В её словах и глазах было столько веры, что он больше не нашёл ничего внутри у себя, чтобы возразить.
— А тебе есть, что сказать, Колосс?
— Я погибну.
— И я тоже. Разве тебе страшно умереть за Госпожу?
— Нет.
— А если я умру за Неё… Она простит меня?
Колосс не ответил. Кальдур вздохнул, поднялся и кивнул. Розари поднялась следом.
— Ещё увидимся.
Она подарила свою последнюю улыбку Аниже, на секунду стала простой и открытой девчонкой из такой же деревни, которая никогда не видела забот.
Сформировала доспех, подошла к нему, стиснула его ладони, так что металл запротестовал, впилась ему в глаза.
И во вспышке чёрно-фиолетового пламени они исчезли.
Виденье 24. Мёртвые внутри
— Живой?
Крик Розари потонул в сплошном гуле ветра. Кальдур открыл глаза, закрыл и снова открыл. Подумал, что ослеп — перед глазами была почти сплошная белая пелена. Что-то царапнуло по его шлему, и он смог разглядеть мутное пятно Розари в сплошной стене метели.
— Вставай, мать твою! Тяжёлый как чёрт. Вставай же, пока не замело тебя! Я не собираюсь искать тебя и выкапывать!
Он схватился за её протянутую руку и попробовал встать. Сразу и не понял, что удалось — он был по пояс в снегу, ещё немного и можно было б в нём плавать. Потоки метели меняли направление, смешивались, сталкивались друг с другом, и ничего кроме них и не было. Только едва уловимый привкус голубого верху — всего лишь знак того, что всё ещё стоял день. И никаких следов солнца.
— Это не то место! — крикнула Розари.
В её крике, спокойном и сосредоточенном, он прочитал отчаянье. Ядро его доспеха в спине остывало и становилось всё холоднее, куда холоднее, чем температура его тела — это означало, что доспех потратил слишком много сил и едва ли может удерживать форму, не говоря уже о прыжке назад. Они в ловушке, неизвестно где и без всякой надежды выбраться.
Его раны ещё болели, их тянуло, он чувствовал, что они уже сейчас чувствуют потусторонних холод, царивший в этом краю. Он обернулся вокруг своей оси, пытаясь разглядеть хоть что-то, и на мгновение ему показалось, что в белёсой дымке исчезла и Розари, и он остался совсем один. Он закричал.
Рука Розари стиснула его пальцы.
— Я всё ещё чувствую. Что-то тянет меня вперёд.
Её мысли, как и дыхание, успокаивались. Мягко выталкивали из головы отчаянье и приступ паники. От её беззвучного голоса, который звучал прямо в голове и не глушился метелью, ему стало чуть спокойнее. Он и сам задышал ровнее, стараясь не обращать внимания на треск корки льда, которые покрывал его доспех и чувство холода, которое только начало проникать сквозь металл. Этот треск был даже приятным ему, потому что он перестал слышать куда более пугающий его звук — как металл креста внутри него расходиться на части от перенесённого напряжения.
— Мы сможем, Кальдур. Мы сможем.
Она повела его. Уверенно дёрнула в сторону бесконечной белой пустоты, и он пошёл за ней.
— Да, Розари. Верь.
Он мог и не говорить этого. Она верила.
***
Снег был мягким и воздушным, словно пух, которые давали некоторые деревья и цветы.
Он даже казался чем-то нереальным и магическим, так сильно отличался от привычного Кальдуру снега зимнего, плотного, липкого и тяжёлого. Порывы ветра не стихали не на секунду, ветер бился вокруг них, постоянно менял направление, закручивался спиралью и сталкивался сам с собой. Это наталкивало на мысли, что они находятся в каком-то ущелье или горах, но плотный наст под ногами был ровным как гладкое стекло, сковывающее озёра на зиму. Под слоем почти невесомого снега, который разбегался в сторону от его копыт, рельеф никак не менялся, не пытался уйти в низину или завлечь их вверх, и от этого складывалось впечатление, что они вообще никуда не идут, точаться на месте.
