторая бригада еще только поспешает на марше, противник наносит сильный удар по открытому флангу справа. Может он вклиниться между двумя вашими бригадами и разорвать вашу дивизию на две части?
— Конечно, но потому развертывание происходит заблаговременно до подхода к полю боя, чтобы не попасть под такой удар. А дальше начинается наступление с расстояния три-четыре версты…
— Великолепно, не напомните мне — с какой дальности наши новые скорострельные пушки могут засыпать шрапнелью густые колонны пехоты? И учтите, если вы развернете бригады заблаговременно, то перед вами будет отнюдь не поле, а кустарники, леса с перелесками и оврагами — думаю, ваши наступающие полки встретят такую диспозицию с нескрываемым восторгом. А господа офицеры посвятят вам лично и бригадным генералам массу «теплых» слов. Жаль, что покойники с того света не отпишут, — у Фока в который раз прорвалось в голосе ехидство. Лицо Генгросса в ответ покрылось багровым румянцем — все же не полковник, а генерал-майор, и не привык терпеть подобные выпады. Но приходилось себя сдерживать — его дивизия вошла под командование Фока.
— Если бригаду развертывать сразу на всю ширину поля боя — то есть полк влево и полк вправо, то сие действо можно провести быстро. Вот только подходящая сзади вторая бригада становится в затылок первой и попадает под убийственный огонь артиллерии, не успев окопаться. А если ее вливать в первую линию, то полки неизбежно перемешаются, и каждый из начальников бригад попадется в интересное положение жениха, получившего чужую невесту. Думаю, в такой ситуации брачная ночь для него станет необыкновенной, и оставит массу впечатлений, отнюдь не самых приятных.
Фок невесело рассмеялся, улыбнулся и Генгросс этой незатейливой шутке, и Александр Викторович заговорил вполне серьезно:
— Бригадная организация не нужна — наличие промежуточной инстанции в лице двух генералов только затрудняет управление, замедляется передача приказов, которые лучше спускать напрямую — от командующего дивизии сразу до командира полка. И состав дивизии уменьшить на один полк. И развертывание станет проще — влево полк, вправо полк, третий сзади резервом. И батальоны в полку также — влево, вправо и резерв. Не половина в резерве, как сейчас, а всего треть — и это имеет свои преимущества.
