Входящий в образ Джош уже разоблачил себя как американец, спросив у бармена пива. Остановился на «Пимз Кап» и высосал баночку с разочарованным недоумением. Во всем остальном они с Поппи вписались в окружающую среду с искусством, которому Квентин мог только завидовать. Светские люди не переставали его изумлять: как только их мозги умудряются естественно и без усилий озвучивать всю эту дребедень? Сам Квентин, так и не научившись этому, чувствовал себя лицом подозрительным, одиноким американским самцом в незнакомом английском социуме. Он прибивался к группкам беседующих и вежливо кивал людям, которые вообще-то говорили не с ним.
Джулия, прислонившаяся к стене, выглядела прямо-таки декоративно загадочной. Только один мужчина, высокий оксбриджский тип с полуотросшей бородкой, рискнул подойти к ней, был отшит в столь же загадочных выражениях и поспешил утешиться сэндвичем с огурцом. Полчаса спустя Квентин решил, что пора продвигаться к лестнице — не к парадной в стиле Тары, а задней, служебной. Поочередно перехватывая взгляды всех остальных, он кивал головой в ту сторону. Всем четверым внезапно приспичило в туалет? Надо было дурь захватить, она послужила бы лучшим прикрытием.
Лестница тугим витком вывела их на тихий второй этаж, в полутемный лабиринт белых стен и паркета. Шум вечеринки доносился сюда, как отдаленный прибой. Какие-то дети с несколько истерическим смехом носились по коридорам, вбегали в комнаты и плюхались на кровати. Они подружились сразу, как всегда бывает на взрослых сборищах, и теперь играли в игру, правил которой никто не знал.
«Мир в футляре часов» — не справочник «сделай сам»: о местонахождении знаменитого артефакта оставалось только догадываться. «В заднем коридоре верхнего этажа» — вот и все детали, которыми их снабдил Пловер. Возможно, лучше было бы разделиться, но в кино это никогда ни к чему хорошему не приводит. Квентин опасался, что все уйдут в Филлори без него, и он один застрянет в реальности, как последняя не поместившаяся в банку сардинка в игре.
Верхние этажи, по всей видимости, не реставрировались. Паркет с облезшим лаком оставили в первозданном виде, из-под старых обоев на стенах проглядывали еще более старые. В комнатах с низкими потолками стояла под чехлами поломанная разномастная мебель. Чем тише делалось, тем реальнее становилось Филлори. Оно таилось везде: в темных углах, под кроватями, за обоями, по краям периферийного зрения. Минут через десять они могут вернуться на борт «Мунтжака».
Это то самое место, где играли маленькие Четуины, откуда исчез Мартин, где началось все это страшное фэнтези. И в заднем коридоре — точно как в книге, как было предсказано — обнаружились старинные, громадного размера часы.
Главный медный циферблат, как светило, окружали четыре мелких: с месяцами, фазами луны, знаками зодиака и бог знает чем еще. Все это было вставлено в темное дерево без всякой резьбы. Чертовски сложное сооружение, суперкомпьютер восемнадцатого столетия. В книге сказано, что эти часы сделаны из филлорийского закатного дерева, которое каждый вечер сбрасывает ярко-оранжевую листву, а утром, после краткой ночной зимы, покрывается свежей зеленью.
Они вчетвером, собравшись вокруг, словно разыгрывали одну из книг о Филлори — или, вернее, создавали новую, еще не написанную. Маятник висел неподвижно. Интересно, можно его запустить или часы сломались, когда через них прошли дети? Квентин ничего не чувствовал, но чары должны работать, он их заставит. Он вернется в Филлори, даже если придется лазить во все чертовы шкафы и шкафчики этого дома.
В этот футляр, кстати, не больно-то влезешь — разве что выдохнуть и протиснуться боком. Не так он представлял свое триумфальное возвращение, но пусть его, лишь бы сработало.
— Квентин, — сказал Джош.
— Угу.
— Квентин, посмотри на меня.
С трудом оторвав взгляд от часов, Квентин увидел, что Джош исполнен не идущей ему, новоджошевской мрачности.
— Ты ведь знаешь, что я с тобой не иду?
Квентин знал, просто позволил себе забыть со всеми этими хлопотами. Все изменилось. Они выросли. Джош — персонаж другой сказки.
— Да, вроде бы знаю. Спасибо, что проводил. А ты, Поппи? Такой шанс выпадает раз в жизни.
— Спасибо, что спросил. — Поппи, кажется, поняла его правильно, то есть отнеслась с полной серьезностью. — Но я живу здесь, в Филлори мне делать нечего.
Джулия сняла темные очки из уважения к сумраку верхнего этажа. Только мы с тобой, детка. Вместе они шагнули вперед. Квентин опустился на одно колено; гул скорого избавления наполнял уши.
В следующий момент он понял, что ничего не выйдет. Часы, хоть и не тикали, оставались чисто материальной конструкцией из дерева и металла. Он открыл стеклянную дверцу — за ней виднелись маятник, молоточки и прочие медные шестеренки.
Встав, Квентин постучал по задней стенке футляра. Опять ничего.
— А, черт. — Можно, конечно, еще на дерево влезть, только охота отпала.
— Вы все неправильно делаете. — Все оглянулись. В конце коридора стоял мальчик в пижаме и босиком, на вид лет восьми.
— Почему неправильно? — спросил Квентин.
— Сначала надо их завести, как в книге. Только все равно ничего не получится — я уже пробовал.
Каштановые волосы, голубые глаза. Более типичного маленького англичанина подобрать трудно, он даже «л» и «р» путает. Клонирован из обрезков ногтей Кристофера Робина, не иначе.
— Мама говорит, что отдаст их в магазин, но не отдает почему-то. Я и на дерево лазил, и картинки рисовал — хотите, я покажу. — Он зашлепал к ним по коридору, ничуть не смущаясь. Бывают же такие дети, особенно в Англии; с ними так и хочется поиграть. — Мама меня даже в старой коляске катала, которая стоит в гараже. Не велосипед, но попробовать надо.
— Полностью тебя понимаю, — сказал Квентин.
— Пока ничего, но мне нравится пробовать. Томас. — Он сунул Квентину свою лапку, как маленький посол чуждой цивилизации. Бедный пацан. Страдает от хронического невнимания родителей и потому пристает к гостям. Квентину вспомнилась Элинор с острова Дальний.
Квентин, беззастенчиво пользуясь заброшенностью ребенка, пожал ему руку. Не потому, что жалел Томаса (хотя в самом деле жалел), а потому, что тот был ценным союзником. Взрослые без волшебной пуговицы никогда в Филлори не входили, только дети. Туземный проводник в качестве наживки — самое то. Если пустить юного Томаса вперед наподобие гончей — кинуть подкормку в воду, — портал-другой, глядишь, и откроется.
— Принеси чего-нибудь выпить, — попросил Джоша Квентин, увлекаемый Томасом прочь. И увел за собой Поппи: в этом скорбном поезде он не собирался ехать один.