Идти было тяжёло. Снег, пускай и лёгкий, всё равно сопротивлялся его телу и замедлял. Сначала внутри доспеха ему стало жарко, но очень скоро, он начал дрожать. Очень быстро его прошиб пот, и так же быстро влага на его коже начала замерзать. Его зубы клацали друг о друга нещадно, пальцы подрагивали на пальцах Розари. Она чувствовала тоже самое.
***
Она выбилась из сил и упала в снег.
И этот раз был последним. Она пыталась встать, как десятки раз до этого, но её уставшее тело уже не слушались.
— Больше не могу, — прошептала она. — Оставь меня здесь.
— Никто никого здесь не оставит, дурочка.
— Мне нужно… просто немного поспать… — и голова её закатилась назад и мягко упёрлась в снег, словно ещё сопротивляясь, она выгнулась и откинула руку за голову, указывая направление, куда нужно идти. И замерла.
— Если ты уснешь... то можешь не проснуться... — сказал он слишком поздно.
Тогда он взял её на руки и пошёл дальше.
Снег боролся с ним, пытался лишить его сил, изжить из этой белой пустыни, он не чувствовал ног и спину, не мог нормально держать равновесие, лишь тяжёло дышал, боролся и шёл вперёд. Очень хотелось пить. Так, что он готов был снять забрало и набить рот снегом. Он почти обезумел в один момент от жажды, упал на колени, уронив Розари, протянул свои руки к белому песку и вдруг замер.
На секунду, всего на секунду, он почувствовал на себе строгий взгляд и увидел среди сплошной стены метели Хизран, с мертвенно-бледными губами, остекленевшими глазами, перепачканную кровью. Он увидел, что снег, который он держит в руках, красный от крови. От её крови.
Он позволил ветру забрать с его ладоней живительную влагу, встал, поднял Розари, и пошёл дальше, молясь, чтобы метель скорее поглотила его виденье и память. И его самого. Чтобы он больше не мучился.
***
Что-то в нём сломалось, и он перестал чувствовать чтобы ты ни было.
Ушла тревога о том, что он вот-вот упадёт и уже не сможет встать. Ушли мысли о том, что он идиот, который так хотел жить и который при первой же возможности рванул в противоположную от своих желаний сторону. Ушла усталость и ушла боль, его тело вяло двигалось где-то далеко и он едва чувствовал связь с ним.
Просто шёл вперёд, словно заведённые часы. Он уже знал, что идёт очень долго, больше, чем один день. А прожилки голубого неба, едва видимые в метели всё не сменялись на тёмные, и это значило только одно. Ещё есть надежда. Они в том самом месте.
Прошло ещё много времени. Кальдур перестал идти и просто стоял, словно статуя, ожидая пока пустыня поглотить его или случится что-то ещё. Розари дёрнулась в его объятиях и потребовала поставить её на землю. Он сбился с курса, пока она дремала, накружил несколько кругов, потерял всё, за что можно было уцепиться. Но всё ещё жил. Она дёрнула его за руку, снова стиснула его пальцы и повела вперёд.
Поделился с ней мыслью о своём открытии, не смог сформировать слова, только поток образов и вялых эмоций. Она так же уже была мертва внутри и не ощутила ни радости, ни облегчения, ни прилива надежды. Колосс не отвечал ему, стоны внутри закончились, немного нагрелся, металл ядра снова приблизился к температуре тела и перестал ощущаться. Именно он позволял Кальдуру жить дальше, и оба они платили страшную цену за каждый час, проведённый в бесконечном ледяном аду.
Медленно их силы восстановиться и будут готовы прыгнуть назад. Только нужно будет донести до Розари эту мысль.
***
Он вывалился из стены белоснежного тумана, упал, вскрикнул и закрылся руками от неожиданности. Розари лежала рядом и смеялась натужным и хриплым смехом. Над ними было безмятежное голубое небо без единого облачка. Кальдур поискал глазами солнце, но нашёл его только у самого горизонта. За спиной у него клубилась сплошная стена метели, но не могла проникнуть сквозь стену невидимого барьера. Сразу за ним снег покрывал бесконечное поле льда тонким слоем, и на нём можно было легко стоять и двигаться.
— Дошли же… дошли…— шептала Розари, разгребая руками и ногами снег в стороны и рисуя странную фигуру с крыльями.
