Не найдя ничего лучшего, Тимофей осторожно опустил седельные сумы с Костьми под ноги князю. Отпустил. Отошел.
Сумки опрокинулись. Магические кристаллы звякнули о камень. Самоцветы коснулись Стены. Видимо, этого было достаточно.
Тронув кончиками пальцев каждый из них, Угрим положил руки на простенок башни, повел ладонями вправо-влево, словно прощупывая что-то на каменной поверхности. Или под ней.
Затем приложил к кладке ухо.
— Что ты ищешь, княже? — не выдержал Тимофей. — Что чуешь? Что слышишь?
— Не знаю, — качнул головой Угрим. — Пока не знаю.
Слова падали редко, как монеты из рук скупого ростовщика.
Тимофей молчал. Ждал.
— Стена почти пуста, — после недолгих размышлений продолжил Угрим. — В ней уже почти нет силы. Вся ее сила была выплеснута наружу. И…
Опять томительная пауза. Опять Угрим, прикрыв глаза, к чему-то прислушивается. К чему-то в башне. Внутри нее.
«И что, княже? — донимало Тимофея любопытство — Что „и“-то?»
— И только здесь еще кроется источник силы, — наконец открыл глаза Угрим. — Он либо очень слаб, чтобы снова напитать Стену, либо хочет казаться таковым. Но он еще дает силу Стене. Или она сама берет из него силу.
— Ну и что же это может быть? — понизив голос, спросил Тимофей.
Что за таинственный источник такой?
Ему ответили не сразу.
— Ханьский колдун творил здесь свою волшбу. Он что-то прячет в башне или… — в голосе Угрима послышалось скрытое торжество, — или прячется в ней сам.
— И что ты намерен делать, княже?
Гадать-то можно ведь до бесконечности.
— Посмотреть, — сухо отрезал Угрим.
Князь оторвал ладони от кладки. Огладил бока кристаллов. Что-то быстро-быстро прошептал.
И с маху шлепнул ладонями о шершавую поверхность.
Башня пошла трещинами. Посыпался камень. Верхняя площадка провалилась вниз. Толстенная — сажени в полторы — внешняя стена раскололась надвое.
Но не до конца. Лишь до уровня княжеских ладоней.
Тимофей выхватил меч из ножен. Мало ли…
Поднял клинок.
И опустил.
В центре осыпающегося раскола лежал… лежала… лежало тело.
— Арина! — ахнул Тимофей.
Расколотая башня выпихнула гречанку к рукам Угрима.
* * *
Чжао-цзы с уважением смотрел на неприступную скалу, поднятую из земли не временем, но магией.
Высокая — выше деревьев, — монолитная, почти отвесная каменная стена окружала пространство, на котором можно было расположить небольшой город, крупное селение или крепость средних размеров. Поверху скальную породу венчали стены и башни, сложенные из бревен, но утратившие характерный для дерева цвет. Сейчас их цвет тоже был под цвет скалы — серовато-каменистый. Причина? Она проста и очевидна. Дерево обратилось в камень…
Впрочем, не только скала и окаменевшие стены на ней защищали крепость. Чжао-цзы отчетливо ощущал веяние чужой магии, идущее от цитадели. Над крепостью был поставлен мощный щит, а подступы к ней оберегали искусно сплетенные охранные заклятия, от которых приходилось всячески утаивать свои магические возможности.
Именно по этой причине Чжао-цзы открыл Тропу Диюйя на безопасном расстоянии от цитадели. На колдовской путь колдовская же защита среагировала бы мгновенно. Вернее, на проложившие его чары.
Завернутые в толстую кожу магические кристаллы сами по себе тоже никак не потревожат эту защиту. А вот любая попытка использовать их…
Возможно, опытный маг, оказавшийся поблизости, почуял бы скрытую силу кристаллов и так, но безмозглый и бездушный щит на такое, конечно же, способен не был. Магический щит защищал только от магического действа.
К счастью, Чжао-цзы достаточно много времени уделял медитативным практикам. Концентрация и самоконтроль, прежде помогавшие ему творить колдовство, теперь, наоборот, позволяли избегать неосознанной, на грани рефлексов, волшбы. А ведь многие маги, привыкшие к своему чародейству как к чему-то само собой разумеющемуся, не смогли бы долго сдерживать рвущуюся наружу энергию и силу. А значит, были бы обнаружены охранными заклятиями.
Чжао-цзы контролировал себя прекрасно. И себя самого, и свою силу.
— Вперед! Быстрее! — поторопил он и без того споро продвигавшийся отряд.
«Лесные демоны» во весь опор помчались к крепости на скале.
Время еще было, но его было не так много. Чжао-цзы понимал: вряд ли Великая Стена, утратившая силу Диюйя, продержится долго. Но если задуманное удастся, потеря Стены — ничто по сравнению с тем, что он обретет здесь.
* * *
Размурованная гречанка была голой и синей. Темно… багрово-синей. Как бывает с людьми, долгое время пролежавшими под многопудовой тяжестью. А еще… Еще она была такой же изуродованной, как и прежде. Нога приросла к ноге. Руки утонули в боках…
Арина неподвижно лежала в каменных тисках. Высокая грудь, присыпанная белой пылью, не шевелилась. Соски вдавлены внутрь. В черных волосах — длинных, грязных, спутанных — каменная крошка. Глаза — закрыты. Губы — бледны. Рот разинут, словно в беззвучном крике или в тщетной попытке вдохнуть. Впечатление такое, словно гречанка перенесла нечеловеческие муки. Или испытывает их по сию пору. Языка в открытом рту видно не было. Язык врос в гортань. Между зубов торчал крупный осколок камня. В уголках губ, под носом, у глаз и возле ушей — сухая корка запекшейся крови вперемешку с пылью.
— Она мертва, княже? — тихо спросил Тимофей.
— Почти, — хмуро ответил Угрим.
— Значит… Значит, она еще жива?
— Не совсем.
Тимофей недоуменно смотрел на князя.
— Тогда что с ней стало?
— Ханец взял ее жизнь, но не дал умереть. Он превратил ее тело в еще один камень, вложенный в общую кладку. Арину сделали частью Стены. И Стена высасывает из нее последние остатки сил.
— Разве такое возможно? — удивился Тимофей. — Она же… Она сильная чародейка.
— Была сильной, — кивнул Угрим. — Но вот насколько она сильна сейчас, я не знаю. Сам видишь, Арина не способна ни произнести заклинания, ни сотворить волшбы руками.
— Все равно… — не очень уверенно пробормотал Тимофей.
Конечно, он не волхв. Он плохо разбирается в магии. Да что там — он по большому счету ничего в ней не смыслит. Но все же, пообщавшись с Угримом немалое время, Тимофей мог делать кое-какие предположения.
— Она ведь должна была защищаться, княже, правда? Хотя бы мысленно. Должна была поставить щит. Закрыть в себе то, что еще можно было закрыть.
— Все не так просто, — качнул седой головой князь-волхв. — Ее магический щит действенен против живых противников. И защитить он способен только помыслы, память и силу живой чародейки. Арине же пришлось иметь дело с мертвой Стеной. Именно посредством Стены ханец ломал ее защиту и забирал все, что считал нужным. Да и сама Арина хоть и не мертва еще бесповоротно, но уже и не жива в полном смысле этого слова. Я не знаю точно, как это вышло. Мне до конца не понятна ханьская магия, связавшая Арину со Стеной. Но, я полагаю, Длинная Стена, а не бесерменский маг раздавила защиту гречанки.
