Вот именно это почему-то разозлило окончательно!
Но все только начиналось…
Шаг, при котором стало ясно, что на магианне три прозрачные юбки, отчего ноги смутно, но просматривались, и госпожа Анарайн сладко пропела:
— Телль, дорогая, как ты себя чувствуешь? Мы так волновались о тебе, Телленька.
Сейчас кого-то стошнит.
Меня.
— Ах, дорогая, — белая неспешно приближалась, окутывая всю спальню мэра облаком сладких, приторных, жутко стойких духов, — что это за столь нетипичное для черных стремление рисковать своей жизнью ради спасения совершенно посторонней тебе ведьмы? Чем ты только думала, маленькая?
У меня задергался глаз… основательно.
А самое отвратительное — мэр подскочил со стула, пододвинул его белой и произнес:
— Прошу вас, госпожа Анарайн.
— Ах, вы так любезны, — пропела магианна.
Уже тошнит!
Настолько тошнит, что в голове потемнело!
— Все, с меня хватит! — прорычала взбешенная черная ведьма. — Слушай ты, белая!..
— Да-да, маленькая? — Магианна подалась ко мне, глядя как на самого любимого больного и от того дико капризного ребенка. — Ты чего-нибудь хочешь, Теллечка? Ты только скажи, я все-все тебе принесу.
В глазах искренность и сочувствие, в каждом жесте забота, на лице даже не маска, я бы притворство поняла, но нет, обо мне правда беспокоились!
И второй глаз задергался тоже!
— Элим, не наседай, ты же знаешь, что черные подобного не приемлют, — осадил сестру маг.
А эта белая, которая хуже любой черной, сладко так:
— Но, дорогой, Теллечка ведь не совсем черная, ты же знаешь, и вообще я не понимаю этого «белая»-«черная» среди родственников. А мы ведь уже почти семья.
Молча вскинула руку, щелкнула пальцами.
Несколько искр сорвавшись с кончиков ногтей, метнулись к мантии и вмиг приволокли ее ко мне. Так же молча, не вставая с постели, оделась. Потом решительно встала.
— Госпожа ведьма, еще три… — начал было Вегард.
Умолк под моим очень недобрым взглядом.
С кровати я сошла как с пьедестала, поискала туфли взглядом, обнаружила, придерживая край тяжелой мантии, обулась, после чего, совершенно игнорируя и мэра, и белую магианну, вплотную подошла к мэтру Октариону. Остановилась, запрокинув голову и с ненавистью глядя в его голубые глаза.
— Зачем ты так? — тихо спросил напряженный Арвейн.
И хватает же совести у некоторых!
Пристально глядя на беломагическую рожу, тихо, но отчетливо произнесла:
— Слушай внимательно, белый, я повторять дважды не буду — не становись на моем пути.
Голубые глаза мага медленно сузились, лицо окаменело, оно и неудивительно, редко кому черная ведьма бросает клятву ненависти. У нас все просто — мы не угрожаем, мы говорим: «Не становись на моем пути». И этого достаточно, чтобы враг понял — игр не будет, уступок не будет, будет схватка не на жизнь, а на смерть.
— Телль!.. — испуганно вскрикнула белая магиня.
Надо же, все поняла, значит, не безнадежна.
Впрочем, какая мне разница, поняла или нет, мой враг не она.
— Надо же, — продолжая пристально смотреть в мои глаза, произнес мэтр Октарион, — ты еще более наивна и благородна, чем я думал, Телль.
Молча вскинула бровь.
— Не понимаешь? — усмехнулся белый.
Не отреагировала.
Маг растянул губы в улыбке, хмыкнул, затем, чуть наклонившись, выдохнул мне в лицо:
— Мы больше не будем играть по твоим нелепым правилам, ведьмочка.
Промолчала, чувствуя, как внутри загорается ярость.
— В этом больше нет смысла, — продолжил Арвейн и добавил, указав взглядом на карман с письмом от родителей, — раз уж ты все знаешь.
Над площадью прогремел гром.
Вспыхнув зеленью, в фонтан ударила молния.
— Ты родишь мне много, очень много дочерей, Аэтелль. — Маг пристально смотрел в мои злющие глаза. — Белых.
Все карты на стол, значит.
Черная ведьма прищурилась, затем медленно растянула губы в улыбке и с нескрываемым коварством ответила:
— Дочь у меня непременно будет, здесь ведь сто-о-о-оль обширный выбор белых магов…
Арвейн выпрямился.
Взгляд его похолодел, лицо окаменело, и хриплым голосом маг произнес:
— И не мечтай, Телль!
Плавно обошла белого. Даже колдовать не стала, незачем.
И настроение значительно улучшилось, едва в покинутой мною спальне раздался голос мэра:
— Полагаю, теперь вы не рискнете утверждать, что госпожа Герминштейн согласна вступить с вами в брачный союз, мэтр Октарион.
И все было бы просто замечательно, если бы не белая магиня!
— Ах, господин Вегард, — защебетала она, — от ненависти до любви — сценарий развития всех отношений между черной ведьмой и белым магом, а я, поверьте, знаю не одну такую пару.
Все, Элим, это война!
С этими мыслями черная ведьма покинула мэрию, планируя испортить вечер… откровенно говоря, практически всем! Нет, ну всем, кроме жителей Бриджуотера, они-то ни в чем не виноваты и даже не особо бесят в последнее время.
И потому, увидев толпу ожидающих и незамужних перед лавкой, я широко им улыбнулась, молча прошла, поднялась на три ступеньки, развернулась к затаившим дыхание и…
И решила не скрывать правду от народа.
— Уважаемые девы Бриджуотера и… — тут я заметила телеса госпожи Торникай, — и их еще более уважаемые матери.
Мне внимали очень внимательно.
— Там, — я указала на мэрию, — находится полуголая и очень на все готовая белая магиня, видели ее?
Девы, дамы и девицы уныло кивнули.
То есть видели и с чем придется конкурировать, они в курсе.
— Красивая, да? — мрачно спросила я.
Кивнули еще более уныло.
И тут девица Уннис, бледная, тоненькая как былинка, очень набожная и церковь ежедневно посещающая, огорошила всех кровожадным:
— А давайте ее убьем!
Предложение неожиданно нашло отклик во всех сердцах, кроме черноведьминского. В смысле все с надеждой посмотрели на меня, но я-то была против.
— Не, — ответила уверенно, — кровью испачкаетесь, настроение испортится, и весь бал кикиморе под хвост пойдет.
Пригорюнились окончательно.
И вот тогда я выложила свой козырь:
— Врага нужно бить его же оружием, уважаемые. Стоим здесь, ждем, а я гарантирую — каждая будет гораздо привлекательнее магианны Анарайн, слово черной ведьмы.
Присутствующие затаили дыхание. А я, мстительно глядя на мэрию, очень недобро протянула:
— Я вам устрою… рожи беломагические.
И развернувшись, вошла в лавку.
* * *
Меня встретили встревоженный Дохрай, еще более встревоженный Гардэм и шесть камышовых котов, которые уже между собой передрались и выбрали вожака — здоровый мускулистый котяра зашипел на меня первым, а остальные просто дружно поддержали. Идиллия!
